— Тогда в следующий раз не колобродь по рынку.
Мариголд поставила дерево вертикально и потащила в сторону двери.
— Я не колобродила.
— Что здесь происходит? — раздался позади шуршащий голос.
Мариголд съёжилась.
— Простите, мисс Агриппа!
— Я так и знала, что это ты! Так и думала, что ты что-то замышляешь!
Норс поднял бровь.
Мариголд прислонила дерево к стене возле двери и покачала головой.
— Я просто купила себе ёлочку, мисс Агриппа. Извините за крики.
— Ты же не собираешься ставить её на балкон, чтобы мне иголки посыпались? Я не хочу потом убирать твой бардак.
У Норса поднялась вторая бровь.
Мариголд стала рыться в сумке в поисках ключа.
— Она будет стоять в квартире, мисс Агриппа, как любая нормальная ёлка, — пробормотал она себе под нос.
Дверь внизу захлопнулась с оглушительным стуком.
— Она просто прелесть, — съязвил Норс.
Мариголд добила его раздражающая эскапада.
«С меня хватит. Конец».
— Ну, спасибо. Я ценю, что ты донёс ёлку до моего дома, но дальше я сама. — Она открыла дверь и включила свет. — Доброго вечера.
Но Норс смотрел мимо неё с широко раскрытыми глазами.
— И как именно ты собиралась её сюда пронести?
Мебель, мешки и коробки были сложены до самого потолка. Буквально.
Даже с включённым светом квартира утопала во тьме. Горы мебели загораживали большую часть света. И через всё это вела лишь узенькая тропинка, где с трудом мог протиснуться один человек.
— Ты скопидом, — голос Норса был полон удивления и неверия.
— Мы с мамой не скряги.
— Тогда как всё это скопилось, скопидом?
Грудь Мариголд сжало точно викторианским корсетом.
— Это временная ситуация. Мы… переезжаем.
— Тогда почему мебель не на складе?
— Потому что склад стоит денег, а мы их копим для нового жилья.
У Норса не нашлось, что на это ответить. На лице появилось смущение, но быстро исчезло. Намеренно. Возможно, он всё понял.
— Так… где мне поставить ёлку?
— Говорю же тебе, я справлюсь.
— Определённо нет. Ты её даже через коридор не пронесёшь. — Он указал на узкий проход. — И где будет эндшпиль? Где ты собираешься её поставить?
Мариголд поразило знакомое чувство страха и унижения.
«Как я могла впустить его в дом? Как я могла потратить деньги на ёлку, которую выбрасывать через неделю? Которая даже не влезает в квартиру? Мама будет в ярости».
Сердце Мариголд было готово выскочить из груди.
— Н-не знаю. Как все нормальные люди я собиралась поставить её перед стеклянной балконной дверью.
Норс вытянул шею через порог.
— Балконной дверью? Той, что впереди? Той, что за сервантом?
— Да. А что?
— Ты с ума сошла. Зачем ты купила ёлку?
— Ты мне её втюхал!
Норс развернулся и уставился на неё. Взгляд был нечитаем. А затем… расплылся в улыбке. Улыбка была тёплой — неожиданно согревающей, — и Мариголд немножечко, но успокоилась.
— Так что будешь делать?
— Наверное… передвину часть мебели?
На её лице читалось столько же сомнения, что и в вопросе. В конце концов, они с матерью ничего не трогали с самого переезда.
Норс осторожно переступил порог и почесал затылок. У Мариголд защемило в груди. Она не должна была смущаться: у них была причина для такого бардака, это всё временно, чёрт побери, — но всё равно смутилась.
— Это просто дурдом, — заключил Норс. — Здесь небезопасно.
— Мы уже год так живём, и ничего не упало.
— Ты живёшь в этой яме смерти целый год?!
Он нырнул в квартирные недра. Тропа вела к главным жилым зонам: кухне, ванной, спальням.
— Прости, но я не позволю поставить здесь свою ёлку! — выкрикнул он из-за угла. — Она умрёт до Рождества, а до него лишь пять дней.
— Плевать на Рождество. Моё дерево должно дожить всего лишь до завтра.
— До завтра? Завтра приедет команда по сносу?
— Завтра Йоль. День зимнего солнцестояния.
Голова Норса выглянула из-за шаткой стопки столовых стульев.
— Ты ведьма?
Мариголд залилась удивлённым хохотом.
— Викканка? Ведьма-викканка? — уточнил он.
— Нет.
— Язычница? Типа… нео?
Мариголд покачала головой.
— Друидка? Ну, кто ещё отмечает зимнее солнцестояние?
— Кто угодно может праздновать зимнее солнцестояние. — Она прошла за ним вглубь квартиры. — Это астрономический феномен. Научный. Йоль — самый короткий день в году.
— Так значит вы с матерью… учёные.
Мариголд усмехнулась.
— Нет. Мама у меня точно язычница.
— Тогда спрошу снова. Зачем ты купила рождественскую ёлку?
— Я люблю ёлки. Мой папа… — Мариголд осеклась, но продолжила с тяжёлым сердцем: — праздновал Рождество. Мама его не отмечала, но соглашалась включать ёлки в наши традиции, потому что они красивые… и естественные. К тому же, христиане могли остаться без ёлок, если бы язычники праздновали Йоль по-другому. Ёлочки — это их идея.
Она ждала, что он обвинит её в излишней агрессии: Мариголд всегда яростно отстаивала свою позицию, — но у Норса наоборот разгладились складки на лбу.
— И где теперь твой отец?
Мёртв. Он ждал, что она скажет: «мёртв».
— В Шарлотте, — ответила она.
— А-а-а. — Норс обрадовался, но только на секунду. — Разведены?
— Они никогда и не женились.
— Братья? Сёстры?
— Я единственный ребёнок в семье.
— А где твоя мама?
Мариголд вроде бы чётко дала это понять.
— Она живёт здесь, конечно.
— В смысле, где она сейчас?
Она снова смутилась, а затем расстроилась.
— На работе. Она работает в ночную смену.
Однако стоило этим словам слететь с её губ, как Мариголд оцепенела от ужаса.
«Я только что сказала незнакомцу, что совершенно одна дома. Как можно быть такой тупой?»
Но Норс на это лишь сердито ответил:
— Так, значит, нам никто не поможет. Прекрасно.
— Что, прости?
Он убрал бирюзовый марокканский столик с вершины мебельной башни так же аккуратно, как если бы играл в Каланчу[7].
— Тебе придётся дать задний ход.
Расстройство росло с колоссальной скоростью.
— Что?
— Здесь можно всё переставить, но мне нужно больше места для работы. Всё, что есть в передней части дома, — Норс провёл головой справа налево, — нужно убрать туда.
Он кивнул в сторону прихожей.
— Ты загораживаешь дорогу.
Норс попёр вперёд, выталкивая её из собственной квартиры её же марокканским столиком.
Мариголд была потрясена.
— Ты что творишь?
— Само собой, — он поставил столик возле ели, — помогаю тебе.
— Тебе не нужно на работу?
— Нужно. Поэтому ты продолжишь убираться без меня. Один предмет за раз, хорошо? — Он кивнул, отвечая на собственный вопрос. — Договорились. Я вернусь после смены.
Мариголд понятия не имела, как он втянул её во всё это. Последние два часа ушли на то, чтобы перенести в прихожую пыльные стулья, грязные картонные коробки, мешки для мусора с бельём и бельевые корзины с безделушками. За это время мисс Агриппа три раза на неё наорала.
«Что скажет мама, когда вернётся домой рано утром и не узнает квартиру? Что я позволила незнакомцу помочь с уборкой? Что он сам это предложил?»
«Хотя… неправда. Не совсем».
Она в общем-то понимала, зачем позволила втянуть себя во всё это, и не только из-за уверенности, что теперь точно сможет попросить его помочь с озвучкой. Общество Норса приносила ей несказанное удовольствие, которого она не испытывала с тех пор, как её друзья разъехались прошлой осенью по университетам. С ним она не знала, чего ждать в следующую минуту. А ведь последние несколько месяцев жизнь Мариголд была расписана по этим самым минутам. Сломленная, подавленная мать и бесконечный график работы, разбавляемый лишь безмолвной компанией компьютера: виртуального мира и людей, что в нём обитали.
Норс настоящий. Он из плоти и крови.
А тем временем её собственная плоть покрылась тонким слоем пота.
«Чудесненько».
В начале одиннадцатого, когда Мариголд вытирала подмышки бумажным полотенцем, раздались тяжёлые шаги на лестнице. Она поспешила выбросить полотенце и побежала встречать гостя.
— Счастливого солнцестояния, — приветствовал её Норс, протягивая подставку для ёлки.
— А у нас есть такая. Где-то, — ответила она.
— Верю. Уверен, у вас всё где-то есть. Но я даже не буду прикидывать, с какой вероятностью мы сможем все это найти.
Мариголд не знала, посмешило это её или разозлило.
Норс протиснулся мимо неё в квартиру.
— Спасибо, Норс, — сказал он.
Разозлило. Она так и скрипнула зубами.
— Спасибо, Норс.
— Всегда пожалуйста, Мариголд. — Он оценивающе оглядел гостиную. — Ух, ты. Ты убрала больше, чем я думал.
— Я же говорила: я сильнее, чем кажется.
— Стало светлее.
Мариголд не могла это отрицать… но мебель ещё нужно занести в дом. Хотя она бы предпочла её попросту выбросить.
— Ты, правда, думаешь, что мы сможем всё расставить и останется место для ёлочки?
— Я слышу сомнение в голосе. Откуда оно взялось? Я разве совершал что-то двусмысленное?
Двусмысленное. Ещё одно классное словечко. Ей нравилось не только, как он говорит, но и что он говорит.
— Ну, была парочка моментов.
— Назови.
— Ты так сильно помог совершенно незнакомой девушке. В поступке читается скрытый подтекст.
— Хотел бы поспорить, — улыбнулся он, — но не могу.
— Почему ты мне помогаешь?
Он продолжил оглядывать квартиру, прикидывая на глазок площадь комнаты, измеряя все углы и щели.
— Во мне умер прирождённый организатор. Я чувствую, как всё должно располагаться. Я, м-м-м, аватар тетриса. Это моя суперсила. Мой долг помочь тебе.
Мариголд скрестила руки на груди.
— Суперсила, значит.
— Каждый хоть в чём-то талантлив. К сожалению, большинству достались дурацкие суперсилы. К примеру, первым замечать четырёхлистный клевер или угадывать вес до последнего грамма.