Шершни окончательно угомонились, и их жужжание стало больше напоминать какой-то неясный шум. Тьма сгустилась, и на небо высыпали бесконечные звёзды. Луны не было видно – похоже, был день новолуния. Забавно – самая короткая ночь в году и новолуние одновременно. Мне в какой-то мере повезло. Звёзды не давали того количества света, которое было нужно, чтобы хотя бы видеть, куда делать шаг. Так что я достал свой нож, выдвинул из него длинную отвёртку и зажёг на её конце небольшой светящийся магический шарик. Он давал совсем немного света, но, по крайней мере, мне было видно хоть что-то в непосредственной близости от себя.
Я вернулся на тракт и посмотрел в сторону Орешника. Слабое зарево огней указывало на то место, где стоял город. Я повернулся от него и зашагал по дороге. Вдалеке ухнула какая-то ночная птица, и я улыбнулся – всё это было очень очень жизнеутверждающе. Ведь я выполнял своё Посвящение.
Ночь стояла самая приятная – только такую и ждёшь на Литу. Я шагал и шагал по тракту, думая обо всём подряд. В голове возникали воспоминания о том, как я готовился к Посвящению, как штудировал механику и разные другие гоблинские премудрости, как занимался магией. Во всём этом я не был превосходным учеником, но от колотушки старого мастера Гноббла меня спасали какое-то интуитивное понимание того, как работает механика и как должно собирать вещи.
Вскоре я углубился в лесной массив, по которому проходил тракт, и стало намного более темно. Я подумал, что входить в поселение троллей ночью будет не самым удачным решением, поэтому решил приостановиться и дождаться рассвета, тем более, что по моим впечатлениям до него оставалась пара часов. Я решил прикорнуть, чтобы немного отдохнуть и прийти в себя. Так что для этого решил поискать какое-нибудь выкорчеванное дерево – спать на открытом пространстве всё же не стоило.
Так что я сошёл с тракта в лес и немного усилил свой магический фонарик. Вокруг стояли вековые ели, и вряд ли здесь можно было бы найти себе берлогу. Тогда я просто залез под лапы одной из елей – там оказалось очень уютно. Свет моего фонарика показал мне подстилку из прошлогодней хвои, она пружинила и ароматно пахла. Я погасил фонарик, поменял на ноже отвёртку на лезвие и начертил в воздухе охранную руну Вендль, вложив в неё эманации, пропущенные через себя. Пусть будет на всякий случай – как минимум, она разбудит меня, если что-то пойдёт не так.
И меня просто вырубило, как только я положил голову на хвою. Не думал, что я настолько устал за день. Видимо, эмоциональный подъём от начала Посвящения действовал, как заряд магического камня, и я продолжал идти, не чувствуя усталости, хотя давно устал.
И это было моей ошибкой, что я лёг спать под лапами старой ели. Туда не проникал солнечный свет, так что я проспал столько, сколько даже не понял. Но проснулся я от странного ощущения, что не один. Так бывает – ты внезапно просыпаешься от какого-то ощущения, которое не можешь выразить словами и даже некоторое время сначала не понимаешь. Вот так было и на этот раз.
Я осторожно открыл глаза, стараясь не шевелиться. Руна Вендль голубоватого цвета практически незримо колыхалась в воздухе, она не сигнализировала ни о чём подозрительном. Но я ощущал, что я не один. И потом я резко понял, что происходит – где-то на границе восприятия я слышал потрескивающий костёр. Ну и запах от горящего пламени щекотал мне ноздри, тем более, что на огне что-то жарилось.
Продолжив лежать, я начал думать. Если бы это был кто-нибудь враждебно настроенный, то он может знать, что я тут, либо не знать, а просто случайно расположился рядом. Если он знает, то чего ждёт? Он мог бы напасть на меня, пока я спал, но не сделал этого. То есть если это враг, то он не знает, что я тут. Если же это нейтрально или дружественно настроенный незнакомец, то он тоже может знать или не знать о моём присутствии. Если знает, то просто ждёт и не будит меня. Если не знает, то опять же случайно расположился рядом. Какие ещё могут быть варианты?
А вообще это очень странно – огромный лес, и надо было вот найти меня тут, пока я дрыхну под ёлкой. А с другой стороны, из Орешника сегодня вышло несколько десятков молодых гоблинов и разбрелись по всем сторонам в поисках своего Посвящения, а потому встретить кого-то из своих товарищей из города вполне возможно. Если учесть, что мы одного возраста и примерно одной комплекции, то немудрено, что для отдыха остановились примерно на одинаковом отдалении от города. Так что с учётом этого соображения вероятность такой встречи уже не казалась мне слишком низкой. И тогда это кто-то из моих знакомых, так что опасаться нечего.
Я достал нож и выкинул самое длинное лезвие, постаравшись сделать это так, чтобы оно не щёлкнуло. Но оно всё равно раскрылось с тихим щелчком. Я развел руну и осторожно просунул лезвие между хвоинок, чтобы раздвинуть их и попытаться посмотреть, что происходит снаружи.
Внезапно раздался звонкий голос:
– Вылезай, всё в порядке. Я давно тут и жду тебя. Я приготовил яичницу с беконом.
Я вздрогнул. Но раз так, то таиться было бессмысленно, так что я с кряхтением вылез из-под еловой лапы. Прямо передо мной стоял молодой гоблин в облачении ученика колдуна. Около его ног горел небольшой костерок обычного огня, а на камне рядом лежала лепёшка, на которой теплилась яичница с парой ломтиков жареного мяса.
Гоблин сказал:
– Меня зовут Грамбл. Я тоже на Посвящении.
– Йоль, – сказал я и протянул руку.
Грамбл пожал её и потом сказал:
– Я шёл за тобой всю ночь. Я заметил вас ещё на мосту через Грозную. То, что вы вытворили с троллем, – полное безрассудство.
Похоже, что этот Грамбл довольно занудный тип. Я ответил:
– Это мой названный братец Зиггль, я сам не собирался так делать. У меня была с собой самая мелкая монетка для прохода.
Грамбл смотрел на меня, не отрываясь. Потом указал своим посохом на яичницу, и я понял, что я проголодался. Я сел рядом с костром и накинулся на завтрак. Потом открыл торбу, достал флягу и напился. Предложил лепёшку своему новому знакомому, но тот вежливо отказался. Колдуны всегда такие снобы. Наверняка у него с собой куча снеди, а не то, что у меня – десять лепёшек на десять дней. Я вспомнил, как чародей Бримс назвал старого мастера Гноббла скрягой и улыбнулся.
Закончив с завтраком, я просил:
– Как ты понял, что я сплю тут?
– Я же сказал, что шёл за тобой всю ночь. Ну и не забывай, что я чувствую эманации магии. Твоя руна – не годная ни на что, кроме как показать мне, где ты спрятался.
Я скривился, но Грамбл и ушами не повёл. Он продолжил:
– Куда ты идёшь?
Я подумал, что ответ на этот вопрос в любом случае не будет раскрытием тайны моего Посвящения, так что ответил:
– В поселение к троллям.
Тут уже Грамбл скривился и спросил:
– Зачем?
– Мне нужна карта этого леса.
– Зачем?
– Мне нужно знать, где здесь находятся места силы.
– По карте троллей ты этого точно не узнаешь. Ты не в курсе, что тролли полностью невосприимчивы к магии? Вас этому в школе не учили?
Похоже, что мы так и будем с этим моим новым знакомцем подкалывать друг друга, а потом кривиться. Мне это начало не нравиться. Грамбл, не обращая внимания на моё выражение лица, продолжил свой допрос:
– Зачем тебе знать, где тут места силы?
– Извини, друг, но это уже раскрытие таинства Посвящения, так что я ответить не могу.
– Не может быть, чтобы подмастерье механика направили делать что-то такое, что связано с местами силы.
– Слушай, Грамбл, или как там тебя?! – Я уже негодовал от всего этого. – Я не обязан тебе вообще ничего говорить.
Я осёкся. Я только что преломил хлеб с этим молодым гоблином, и мы как бы после этого стали товарищами, и тут с моей стороны такой эмоциональный взрыв. Грамбл сказал:
– Ну хорошо. Я просто помочь хотел, надеясь, что и ты чем-то пригодишься мне. Но раз так, не буду навязываться.
Я извиняющимся тоном ответил:
– Нет, извини. Просто всё как-то стремительно развивается. Я понимаю, что мы из одного города и одновременно делаем своё Посвящение. Но я не могу рассказывать всё про себя, в то время как про тебя ничего не знаю.
Грамбл снова пожал плечами, потом сказал:
– Я понимаю. Я ученик колдуна в нашей магической школе. Специализируюсь на красной магии. Планирую работать в шахтах на глубине, чтобы охранять наших шахтёров от кобольдов.
Меня передёрнуло от упоминания этих тварей. Кобольды – они очень похожи на нас, гоблинов, только безумны и живут в глубочайших норах. Часто во время рытья очередной штольни, шахты или штрека наши шахтёры натыкаются на их поселения, и тогда кобольды нападают на нас с неописуемой яростью. Иногда им удаётся убить кого-нибудь, к счастью редко. Ещё реже они утаскивают какого-нибудь беднягу куда-то в глубины своих нор, и судьба таких неизвестна.
Грамбл спросил:
– А ты кем планируешь стать?
– Я… Я уже работаю механиком в мастерской. Мы делаем всякие мелкие штуковины для всего подряд – от шахтного оборудования до дирижаблей.
Грамбл присвистнул. Потом сказал:
– И так до конца жизни и будешь делать мелкие механические штуковины?
Я на минутку задумался, потом ответил:
– Не, ну это сложный вопрос. Я о таком ещё не думал. Так-то я учился в столице, в Малой школе Механики – может быть, слышал?
Грамбл кивнул и удивлённо посмотрел на меня. И тут меня осенило, что мастер Гноббл смотрит куда-то далеко в отношении Зиггля и меня. Я задумался, но потом, повинуясь какому-то внезапному порыву, спросил:
– Ты знаком с чародеем Бримсом?
Грамбл снова кивнул и сказал:
– Конечно. Он ведёт у нас уроки по общей магии. Это самый крутой учитель из всех, которых я знаю.
Я полез в свою торбу и достал из внутреннего кармашка рунический камень, потом протянул его своему новому знакомому со словами:
– На ярмарке чародей Бримс дал мне это, причём просто так, когда узнал моё имя.
Грамбл надел свои очки и внимательно осмотрел камушек со всех сторон, аккуратно вращая его между пальцами. Он пощупал светящуюся руну Йом, потом вернул камень мне. Сказал: