Когда мы к вечеру вернулись на берег, то увидели, что кораблей прибавилось. Большинство из новоприбывших встали на якорь в заливе, но несколько пристали к берегу. Мы тут же принялись рубить привезенные стволы, ведь еще не было темно, а Бьёрн боялся, что трупы скоро начнут вонять.
Этим мы и занимались, когда к нам подошел Сигурд. Белобородый посмотрел на нас, и мы опустили топоры. Сигурд был таким человеком, что я ни разу не увидел его улыбки, а теперь его хмурый взгляд упал сначала на меня, а потом на Фенрира, который лежал и грыз палку.
– Нужно починить один корабль, – сказал он, все еще глядя на Фенрира.
– Эти корабли… – Бьёрн встал рядом со мной. – Они принадлежат Олаву?
Сигурд перевел взгляд на него.
– У Олава много друзей. Это некоторые из них. Они помогли поднять восстание и подготовили наше прибытие. Теперь они будут плыть с нами. – Он кивнул мне: – Пойдем, корабел. Остальным продолжать работу.
Я пошел за Сигурдом вдоль берега, а Фенрир остался возиться со своей палкой. День стоял пригожий, солнце низко висело над каменистыми гребнями гор к западу от фьорда. Тем вечером вода была почти неподвижной, и я чувствовал запах водорослей и просмоленных бортов кораблей. Помню, в тот момент я думал, что, хотя Олав и показал себя накануне жестоким человеком, нельзя забывать все то хорошее, что случилось со мной после того, как он предложил мне присоединиться к ним.
– Вон за тем драккаром, – сказал Сигурд. – Видишь? Там доска на носу отскочила.
Он показал на берег. И я увидел, что за одним из кораблей Олава выглядывает нос судна поменьше. Я сразу приметил, что у одной доски на борту отскочили заклепки. Поскольку это судно было скрыто за огромным драккаром, я не узнал его, пока мы не обошли нос драккара. И вдруг почувствовал, будто на моей шее вновь смыкается рабский ошейник. То был корабль, где я сидел в цепях. То был корабль Роса.
Многое произошло с тех пор, как Рос и его люди взяли меня в плен. Тогда я был еще ребенком. Теперь я уже становился мужчиной. И все же, когда я увидел черное судно на берегу, я будто вернулся обратно во времени. Помню, что у меня подкашивались ноги, а тело будто парализовало от ужаса. Я оглянулся, чтобы посмотреть, где Рос. На борту никого не было. Потом я подумал, что люди Олава, наверное, убили Роса с командой и захватили корабль, и поэтому он здесь и стоит.
– Ты здоров, парень? – Сигурд странно посмотрел на меня, затем опустил взгляд на топор, я вытащил его из-за пояса и крепко стиснул в руке.
– Тебя будто бешеная собака покусала.
Я засунул топор за пояс и выпрямился. Потом подошел к судну и осмотрел отскочившую доску.
– Могу вбить пару заклепок, – сказал я.
– Хорошо, – отозвался Сигурд. – И сделай все как следует. Хозяин судна – добрый друг Олава.
Иной раз жизнь делает крутой поворот, боги безжалостно вырывают тебя из прежней жизни и меняют мир вокруг так быстро, что ты не успеваешь прийти в себя. Сигурд увидел кого-то далеко на берегу и поднял руку в приветствии.
Я поднял глаза. К нам шел Рос рядом с Олавом. Похоже, они спустились со склона, ведущего к полям. Они остановились, Олав указал на море, опустив руку на плечо Роса, и тот рассмеялся.
Может, мне следовало убежать. Должно быть, я выглядел как испуганный зверек, дыхание короткими всхлипами вырывалось из груди, а сердце болезненно колотилось. Олав резко крутанул рукой, будто он держит копье и наносит удар снизу, должно быть, он хвастался, как убил пленника накануне вечером. Потом они пошли дальше, Сигурд положил руку мне на плечо, и так мы стояли, пока эти двое не подошли к нам.
– Это наш корабел, – сказал Олав Росу, подойдя к судну и пощупав отскочившую доску. – Ты уже взглянул на это, корабел? Сможешь починить?
Я не ответил. Рос стоял, немного наклонив голову и рассматривая меня, он медленно кивнул своим мыслям, губы искривились в усмешке. Как было обычно среди людей, приближенных к Олаву, он носил длинную верхнюю тунику. На обеих руках красовались наручи из серебра. Борода у него стала длиннее, а волосы он перевязал, чтобы не падали на лицо, и я увидел у него на лбу свежий шрам.
Олав взглянул на Роса, потом на меня. Затем засунул ладони за пояс и кашлянул:
– Похоже, вы раньше встречались?
– Но не как друзья, – добавил Сигурд. – Это нетрудно заметить. – Он вытащил меч и протянул между нами. – Ну-ка расскажите, что за вражда у вас.
У Роса был меч, как и у Олава с Сигурдом, и рука его уже лежала на рукоятке.
– Пусть парень говорит, – буркнул он.
Олав и Сигурд повернулись ко мне.
– Ты уже встречал этого человека? – осведомился Олав.
– Да.
– Так расскажи, что произошло.
Во мне вдруг вскипел гнев, такой огромный, что я на мгновение забыл весь свой страх и ухватился за топор, готовый наброситься на этого человека, сковавшего меня, отнявшего свободу, убившего отца и нашу собаку.
– Советую тебе опустить топор, парень. – Олав вытащил меч. – Рос – мой друг. Нападешь на него – будешь иметь дело со мной. Понятно?
Я не ответил. Но топор опустил.
– Мальчишка зол, – сказал Рос. – Я его понимаю, ведь это я взял его в рабство. То был один хутор в Вингульмёрке, Олав. Местные рассказали, что отец этого мальчишки, он раньше бился за ярла Хладира. Так что мы убили его, как ты и хотел. Но этот мальчишка, он был всего лишь ребенок… Что с него возьмешь? Мы забрали его на корабль. Голодом его не морили, нужды он не знал.
Олав задумчиво погладил бороду, вернул меч в ножны и долго глядел на меня.
– Торстейн, тебе нужно знать, что мы с Росом стали друзьями еще тогда, когда я рос в Гардарике. Мы выросли вместе. Поэтому ты должен поклясться, что не будешь мстить за отца.
– В том нет бесчестия, – вставил Сигурд – Когда тебе приказывает твой король.
Я замер. Грудь теснило, я едва мог дышать. Казалось, единственное, что может мне помочь, – это наброситься на Роса.
– Олав. – Сигурд отпустил меня и шагнул назад.
– Да, – кивнул Олав. – Я вижу. И узнаю`, ведь и я был таким. Вот так же я стоял когда-то, с топором в руке.
– Торжище в Хольмгарде, – кивнул Сигурд.
– Так что не будем судить мальчика строго. – Олав быстро взглянул на Роса. – Но и допустить, чтобы мои люди грызлись как псы, я не могу.
Рос отвел взгляд и убрал руку с рукояти меча.
Олав вытащил меч и подошел ко мне. Это вывело меня из оцепенения, я отшатнулся и встал перед Олавом.
– Иди к своему брату, парень. Расскажи ему обо всем.
И я ушел. Попятился, затем обернулся и побежал так быстро, насколько позволяла больная нога.
15Хольмганг
Когда я вернулся, Бьёрн по-прежнему рубил дрова. И он, и все остальные, конечно, поняли, что что-то неладно, они опустили топоры и взглянули на меня, а Бьёрн подошел и схватил меня за плечо.
– Брат, – сказал он. – Что случилось?
Я рассказал ему, кого мне довелось встретить. Бьёрн убрал руку, обернулся к берегу, глаза его расширились от гнева. Наши спутники зашептались, один из них побежал к ближайшему костру и передал новость дальше. Вскоре все узна́ют, что убийца отца находится среди нас.
Рагнар Кузнечный Молот повел нас обратно на корабль, мы взобрались на борт и сели на сундучки. Рагнар плеснул пива в пару кружек. Я выпил, но Бьёрн застыл неподвижно с напряженным взглядом. Рагнар сказал, мол, он знает, какую боль мы испытываем. Но надо понимать, что Олав уже давно подготавливал свое прибытие. Его люди несколько лет назад приплыли в Норвегию, им было велено убивать всех, кто предан Хакону ярлу. Рос – друг детства Олава, и ходят слухи, что он лихой боец. Если мы на него нападем, он может убить нас обоих.
Пока Рагнар так говорил, я опустошил всю кружку. Пиво притупило страх и умерило гнев. Фенрир улегся между моих ног, Рагнар забрал у меня кружку, вновь ее наполнил, а заодно налил и себе. Он похлопал меня по спине и велел пить, сколько хочется, это самое разумное, что я сейчас могу сделать. Потом он добавил, что не пройдет много времени, как Олав вновь поведет нас в битву, ну а если стрела у меня случайно полетит не туда и попадет в Роса… Больше Рагнар Кузнечный Молот ничего не добавил, основательно приложившись к кружке.
Вскоре на борт взошли Асгейр и Конь. Поначалу Асгейр просто стоял и смотрел на нас, а потом откашлялся и сказал: он слышал, что произошло.
– Я знаю Роса, – добавил он. – Человек он недобрый. Но он друг Олава. Так что, братья Тормудсоны… – Он сделал несколько шагов к нам. Бьёрн по-прежнему ничего не говорил, уставившись перед собой пустым взглядом. Асгейр подошел к нему. – Вы не сможете убить его. Понимаете?
Ни я, ни Бьёрн ничего на это не ответили. Мой гнев пиво притушило, но Бьёрн вдруг глубоко задышал, и с каждым вздохом по его телу пробегала дрожь. Мы с Бьёрном не разговаривали о смерти отца с тех пор, как я рассказал ему, как все произошло. Мне думалось, что он повидал столько крови и смертей, что в какой-то мере зачерствел, а время, проведенное в походах, отдалило его от всего, что осталось дома. Но теперь в нем разгоралась всепоглощающая ярость, и я видел, что он вот-вот взовьётся.
– Рос был дружинником Владимира, – сказал Асгейр. – Он там служил вместе с братом. Но когда Олав ушел из Гардарики, Рос отправился с ним, поддерживал его в Венланде и сражался с йомсвикингами. Говорят, Рос спас жизнь Олаву.
– Да, – кивнул Конь. – Так рассказывают.
– Мы знаем, что Рос захватывал рабов. Он говорит, что, когда пришло известие о том, что люди Олава отправляются сюда, в Трёнделаг, чтобы поднять восстание среди бондов, он их всех продал. Он говорит, что был хорошим хозяином для своих рабов, пока их не продал.
– Нет, – я отставил кружку. – Не был.
– Я слышал именно так, – сказал Асгейр. – И именно так он и сказал Олаву.
– Олав сам был в рабстве, – добавил Конь. – Рос бы не осмелился плохо обращаться с рабами.
От этих слов я вдруг пришел в дикую ярость. Поэтому именно я вскочил на ноги первым, а не Бьёрн. Я не мог найти слов, вместо этого с губ моих сорвался дикий рев, так что Асгейр с Конем отступили. Рагнар Кузнечный Молот протянул мне свою кружку, будто пытаясь меня успокоить, но теперь вскочил и Бьёрн.