Внезапно я услышал, как кто-то меня окликнул. Голос был знакомый до одури, и я даже вздрогнул. Повернувшись, я увидел, кого и ожидал – Глойду. Она шла к лифту и около её головы парила мехамуха.
– Привет, Йоль! – крикнула она ещё раз, а потом подошла и полезла обниматься.
Не то, что я был против пообниматься с Глойдой, но что-то меня насторожило.
– Привет, – сказал я. – Что ты тут делаешь?
– То же, что и ты, занимаюсь своим Посвящением, – фыркнула она и засмеялась. – Я третий день уже тут жду этот проклятый дирижабль. А ты зачем в Лесную Заводь?
– За тем же, зачем и ты, – ответил я ей взаимностью.
Она снова рассмеялась своим звонким голосом.
Мы сели на пол прямо на причале и проговорили до прибытия дирижабля. Я угостил её блинами Трюгглы, она дала мне пару яблок из своей торбы. В дирижабле мы сели рядом, и я подумал, что всё-таки это здорово – встретить знакомого – так и дорога покажется короче.
Дирижабль отчалил, и мы полетели в Лесную Заводь.
Глава 7
Мы летели уже несколько часов. Надо было облететь гору и потом ещё долететь до городка. Всё-таки, хорошо, что я встретил Глойду. По крайней мере, вместе лететь было не так скучно. Она рассказывала всякие истории, не переставая. Впрочем, большую часть этих историй я слышал от неё уже неоднократно, но каждый раз она привирала что-то новенькое, и это было смешно.
Она пару раз проговорилась насчёт своего Посвящения, но больше намёками и полунамёками, однако из её слов у меня в голове начала выстраиваться картина того, для чего мы все проходил этот странный ритуал. Складывалось впечатление, что гоблинские старейшины что-то ищут. Они направляют молодых гоблинов из всех городов и городков в разные стороны на поиски чего-то, но, похоже, что никто даже не знает, что мы все ищем. Вот примерно как у меня – «Пойди в Лесную Заводь к старому механику Вайглю и послушай, что он тебе расскажет».
Мы сидели на нижнем ярусе гондолы, и места были, конечно, не очень удобные. Хотя нам не привыкать. А вообще, мы летели на довольно-таки старом дирижабле, но это было и понятно – рейс между двумя какими-то захолустными городками. Между столицей и Орешником, например, курсировали новенькие дирижабли одной из последних моделей. У них были длинные баллоны, вытянутые и по форме напоминающие дыню. Кроме того, каждый баллон был разделён на огромное количество секций, и каждый из них заполнялась летучим газом по отдельности, из-за чего безопасность полёта на таком дирижабле повышалась в разы.
А наш дирижабль был стареньким. Его баллон больше походил на воздушный шар. Нет, он был немного приплюснутый и чуть-чуть вытянутый, но всё равно издалека выглядел как шар. К тому же, он состоял из двух секций, и в случае прокола одной из них дирижабль довольно быстро снижался и совершал аварийную посадку. Гондола была двухярусная, и все обычные пассажиры сидели на нижнем ярусе, а на верхнем, как обычно, никого и не было.
Внутрь баллона закачивался газ, добываемый в подземельях, и он не горел, а очень даже препятствовал горению. Раньше, как рассказывали старые механики, закачивали другой газ, который добыть было намного проще, но он был горючим, и тогда были часты страшные аварии, связанные с пожарами на борту. Если такая авария происходила, погибало много народу. Но теперь стало более безопасно.
Тем не менее, огонь и паровые двигатели на борту дирижаблей не использовались. Вовсю использовались пневматические агрегаты, которые гоняли воздух по трубкам и трубам. И теперь после чтения книги у одинокой Трюгглы, я ясно видел старшие руны, сияющие белым огнём, которые были начертаны тут и там. Воздушная магия повсеместно использовалась на дирижаблях.
А вообще профессия пилота была очень почётной, но не каждого гоблина брали в пилоты. Я, впрочем, не особо знал всё это, не очень-то и интересовался. Но кто-то определённо в пилоты шёл, так как воздушное движение в нашей стране было самым развитым видом транспорта.
Ходить по гондоле во время полёта в целом не разрешалось, так что нам с Глойдой приходилось сидеть и терпеть неудобства. Дирижабль всё летел и летел, и я начал коротать время до прибытия. Глойда прикорнула, а у меня, конечно же, сна не было ни в одном глазу. Я уже начал реально томиться и ругал себя из-за того, что выпил этот отвар старой колдуньи. Но кто ж знал?
И вот теперь я сидел и думал о всяком. Дирижабль медленно летел над отрогами горы, которую мы облетали. Сама гора была довольно высокой – прямо сейчас она заслоняла половину неба. Мы уже пролетели большую часть пути и теперь отдалялись от массивного каменного великана.
Я начал размышлять о том, что буду делать в Лесной Заводи. По всему получалось, что мне надо будет как-то найти этого старого механика. Я очень надеялся на то, что это известный в своём городке гоблин, и я быстро найду его. Что я скажу ему? Ну так и скажу, что у меня Посвящение, и меня послала одинокая Трюггла прямо к нему. А зачем? Разузнать что? Он должен мне что-то сказать. Но не могу же я так вот завалиться к старому уважаемому гоблину и заявить: «Глубокоуважаемый мастер Вайгль, скажите мне что-нибудь». Как-то глупо.
Сначала Трюггла дала мне прочитать одну книгу по магии. Она попросила меня выбрать одну, причём любую. Значит, это было безразлично. Моя гипотеза о том, что во всех книгах было написано приблизительно одно и то же внезапно стала для меня главной идеей. Книги должны были различаться только описанием конкретных применений старших рун с разными индукторами магии в разных случаях. А раз Трюггла сказала мне выбрать любую книгу, стало быть, ей было безразлично, что именно я прочитаю – основная информация до меня должна была дойти независимо от цвета магии.
Я достал из торбы тот свиток, на котором я кратко записал кое-какую информацию из книги, и стал их просматривать. Потом я достал стилус и начал делать пометки – что важно в свете моей гипотезы, а что нет. Получалось, что на магические эманации каким-то образом влияли самоцветы, при этом их влияние было взаимно зависимым. Вероятно, это и было главной идеей, которую я должен был получить из книги – действие магических эманаций меняется под воздействием определённых камней.
Внезапно над моим ухом раздался голос Глойды:
– Что ты пишешь?
Я вздрогнул и резко свернул свиток. Она снова спросила:
– Ты изучал магию?
Я кивнул и сказал, что это касается Посвящения, и я не могу об этом говорить. Потом я подумал о том, почему нам запрещают рассказывать про свои задачи. Если старейшины что-то искали, то почему бы не объединить усилия? Что именно они скрывают? Молодые гоблины должны искать части какой-то головоломки, но при этом не должны понимать в целом, что они делают и что собирают? Получалось, что так.
Я внимательно посмотрел на Глойду и спросил её почти шёпотом:
– Слушай, Глойда, а тебе не кажется странным, что нам запрещают обсуждать личные задачи Посвящения?
– Я думала об этом, но мне кажется, что это как-то связано с общей таинственностью ритуала.
– Но зачем его делать таинственным?
– Это просто традиция, Йоль.
Она тоже перешла на шёпот, а потому приблизилась ко мне и наклонила голову. Её ухо, в котором болталось несколько небольших колечек, дотронулось до моего, и по моей спине пробежал холодок, который меня озадачил.
Я повернулся к ней и сказал:
– А если мы расскажем друг другу, и это станет нашим секретом, то это не нарушит ничего в этой традиции?
Она хихикнула, но потом серьёзным голосом сказала, что это опасная идея, так как она не уверена, что старейшины не узнают об этом, и тогда их результаты могут быть обнулены. А вот как они узнают – это сложный вопрос. Но, вроде бы, она слышала какие-то слухи, что кому-то не засчитывали, кого-то вообще изгоняли. Но это всё на уровне слухов.
Я задумался, а потом сказал:
– Ладно, не будем рисковать. Но я постараюсь догадаться по твоим намёкам, что у тебя за Посвящение.
– А я – по твоим. Но я, правда, не понимаю, зачем это нужно и что это нам даст. Что ты задумал, Йоль?
– Я хочу понять, что они ищут.
– Но они могут ничего и не искать. Это же твоя выдумка. Ты сам себе придумал, что они что-то ищут.
– Я как будто бы чувствую это.
Теперь пришла очередь Глойды задуматься. Но потом она как-то резко переменила тему и сказала:
– Знаешь. Давай долетим до этого несчастного городишки – Лесной Заводи. А там посмотрим. Мне вот теперь после наших разговоров тоже начинает казаться, что наша встреча далеко не случайна.
За этими разговорами мы и долетели. Был уже глубокий вечер, когда наш дирижабль пришвартовался к центральной башне Лесной Заводи. Мы с Глойдой вышли и спустились на улицу. Она спросила меня:
– Ты куда теперь?
Я пожал плечами и сказал:
– Мне надо найти одного старого механика и послушать, что он мне скажет. Только я не знаю, как его искать, так как я знаю только его имя.
– Это очень странно. Ты знаешь, у меня примерно такая же задача здесь. Ведь мне надо найти какое-то место, которое я знаю только по названию, и там я должна послушать, что мне скажут.
Я задумался. Всё это звучало как какая-то очень плохая игра, правила в которой становились всё более и более неинтересными по мере продвижения игроков.
Глойда направилась куда-то достаточно целенаправленно, хотя я продолжал стоять около выхода из башни. Это меня удивило, и я окликнул её:
– Глойда, ты куда?
– У меня тут в этом городе живёт тётушка – дальняя родственница моего отца, я переночую у неё. К слову, ты тоже можешь пойти со мной, не думаю, что они будут против приютить и тебя.
Я поплёлся за ней, чувствуя себя немного не в себе. Через какое-то время я заметил, что её мехамуха прилетела откуда-то из темноты и снова закружилась около её головы, наполняя вечерний воздух мерным жужжанием. Я спросил:
– Кстати, Глойда, а почему же ты взяла на своё Посвящение мехамуху? Это ты мне можешь рассказать?