ворона будто прилипла к нему. От Денниса тоже не было никакого прока — он пытался ударить
птицу хилым деревцем, которое выдернул из земли. Удары, обрушившиеся на спину Дензила, от цели
были далеки, а с корней во все стороны летела почва.
— Прекратите комедию ломать! — рявкнул Кабал. И мертвецы и ворона ломать комедию тут
же прекратили. Дензил попытался спрятать деревце за спиной. — Эй, ворона. Лети-ка сюда.
С огромной неохотой ворона отцепилась от Дензила, рванула вниз и, почти коснувшись земли,
снова взлетела на высоту человеческого роста. Беззаботно пронёсшись меж попадавшихся на пути
деревьев, она приземлилась Кабалу на плечо. Кабал развернулся и зашагал вдоль огромного
локомотива к грузовым и пассажирским вагонам, что тянулись за ним.
— Скоро тебя накормят, птица, так что давай без глупостей. — Ворона моргнула. — И кстати,
вздумаешь нагадить мне на плечо, оглянуться не успеешь, как окажешься на витрине у
таксидермиста. Ясно?
— Кар, — сказала ворона, что могло означать "Да, хозяин", а могло и "Сначала догони,
голубчик". Как бы там ни было, сфинктеры она сжала крепко.
Кабал медленно шёл вдоль поезда — тот состоял из нескольких пассажирских вагонов,
платформ, на которых штабелями лежали некогда ярко раскрашенные доски, и немалого числа
крытых товарных вагонов в хвосте. Он подошёл к первому и остановился перед большой раздвижной
дверью длиной в четверть вагона. Он как раз размышлял о том, как попасть внутрь, когда дверь,
отвратительно скрипя ржавым металлом, открылась сама собой.
— А, — сказал Кабал без особого восторга, — это ты.
Старикашка, о котором Кабал говорил в Аду, управившись с дверью, посмотрел вниз.
— Он самый, юный Кабал. А ты не спешил.
Кабал поставил ногу на металлическую ступеньку, схватился за поручень у края двери и
подтянулся. Ворона слетела у него с плеча, приземлилась на столб неподалёку и принялась с
любопытством глазеть по сторонам
— Тебе повезло, что я вообще пришёл. От карты было мало толка, — сказал Кабал, стряхивая
ржавчину с рук и плеч там, где задел дверную раму. Он посмотрел на старика. — Я надеялся, Сатана
пришлёт что-нибудь другое. А не тебя, упрямого старого ублюдка.
Тот рассмеялся. Смех его напоминал бульканье.
— Мы же с тобой давние друзья, Йоханнес. Его Всемогущество подумал, что знакомое лицо
тебя обрадует.
Кабал осматривал погружённый во мрак вагон.
— Дыра в нём меня бы обрадовала, — бесцеремонно ответил он.
Старикашка, человеком, в обычном понимании этого слова, не был. Но без всякого сомнения
был очень и очень стар. Он принял облик эдакого стереотипного старого чудака: кепка, седая борода,
булькающий смех; он крутил свои собственные зловонные папиросы, а когда был в хорошей форме,
даже убедительно пускал слюни. Именно из-за таких как он, совершенно не хочется стареть. Также он
был одним из многочисленных аватаров Сатаны: осколков его личностей и случайных мыслей,
которые приняли форму в мире смертных. Они помогали Сатане поддерживать элементарное зло в
мире на неизменном уровне, пока он в Аду занимался вещами поважнее. Например, игрой в
криббидж. До недавних событий Старикашка был единственным посредником в делах между
Кабалом и Сатаной. Именно этому существу он продал свою душу много лет назад, и именно оно
своим своевольным вмешательством свело на нет больше научных исследований, чем Кабалу
хотелось бы вспоминать.
Старикашка сидел на ящике и наблюдал, как Кабал исследует тёмные углы.
— Мне больно это слышать, Йоханнес, — сказал он весело. — После всего, через что мы
прошли.
Завершив беглый осмотр вагона, Кабал подошёл к нему.
— Всего, через что мы прошли? Надо понимать, всего того, через что ты меня заставил пройти?
Если бы ты не купил мою душу, и не доставлял бы столько неприятностей после, во всём этом, — он
обвёл жестом весь поезд, — не было бы необходимости.
Старикашка пожал плечами.
— Я всего лишь делал свою работу. Не надо ждать альтруизма от одного из маленьких
помощников Сатаны.
Кабал вздохнул.
— Послушай, я бы очень хотел сказать, что рад твоим успехам, и встреча с тобой меня
приободрила, но я бы солгал.
— Я знаю.
— Так может, разделаемся с этим побыстрее, и ты уберёшься наконец с глаз моих? У меня, в
конце концов, довольно плотный график.
— График, — сказал Старикашка, подняв указательный палец. — Как хорошо, что ты
напомнил. Тебе понадобится вот это.
Он сунул руку в своё замызганное старое пальто и вытащил песочные часы чуть более фута в
высоту. Однако вместо песка они оказались наполнены невероятно мелким порошком. Крошечные
частицы пробивались из верхнего сосуда в узкое горлышко и каскадом падали вниз. Несмотря на
постоянный поток, дно нижнего сосуда едва запылилось.
— Они показывают, сколько времени у тебя осталось. Ты ведь понимаешь принцип, верно? —
Кабал красноречиво на него посмотрел — Ещё бы, такой головастый парень, и не поймёт. Короче, как
только все песчинки упадут на дно, время вышло. Всё просто. Ах да, нужно помнить ещё вот о чём.
Настоящие часы — в преисподней, у моего альтер эго. Это лишь повторитель, передатчик. Что бы ты
с ними не делал, это никак не повлияет на оставшееся время. Видишь? — Он перевернул часы.
Песчинки начали падать вверх. Старикашка поворачивал их под разными углами, на порошок внутри
это не влияло. Время шло, и песчинки всё падали непрерывным противоречащим законам гравитации
потоком. — Ловкий трюк, а? На вечеринках показывать — самое то, ты уж мне поверь.
— Да ну? — сказал Кабал, взяв часы. — Надо будет званый вечер устроить — друзей удивить.
— Нет у тебя никаких друзей.
— Званых вечеров я тоже не устраиваю. Ты что, сарказм не понимаешь? Итак, ещё чем-нибудь
увлекательным со мной поделишься, или я уже могу поддаться желанию вышвырнуть твою дряхлую
оболочку из поезда?
Старичок фыркнул.
— Как грубо.
— Твой... — Кабал пытался найти правильное слово, — "создатель" дал мне задание отправить
сто душ на вечные муки. Откровенно говоря, не думаю, что мне удастся прослыть добряком.
— В этом ты прав. — Старикашка покопался в своём просторном бесформенном пальто и
достал тонкую коробку глубиной в дюйм для листов бумаги стандартного размера. Он развязал
тонкую чёрную ленту вокруг неё, снял крышку и показал содержимое Кабалу. Внутри была пачка
бланков, напечатанных на бледно-жёлтом пергаменте. Кабал наклонился вперёд и прочитал верхнюю
строчку:
— Бланк Добровольного Проклятия. Заполняется проклятым. ЕАГХ/И. — Он выпрямился. —
Вижу, Артур Трабшоу приложил к этому руку.
— Именно так, — ответил Старикашка, завязывая ленту. — Чуть меньше, чем через год ты
должен сдать сто полностью заполненных бланков. Справишься, а, Йоханнес? — Он отдал коробку
Кабалу. Тот подержал её в руке и посмотрел по сторонам.
— Не уверен. Я принял этот вызов на условии, что у меня будет Ярмарка Раздора. Пока что мне
дали только передвижную лавку старьёвщика. Передай Сатане — без ярмарки сделке конец.
— Без ярмарки? Как без ярмарки? Вот же она! Вперёд и с песней! Как в фильме "Величайшее
шоу мира". Где твоё воображение?
— Воображение? Да только страдая галлюцинациями, я поверю, что эта развалюха —
величайшее шоу мира.
Старикашка встал с ящика и подошёл к задней стенке, качая головой и бормоча что-то о
нынешней молодёжи. Прислонённые к стене и наполовину скрытые брезентом, там лежали
деревянные доски.
Кабал, наверное, в жизни не видел такого жалкого театрального движения, каким Старикашка
сорвал брезент, показав, что доски — это неновые и потрескавшиеся вывески.
— Вот они. Вот твои представления. "Узрите! С таинственного востока! Загадочная Клеопатра!
Три тысячи лет в гробнице и всё ещё самая красивая женщина в мире!" Неплохо, да? А это что?
"Подивитесь мальчику с лицом летучей мыши! Прямиком из самых тёмных джунглей!" Жутковато,
не находишь?
— Огромное количество восклицательных знаков пугает само по себе.
— Всего лишь дань традиции. "Вы ахнете! Девочка с невероятно длинными рогами!" Наверно,
здесь какая-то ошибка, — он потрогал отслоившуюся краску. — Уверен, там написано "ногами". А,
нет. Тут в самом деле "рога". На неё будут ходить толпами, — он доверительно кивнул Кабалу.
Кабал устал от болтовни Старикашки. Он стоял у открытой двери, без особого интереса
наблюдая за крайне медлительным продвижением Денниса и Дензила вдоль железнодорожного
полотна.
— О да, — сказал он через плечо, — со всей округи сбегутся. "Подходите, подходите. Узрите
крупнейшую в мире коллекцию допотопных вывесок. У вас перехватит дыхание от их древности.
Изумитесь синтаксическим оборотам. Зрелище, которое по увлекательности сравнится лишь с ватой у
вас в пупке". Палкой придётся отгонять.
Старикашка прищурился, обдумывая услышанное.
— Это сарказм, да?
Кабал снова выглянул наружу. Ему уже стало всё равно. Всё это — ещё одна полоумная шутка
Сатаны. Он не мог понять, почему это его беспокоит.
— Да, — ответил он, — это сарказм. — Он повернулся и подошёл к вывескам. — Это
предприятие бессмысленно без персонала. У меня никого нет.
Они обернулись на шум у двери. Деннис добрался до неё и как раз обдумывал, как лучше
забраться наверх, когда Дензил — который уже более-менее приноровился к ритму ходьбы, но ещё не
осознал, сколько сложностей таит в себе процесс остановки — врезался в товарища. Они оба пропали
из виду. Через мгновение стали слышны звуки медленной сосредоточенной борьбы.
— Эти не в счёт, — уточнил Кабал. — Если мне не дадут людей, чтобы попытаться хоть что-то