3
Вечер Пурима в Бейт Шеме. Позади пост, прочитано библейское предание, настало время представления. Как и в день недавнего протестного митинга, на площадке перед зданием ешивы возвели подмостки и расставили стулья. Публика расселась, и все ждут. Самодеятельные артисты – ешиботники и их друзья. Роль Мордехая досталась Йошуа. Царицу Эстер представляла Сара с молчаливого согласия Цви. Конечно, среди девиц поселения были собственные претендентки, не уступавшие Саре ни сценическим дарованием, ни красотой. Однако, велика и повсеместна сила протекции.
Как и каждый год, вышла заминка – кому играть Амана? Предложили Якову, дескать, акцент подчеркнет враждебность лжегероя, но Яков не пожелал рядиться в образ злодея. И никто из своих не захотел сомнительной чести. Пришлось за плату привлечь некоего благонадежного аборигена.
Сюжет постановки связывал древность со злободневностью. Эйтану поручили изображать современного героя, бойца армии обороны Ханаана, прославившегося на весь мир солдата по имени Шем-Ор Ядидья. Как Эйтан и предсказывал, Эльдад не долго дулся на друзей и охотно взялся за сочинение сценария. Написанная под идеологическим попечением Цви, пьеса удалась на славу. Зрители благосклонно встретили хорошо знакомую им старинную часть сюжета, а сценическому воплощению подвига Ядидьи горячо аплодировали.
В одном из соседних с Бейт Шемом поселений произошло трагическое событие. Некий бесноватый абориген проник на территорию мирного поселка и нанес удар ножом невинному человеку только за то, что тот иудей. Проходивший мимо сосед пострадавшего выстрелил, и террорист упал на землю и лежал недвижим. Мигом примчались военные, полицейские и врачи. От группы прибывших на место происшествия солдат отделился Шем-Ор Ядидья. Он бесстрашно подошел к распростертому на земле аборигену и прицельной стрельбой из автоматической винтовки поставил точку в сомнениях о возможной потенциальной опасности террориста.
Эйтан замечательно представил этот фрагмент спектакля. Однако мечталось самодеятельному артисту совершить деяние Ядидьи не только на сцене, но и в реальной жизни. Того же хотели и зрители, ведь тогда еще один патриотический поступок был бы занесен в дебет активного счета борьбы Бейт Шема с аборигенами – дабы не отставать от соседей! Соревновательное чувство побуждает к подражанию. Впрочем, тамошняя публика независтлива и нетщеславна и рада успеху общего дела.
После представления артисты и зрители сменили маскарадные костюмы на цивильное платье. Йошуа отвез Сару в Авив к тетушке Лиат. Он вернулся к началу официальной части, завершающей праздник. Ожидалось выступление Цви и Аврама-Ицхака. Из четверых друзей один был неподобающе для атмосферы Пурима задумчив.
– О чем кручинишься, Яков? – спросил Йошуа.
– Я сомневаюсь… – неуверенно заговорил Яков.
– Прочь сомнения, друг мой! – весело перебил Эйтан.
– Обожди, Эйтан, – воспротивился Эльдад, – говори, Яков!
– Почему мы славим Ядидью? Ведь он стрелял в недвижимого, возможно, в мертвого! Тот не мог защищаться, а это не по-рыцарски. Разве мы язычники-амалекитяне, чтобы глумиться над трупами убитых врагов? Боюсь, у нас за океаном поглядели бы на дело иначе! – выпалил одним духом Яков.
– Боже мой, Яков, в тебя вселился диббук! – испугался Эйтан.
– Яков, но ведь ты здесь за океаном, а не там за океаном! – огорчился Йошуа.
– А как же новые твои убеждения, Яков? – осторожно спросил Эльдад.
– Убеждения – это тюрьма! – бросил Яков.
– Что ты мелешь? Ведь он убил бандита! – вскричал Эльдад.
– Он убил человека… – прошептал Яков.
– Диббук, диббук, – повторил в испуге Эйтан.
– Я должен обдумать все наедине, – сказал Яков и решительно удалился в свою комнату.
– Похоже, с Джекобом случился рецидив заокеанского лицемерия, – заметил Эльдад.
– Вот она, прочность веры прозелита! – бросил Эйтан.
– Мать – христианка, а отец – апикорус, – безжалостно добавил Эльдад.
– Я уверен, это недоразумение, и Яков очнется от кошмарного сна, – сказал Йошуа, – давайте послушаем Цви и Аврама-Ицхака.
Словесная эскапада будущего родственника весьма огорчила Йошуа. “Скоро Сара примет веру. Впереди наша свадьба. А если сегодняшний инцидент дойдет до отца и деда? И без того-то уверенность моя зыбка!” – с тревогой думал Йошуа.
4
На трибуну взошел глава ешивы Цви. Добрым взглядом он окинул благодарную публику, сделал вступительную паузу. В излучавших доброту глазах засветилась гордость.
“Дорогие земляки, – начал Цви, – каждый год в это время мы радуемся празднику Пурим, и ликуем, и гордимся прошлым, и мечтаем о будущем, или, как говорят нынче в высоконаучных кругах, экстраполируем былую славу древнего иудейства на наше грядущее благоденствие. И Господь нам в помощь!”
“Вы спросите, почему я не упомянул о настоящем? О, милые мои соплеменники, спешу исправить упущение. Каждый Божий день родит новое обстоятельство, достойное геройства. Когда человек любит подвиг, он всегда сумеет совершить его и найдет, где это можно сделать. В жизни всегда есть место подвигам! Уверен, все догадались, о ком я говорю. Да, я имею в виду солдата армии обороны Ханаана, имя которому Шем-Ор Ядидья!”
“Окажись террорист живым, сколько невинных душ уничтожил бы злодей! Застрелив аборигена, Шем-Ор совершил достойный подражания поступок. Геройство одного зажигает сердца целого поколения. А где идут многие, там пройдут все. Как упоительно хорошо, что не кончается время героев, и мое сердце радостно бьется в груди!”
“И вот, против такого человека поднимают голос богохульные заправилы страны! В кривой суд попало дело рыцаря. Слава Богу, что не только мы, поселенцы, идущие по пути Господа, но и люди неверующие, пусть незатейливые, но честные, восстали и вступились за Ядидью. Таких большинство в Ханаане, и не нужна нашему народу чужая лицемерная мораль!”
“Протесты не были напрасными. Ядидья получил минимальное наказание за мнимое свое преступление. Я стыжусь наших правителей и судей и горжусь своим народом. Настанет время, придет Спаситель, и мы, прокладывающие ему путь, расположимся у подножья трона, прочно встав на широкие спины честного простолюдья!”
Цви окончил речь и стал ждать отклика публики. Сокровенные слова, как правило произносимые вполголоса и в узком кругу, на сей раз прозвучали во всеуслышанье. Переварив факт лихой дерзости, молодые слушатели разразились аплодисментами. Цви сошел с трибуны, уступив место отцу.
Аврам-Ицхак был недоволен чрезмерной откровенностью сына. “У воздуха есть уши, – подумал осторожный старик, – зачем обнажать заповедное? Излишнее прямодушие ради популярности. Вино виновато!” Патриарх огладил седую бороду и заговорил.
“Иудеи, – начал Аврам-Ицхак, – я поздравляю всех вас с великим торжеством! Праздник Пурим – наше национальное достояние. Почти всё, что касается истории и актуальности уже сказано до меня, и хорошо, что так, ибо мне, старику, говорить нелегко. Я буду краток и упомяну лишь об одной вещи, абсолютно практической и одновременно крайне важной”.
“Юноши Бейт Шема! Я обращаюсь к вам и вместе с тем я взываю ко всем молодым парням страны, избравшим путь служения Господу! Вступайте в армию защиты Ханаана! И пусть лучшие солдаты учатся на офицеров, чтобы стать генералами. Ведь если к нашей вере не приложить военную силу, то не заслужить нам милости Всевышнего и не возродить родину от пустыни и Леванона до реки Перата.”
“Ученики нашей ешивы попеременно держат в руках то оружие, то Книгу. Недоброжелатели выдумали, мол, солдаты-ешиботники больше молятся, чем службу несут, и потому стране и армии от них толку чуть. Ерунда! Не только винтовкой, но знанием Торы и верой в Господа наши люди вооружены, а духовная амуниция поважнее патронов и ночных прицелов!”
“Я горжусь своим солдатом Йошуа, я рад за его боевого друга Эйтана, и рад вдвойне за Эльдада, который сумел подняться над предрассудками его ортодоксальной среды и теперь готовится надеть военную форму. Что-то я не вижу четвертого мушкетера. Куда Яков подевался? Он, кажется, тоже хотел ступить на бранное поприще?”
Аврам-Ицхак окончил речь словами мудреца Шломо: “Радуйся, юнец, молодости своей, и да веселит тебя сердце твое в дни юности твоей!”
Эльдад раскраснелся от похвалы. Он сделал непростой шаг. Да пребудет успех с ним!
Глава 21 И дал Я вам землю
1
“Ты состарился, вошел в лета преклонные, а земли осталось еще очень много для овладения…” – так Господь сказал Йошуа. Перечислив предстоящее к завоеванию, Бог заверил полководца-ветерана, что поможет ему и выдворит тамошних язычников: “Изгоню я их от лица сынов Израиля; ты только брось жребий для Израиля о наследии, как Я повелел тебе”.
Умудренный годами и опытом, Йошуа старался пунктуально следовать наказам Всевышнего. Правда, не всё ему удавалось, скажем, не сумел он довести до абсолютной стерильности очищение Ханаана от идолопоклонников. Но Господь, видя искреннее желание и добрую волю земного проводника своих замыслов, бывал к нему снисходителен.
Хоть и вошел Йошуа в лета преклонные, по выражению Господа, но дряхлым стариком он не был, и достало ему силы победить еще многие царства и завладеть новыми землями. Пришла пора разделения земли меж коленами израильскими. Йошуа и помощник его в этом предприятии первосвященник Элазар руководствовались жребием, но не только им, ибо власть случая не способна охватить всего многообразия жизненных положений.
Читатель знает уже, что иудеев, на завоевательном их пути, сопровождало множество чудес. К ним прибавилось еще одно диво, пособившее Йошуа и Элазару делить землю. Существует предание, хотя на сегодняшний день и не проверенное, но представляющееся нам достоверным, будто бы жребий, указав на то или иное колено или семейство, кричал в полный голос, мол, это я сам, по собственному хотению так решил, никто меня не неволил!