Хальвар стал йомсвикингом, когда ему исполнилось восемнадцать лет. Более десяти лет назад, утверждал он, хотя я подозревал, что на самом деле прошло более двадцати. Он знал большинство йомсвикингов по именам, у кого сколько было наложниц, а кто любил напиваться, ведь и сам он был не прочь выпить. Лучшим другом Хальвара в бою и попойках был Йостейн, широкоплечий парень такого низкого роста, что его прозвали Карликом, хотя в действительности он вовсе им не был. Йостейн Карлик принес мне вяленую говядину и лук, оставшийся с прошлой осени. Он пристально разглядывал меня своими близко посаженными глазами на удивительно смуглом лице с сильно выдающейся вперед челюстью и ртом, затерявшимся в косматой бороде. Он пробормотал, что слышал о том, что произошло во время испытания, что я не уклонился, когда мой брат попал мне стрелой в руку. По домам уже шли разговоры, и от меня ждали великих подвигов. Йостейн сначала похлопал меня по плечу, потом погладил Фенрира по голове, отщипнул стрелки лука и сказал мне поесть.
Вагн и Аслак были заняты своими многочисленными делами и не могли навестить меня, сообщил мне Хальвар. Но они были хорошими и добропорядочными людьми – это подтвердил и Бьёрн, придя вечером. Именно Аслак отвечал за боевую подготовку, ничего не могло укрыться от его взгляда. Людей в войске Олава обучали сражаться против крестьян, сказал Бьёрн, а йомсвикингов, как правило, звали, когда сопротивление было сильным. Это значило, что мы всегда были готовы выступить против настоящих воинов, а это было совсем другим делом, как рассказывал Бьёрн. Бо́льшую часть дня он учился защищаться, первые пять дней – исключительно от ударов ногой. Ноги были уязвимым местом, когда воины со щитами шли друг на друга, именно ноги старался поразить противник. Бьёрн показал мне синяки на своих ногах. Он до сих пор был еще недостаточно быстрым, и ему предстояло много упражняться в этом деле.
Меня это расстраивало. Если уж Бьёрн не успевал уворачиваться, то что же можно было ожидать от меня? Моя поврежденная нога уже никогда не станет прежней. Я припадал на нее, когда прыгал, и прихрамывал. Хальвар похлопал меня по колену и сказал, чтобы я не огорчался. Не все люди одинаково дерутся, и они обязательно найдут подходящее оружие и место в войске для меня. Аслак ведь по-прежнему участвовал в боях, хотя у него была лишь одна рука. Историю, как он потерял руку, все знали, ни для кого она не была секретом. Это произошло девять лет назад, как рассказывал Хальвар. В бухте Хьёрунгаваг.
Припоминаю, что голоса в доме стихли, как только Хальвар произнес название бухты. Был вечер, Бьёрн только что вернулся с учений, один глаз у него был подбит, а руки так устали, что тряслись, когда он поднял свою кружку. Но и он заметил, что атмосфера стала гнетущей, как только было произнесено всего лишь одно слово. Хьёрунгаваг… Хальвар, сидевший на скамье возле моих ног, вышел на середину земляного пола и приложил одну руку ко лбу, как будто его терзали воспоминания. В тот вечер я узнал, что Хальвар был скальдом, и вот пришло время пересказать историю о той битве на севере, в бухте Хьёрунгаваг.
Хальвар поднял из очага горящую палку и указал ею на нас, сидевших там.
– Вы помните Сигвальди? – поинтересовался он, и мужчины закивали в ответ. Все началось с Сигвальди ярла, предыдущего хёвдинга Йомсборга, произнес Хальвар и похлопал себя по животу. Сигвальди любил выпить и подраться, и, когда Свейн Вилобородый справлял тризну по хёвдингу Сконе, Струтхаральду, Сигвальди напился и поклялся, что не пройдет и трех лет, как он поведет йомсвикингов против Норвегии и лишит власти трёнделагского ярла Хакона. В полумраке на скамьях мужчины качали своими бородатыми головами, а Йостейн Карлик пробормотал, что так говорил не только Сигвальди, но и крепкое пиво, выпитое им. Хальвар согласился, слова Йостейна были чистейшей правдой, многие давали клятвенные обещания на пирах. Но больше всех усердствовал Вагн, который всегда старался обойти Сигвальди. Он забрался на стол и поклялся, что убьет Торкеля Лейра, с которым у него была какая-то договоренность, и ляжет с его дочерью в постель.
– Вагн тогда был молод, – произнес Хальвар и, извиняясь, посмотрел на нас с Бьёрном. – Молодые люди не всегда ведут себя разумно.
Я заметил, что эти слова не понравились брату. Он фыркнул, придвинулся к стенке и сел, скрестив свои уставшие руки. Я хотел спросить, что случилось, но тут Хальвар повысил голос. Он размахивал тлеющей палкой и пристально вглядывался вокруг себя широко открытыми глазами. Шестьдесят судов с людьми Свейна Вилобородого на борту и столько же из Йомсборга; они пересекли море и добрались до западного побережья Норвегии. Но верным Хакону ярлу людям удалось зажечь опознавательные пирамиды из камней и предупредить его. Хакон собрал такой большой флот, что, если бы корабли выстроились друг за другом, не было бы видно, где они заканчиваются. Кого же было брать с собой Хакону ярлу, если не своего сына Эйрика ярла, ведь, как говорили, он обладал нечеловеческой силой? Перед битвой Эйрик принес в жертву своего брата, а отец послал раба Карка, чтобы тот держал нож. Кровью мальчика они полили камень с рунами, а затем вызвали валькирию Тургерду Хольгебрюд. Этот обряд и позволил жителям Трёнделага выиграть ту битву. Хальвар провел тлеющей палкой под потолочными балками.
– Черные тучи сгустились над нами, – продолжал он. – Тут же я увидел скачущую валькирию. Голая, покрытая жертвенной кровью сына Хакона. Она кричит и кидает копье прямо в грудь Буи Толстого, и он замертво падает рядом со мной.
Хальвар стоял, устремив свой взгляд назад, и в длинном доме стало так тихо, что было слышно, как дрыгает лапами одна из собак, лежавших у двери. Йостейн Карлик встал на земляной пол, положил свою руку на спину Хальвару, и тот поднял голову. Его глаза сверкнули.
– Большой, с руку взрослого человека… – Хальвар показал нам кулак. – Никогда я не видел такого града, ни до, ни после. Своей нечеловеческой силой Эйрик ярл смог повернуть само небо против нас. Должно быть, великаны крепко держали Тора, намертво связав ему руки, потому что он ничего не смог сделать, чтобы остановить разыгравшуюся против нас непогоду. Я видел, как люди падали замертво с разбитыми черепами! А я… – Хальвар показал нам свои руки. – Обе мои руки были сломаны. Но я продолжал сражаться! Так же поступали и все вы, вы, сидящие здесь сегодняшним вечером и слышавшие песнь мечей в тот день!
Кто-то из мужчин согласно кивал головой, вокруг раздавался гул голосов – они там были и помнят своих падших в бою братьев. Хальвар тогда подошел ко мне с Бьёрном и поставил одну ногу на край скамьи, положил руку на колено и мрачно посмотрел на нас.
– Вы это должны знать, мальчики, хоть мы и не отбили Норвегию, но победа осталась за Вагном. Сигвальди оказался трусом и сбежал. Все, кто остался в живых и сражался, были захвачены в плен. Но ярл Хакон знал, что такое мужество, и пообещал пощадить того человека, который это заслужит.
Снова вышел Йостейн Карлик, и, пока Хальвар стоял, уставившись на нас с Бьёрном, этот низкорослый воин рассказал, как его самого, Хальвара, Вагна и многих других усадили на какие-то бревна, так чтобы можно было отрубить им головы прямо там, потому что Эйрик ярл слышал, что они предпочитают, чтобы их казнили сидя. Один за другим смело глядели воины палачу в глаза и погибали без страха. Так должно было произойти и с Хальваром, Йостейном, Вагном и прочими, если бы один воин по имени Сигурд, сын Буи Толстого, не решил, что ему надо погубить хотя бы еще одного жителя Трёнделага перед своей смертью. У Сигурда, сына Буи, были длинные белокурые волосы, и эти самые волосы он не хотел испачкать своей кровью, поэтому он попросил одного из людей Эйрика ярла подержать их и опустить секиру на голую шею. Но пока опускалась секира, он рывком дернулся вперед, а бедолага, державший его волосы, лишился обеих рук. Сигурд продолжал сидеть на бревне, Эйрик ярл подошел к нему, потому что никогда не видел, чтобы хоть один человек проделал такую шутку. Он спросил у Сигурда, как его зовут, тот дал ответ, в котором отразилась всю душа йомсвикингов: «Меня зовут Сигурд, я прихожусь сыном Буи. Еще не все йомсвикинги мертвы».
Было видно, как Бьёрна покидало его мрачное настроение, потому что он отодвинулся от стены и ждал дальнейшего рассказа про то, как же они освободились. Вероятно, сына ярла позабавила такая проделка Сигурда, сына Буи, но было ли этого достаточно, чтобы пощадить йомсвикингов?
Хальвар пошевелил руками и посмотрел на нас. Мы должны знать, что Эйрик ярл был воином-волком, и если мы не знали, что это такое, то нам надо было представить дикого волка в человеческом обличье. Безумие было в его крови, и все, кто пережил тот день, помнят его смех, когда воин с отрубленными руками валялся на земле и корчился от боли. Возможно, Эйрик отрубил бы руки всем йомсвикингам, чтобы отомстить, или, может быть, чтобы поразвлечься, но подошел его отец, Хакон ярл. Он видел, что здесь сидели воины, у которых не было ненависти; что к норвежским берегам их привела клятва, данная на поминальном пире у Свейна Вилобородого.
– Ярл Хакон дарует вам жизнь! – торжественно произнес Йостейн Карлик и похлопал Хальвара по руке. – Он показал себя человеком чести. Он напоил нас пивом и зажарил мясо в тот вечер. Разве нет, Хальвар?
Хальвар кивнул.
– Внутри был двор. Нам натянули парусину. Дали отличное пиво, и мы напились.
– Вагн и ярл породнились, – добавил Йостейн. – На самом деле произошло то, в чем он клялся у Вилобородого.
Оба мужчины посмотрели друг на друга, Хальвар покачал головой и усмехнулся.
– Не понимаю, – произнес Бьёрн. – Как это, как он клялся?
– Ярл отдал ему дочь Торкеля Лейра, – ответил Хальвар.
– А Вагн к тому моменту уже убил Торкеля, – добавил Йостейн.
– Так та женщина, о которой вы говорите… – Бьёрн кивнул в сторону двери. – Она мать Торгунны, дочери Вагна?
– Нет. – Хальвар отошел к ближайшему столу и взял свою кружку. – Мальчики, надо внимательнее слушать, когда я рассказываю. С момента событий в бухте Хьёрунгаваг прошло всего лишь десять лет. Торгунна у него от другой женщины. Она умерла. Торгунна, она… – Он посмотрел на Йостейна. – Может ей быть двадцать лет сейчас?