Данный носитель не может быть идентифицирован как получатель этого Самовоспламеняющегося Пакета Бюро Дипломатических Связей.
Макс и ее падаван переглянулись.
– Постарайтесь не уронить, – невозмутимо сказал мальчик.
Макс закатила глаза – еще одно весьма эмоциональное выражение лица, характерное для трехглазых гранов, – и зашагала обратно в Храм искать мастера Йоду.
Она нашла его в Зале тысячи фонтанов. Йода сидел на куске черного ракушечника, выступавшего над поверхностью маленького пруда. Приблизившись к нему сзади, Макс была поражена тем, каким крошечным показался ей старый учитель, какой он мелкий и неуклюжий в своем бесформенном одеянии. «Как грустная болотная жаба», – подумала Макс. Будь она моложе, то сразу же подавила бы в себе эту мысль, шокированная собственной бестактностью. Но с возрастом она научилась наблюдать за течением своих мыслей без пристрастия, даже с некоторым юмором. Ведь, по сути, какая странная, капризная и непослушная штука – мозг! Даже мозг джедая. И ведь правда: эта большая круглая зеленая голова, эти опущенные уши – ну чем не грустная болотная жаба?
Тут Йода обернулся и улыбнулся ей, и под слоем его усталости и тревоги Макс почувствовала, как внутри его заструились потоки радости – тысячи неистощимых фонтанов радости, как будто Йода был трещиной в мантии планеты и вокруг него клокотала живая Сила.
Густые брови над тремя карими глазами мастера Лим разгладились, ее зубы перестали скрежетать. Она начала пробираться к краю пруда, осторожно раздвигая ветви папоротников.
Вокруг шумела вода: перетирала гальку на дне быстрых ручьев, клокотала вокруг камней и капала вниз, образуя маленькие прозрачные лужицы. В дальнем конце огромного зала был слышен неумолчный рокот водопада.
– Я так и думала, что найду вас здесь, учитель.
– Внешние сады больше люблю я.
– Я знаю. Но они намного дальше от Зала Совета, чем эта комната.
Йода устало улыбнулся.
– Верно говоришь ты.
Его уши, вставшие торчком при появлении Макс, снова печально опустились.
– Совещания и снова совещания. Грустные разговоры и серьезные, и война, война, всегда война. – Он обвел трехпалой рукой Зал тысячи фонтанов. – Великой красоты это место. Но все же… нами сделано оно. Утомился я все время… делать. Где взять время, чтобы просто быть, Макс Лим?
– Наверное, не на Корусанте, – откровенно сказала Макс.
Старый мастер энергично кивнул.
– Более верно, чем знаешь сама, говоришь ты. Иногда я думаю, что подальше от Корусанта нужно Храм перенести.
Мастер Лим разинула рот. Она всего лишь пошутила, но Йода говорил совершенно серьезно.
– Только на такой планете, как Корусант, где не осталось ни лесов, ни гор, которые с землей не сровняли, ни рек, своим руслом текущих, могла Сила стать настолько затуманенной.
Макс моргнула всеми тремя глазами.
– И куда бы вы перенесли Храм?
Йода пожал плечами.
– В какое-нибудь влажное место. Дикое место. Где не надо столько делать. Где нет столько машин. – Он выпрямился и втянул носом воздух. – Хорошо! Решено, значит! Мы перенесем Храм сейчас же. Тебе поручаю это задание я. Найди для нас новый дом и завтра же доложи мне!
Челюсти мастера Лим заработали с удвоенной скоростью.
– Вы, наверное, шутите! Мы не можем затеять переезд сейчас, в разгар войны! Кто нам будет… – Она остановилась, и все три ее глаза, дотоле расширенные от удивления, сузились. – Вы меня дразните.
Старый «гном» захихикал. Макс захотелось швырнуть троксанский пакет прямо в его ухмыляющуюся физиономию, но она вспомнила о пугающих предостережениях и передумала.
– Я обещала, что передам вам вот это.
Йода недовольно повел носом. Он задрал полы своего одеяния над сморщенными коленями и бултыхнулся с камня в воду. Это был просто внутренний садик под самой верхушкой могучего искусственного шпиля, и вода в пруду была всего-навсего по щиколотку. Йода выбрался на берег и взял у Макс пакет. Его лоб покрылся морщинами, а уши удивленно приподнялись, когда Самовоспламеняющийся Пакет снял его отпечатки пальцев.
Идентификация по отпечаткам пальцев: Положительная
На поверхности пакета появилось зеркальце. Йода скорчил рожу и высунул язык.
Скан сетчатки: Результат неопределенный
Пожалуйста, поместите лицо или эквивалентный коммуникационный интерфейс адресанта перед отражающей поверхностью.
– Машины, – пробурчал Йода, но все же мрачно уставился на пакет.
Скан сетчатки: Положительный
Данный носитель идентифицирован как получатель этого Самовоспламеняющегося Пакета Бюро Дипломатических Связей. Устройство саморазрушения отключено.
По краям пакета появилась полоса микроперфораций, затем упаковка разошлась в стороны. Внутри лежала обугленная и смятая рукоять джедайского меча. Йода легонько обхватил ее короткими пальцами и вздохнул.
– Учитель?
– Чжан Ли-Ли, – проговорил Йода. – Все, что осталось от нее, – вот это.
Вокруг них звенела и шелестела вода.
– О мертвых думал я.
– Список растет с каждым днем, – горько сказала мастер Лим. Она вспомнила свою последнюю встречу с Чжан Ли-Ли. Незадолго до ее отъезда они вместе дежурили по кухне, и они тогда пошли вдвоем в огород, чтобы набрать овощей на ужин. Перед глазами встала картина: она сидит на перевернутой корзине, а Чжан с дурашливым выражением на лице спрашивает: если лущить антарианский горох при помощи Силы, это будет злоупотреблением или нет? Веселые морщинки вокруг ее миндалевидных глаз.
Из пруда на Йоду смотрело его темное отражение.
– Некоторые верят, что можно полностью в Силу уйти после смерти.
– Мы все верим в это, учитель.
– А. Но, возможно, остаться единственными и неповторимыми мы можем. Остаться самими собой.
– Вы думаете о Чжан Ли-Ли, – с печальной улыбкой сказала женщина-гран. – Я бы с радостью поверила, что она сейчас в безопасности, свободна и беззаботна – где-то в Силе. Я бы с радостью, но не могу. Каждому хочется надеяться на жизнь после смерти. Эти руки, эти глаза получили от Вселенной форму, которую будут сохранять несколько десятков лет, а потом снова потеряют. Этого достаточно. Чтобы полностью уйти в Силу, нужно раствориться, как мед в чашке стим-кафа.
Йода пожал плечами, глядя на рукоятку меча Чжан Ли-Ли.
– Возможно, права ты. Но вот что я думаю… – Он вынул кусок гальки из трещины в камне, на котором сидел. – Если этот камешек в пруд я брошу, что случится?
– Он утонет.
– А потом?
– Ну, – сказала мастер Лим, теряясь в догадках. – Я думаю, будут волны.
Йода встопорщил уши.
– Да! О воду камешек ударяется, и волна по воде идет, пока?..
– Пока не достигает берега.
– Именно так. Но будет ли там вода, где упал камешек, и там, где волна берега коснется, одной и той же?
– Нет…
– Но все-таки это одна и та же волна?
– Вы думаете, что мы можем стать… волнами в Силе, сохранив свою форму?
Йода пожал плечами.
– Говорил об этом Квай-Гон однажды.
– Мне его не хватает, – печально промолвила Макс Лим. Она никогда всецело не одобряла Квай-Гона Джинна; тот слишком спешил перечить Ордену, всегда был готов противопоставить свое особое мнение благу всей организации. Но все же он был храбр и благороден, и он хорошо относился к ней в молодости.
Макс вновь взглянула на поломанный световой меч Чжан.
– Кто прислал это, учитель?
Она так и не поняла, услышал ли Йода ее вопрос. Долгое время он сидел молча, поглаживая рукоять своими огрубевшими старческими пальцами.
– Падаван есть у тебя, мастер Лим?
Она кивнула.
– Второй твой?
– Третий. Первой была Рис Алрикс. Она сейчас командует клонами на Салласте. Моим вторым… моим вторым был Эремин Тарн, – неохотно добавила она.
Эремин стал последователем Джейсел, одной из самых прямодушных среди джедаев-диссидентов, считавшей, что Республика утратила моральное право на власть. Эремин всегда противился власти – даже власти Макс, когда она учила его, – но он был неимоверно принципиальным. Рассудком Макс могла понять мотивы, побудившие его порвать с джедаями, но ее сердце чуть не разорвалось, когда падаван, которого она с тринадцати лет готовила к стезе рыцаря, по собственной воле покинул Орден.
Будто читая ее мысли, Йода спросил:
– Заполнил пустое место в твоем сердце этот новый падаван?
Макс покраснела и отвернулась.
– Нет позора в этом. По-твоему, отношения между учителем и падаваном только им полезны? – Йода склонил голову набок и посмотрел на нее древними, всезнающими глазами. – О да, в это мы позволяем им верить! Но в тот день, когда даже старый Йода не узнает ничего нового от своих учеников, – поистине, учителем он быть тогда перестанет.
Он легонько сжал руку Макс Лим, обхватив ее шесть пальцев своими тремя.
– Нет большего дара, чем великодушное сердце.
Из глаз женщины-грана потекли слезы, и она не пыталась их скрыть.
– Я знаю, джедаям не следует привязываться. Но…
Йода снова сжал ее руку и вернулся к изучению меча. На мгновение его палец остановился на кусочке металла, имевшем удивительно чистый и новый вид, как будто он избежал плазмы или был приварен позднее. Йода нахмурился.
– Этот падаван твой – готов к большой Галактике он?
– Уи? Нет! И в то же время да, – сказала Макс. – Он очень юн. Они все такие юные. Но если кто-то из них и готов, то это он. Сила в нем велика. Не столь велика, как в юном Скайуокере, но всего одним уровнем ниже; и, между нами говоря, он справляется куда лучше, чем Энакин. Такое спокойствие. Такое хладнокровие и самообладание – я бы сказала, немыслимое в столь юном возрасте.
– Верно.
Что-то в голосе Йоды заставило ее насторожиться.
– Вы думаете, этого не может быть?
– Я думаю, очень хочет он, чтобы довольна ты была, – осторожно произнес старый учитель.