Яков стал замечать появление неких пертурбаций в душе. Мысль спорила с очевидностью, сердце будто бы слепло – глядело в упор на обретенные ценности, да едва различало их. “А вдруг прав Эйтан, – пугал себя Яков, – а что, если и впрямь вселился в меня диббук? Или пока только его предвестники туманят мозг? Нет, не должно быть такого, Боже сохрани. Инакомыслящих всегда мало, страшно оказаться в меньшинстве!”
Яков очень любил сестрицу свою. Узнав, что Йошуа сделал предложение Саре, заранее радовался ее счастью. Да и будущий зять весьма приятствовал ему. Вот только не нравились Якову оговорки да проволочки – сестренка-то тревожится. Не в этом ли подспудная причина томления сердца его? А, может, добрая память об иной жизни за океаном смущала юношу? Не знаем мы этого. Но известно доподлинно, что не унимался в нем дух противления, и расшатывал обретенные душевные устои и посягал.
Заокеанские доходы профессора Идо позволяли ему недурно обеспечивать сына-ешиботника. Поэтому комната Якова была самой просторной, и естественным образом стала местом постоянных духовных посиделок друзей.
К Якову пришли Эйтан и Эльдад, за ними появился Йошуа. Однокашники собрались поговорить с хозяином хором по душам. Что тревожит сердце его? Помощь нужна, поддержка? Какие странные речи произносил Яков в праздник Пурим! Молодые, но уже наторелые умы хотели понять не только результат, но и ход его мысли. Иной раз удается обнаружить самое начало кривизны и распрямить оную у исходной точки. С другой стороны, даже в еретических и подвергаемых остракизму суждениях дозволено искать пользу для себя!
Добавим, что вот уж порядочно времени Эйтан и Эльдад с тревогой глядели на свое положение среди соучеников – что-то неладное происходило. Оба надеялись в откровенном разговоре с Яковом прийти к пониманию, кто и в чем заблуждается. Не только наставить друга, но и в собственных замашках отыскать возможный изъян. Подающий помощь сам на нее надеется.
2
– Привет тебе, высокого полета птица, – весело начал Йошуа, – что происходит в тридевятом царстве, тридесятом государстве, как поживает славный царь Идо?
– На заокеанском бездуховном фронте без перемен, – в тон ответил Яков, – а отец в полном порядке, спасибо.
– Мы видим, ты печален, Яков. Мысли? – спросил Эйтан.
– По какой такой тропе они увели тебя столь далеко от нас? – осторожно поинтересовался Эльдад.
– Я рад приходу аналитиков-лекарей, – ответил Яков, – хотел бы выложить всё без утайки желающим спасти меня друзьям, но, чую, не созрел я. Увы, мыслей моих пути пока неисповедимы для меня. Я должен разобраться сам. Не будем возобновлять разговор, к которому я не готов.
– Что ж, ты прав, пожалуй, – заметил Йошуа.
– Кажется, не я один грущу. О чем вы тужите, Эйтан и Эльдад? – перевел на другое Яков.
– Нас обоих не любят товарищи в ешиве! – с горечью произнес Эйтан.
– За нашими спинами говорят недоброе, боюсь, желают зла, – добавил Эльдад.
– О, поверь, Яков, это не групповая паранойя, они оба правы! – воскликнул Йошуа.
– Я знаю. Кабы не узы дружбы, и я бы не любил их! – признался Яков.
– Ты, кажется, снова оригинальничаешь, Яков, – сердито заметил Йошуа, – будь добр, объяснись. Эйтан и Эльдад в учебе преуспели лучше всех, отец ставит их в пример. Они члены общества “Движение за чистоту”. Они спасли иудейку из лап аборигена. Им есть чем гордиться перед всеми нами. И таких людей не любить?
– Не горячись, Йошуа, – и вы, друзья, не гневаясь, спокойно выслушайте меня, – обратился Яков к Эйтану и Эльдаду, – боюсь, в достижениях ваших кроется тайна нелюбви к вам.
– Как так? – разом изумились Эйтан и Эльдад.
– Я расскажу одну правдивую историю, – сказал Яков, – вот она. За океаном, в школе, которую я посещал, красовались два отличника. Прочие ученики на них косились, избегали. Те же, видя стойкое недружелюбие, перестали заискивать и искать благосклонности товарищей, обособились, возгордились и в отместку стали открыто восхвалять себя при всяком случае. Их возненавидели. Однокашники начали поколачивать усердных школяров и обвинять в мнимых грехах.
– А что же родители двух бедолаг? – спросил Йошуа.
– Родители перевели отроков в другую школу, – сказал Яков, – но на беду свою эти двое, в науках хоть и были хватки, а житейский урок не усвоили. Вернулись колотушки, но они не исцелили гордецов. В кровь проникла отрава превосходства, которым они по-прежнему кичились. Мысль о первенстве искупала вражду и синяки.
– Это притча? – подал голос Эйтан.
– Это намек на нас с Эйтаном? – догадался Эльдад.
– Не только на вас, – заметил Йошуа, – полагаю, Яков намекал на народ иудейский.
– Что делать, приходится платить за сладость избранности! – сказал Яков.
– Как же не гордиться избранничеством? – вскричал Йошуа, – ведь нас избрал Господь!
– Человек выше всего ценит в себе то достоинство, которое дано ему по праву рождения и потому неотъемлемо, – изрек Яков.
– За избранность иудеи дорого платят, – сказал Эйтан.
– Важно, чтоб было чем платить. Золото – вечная защита иудея! – добавил Эльдад.
– В сегодняшнем Ханаане иудеи, то бишь славные ортодоксы, не надрываются в добывании вечной защиты, ибо вдоволь получают ее от государства апикорусов, – невинно бросил Яков.
– Опять камень в мой огород! – с досадой проговорил Эльдад.
– Тутошние иудеи живут среди своих, и посему загадочно их вожделение к добровольным гетто, и зачем им выделяться средневековой одеждой и многим прочим? Межи да грани – ссоры да брани! – полушутя заметил Яков.
– Отличие избранников от прочих должно быть во всем – и в духе и в материи, – твердо заявил Эльдад, – ты ошибаешься, заокеанец: не свои вокруг нас! Кишмя кишат греховные соблазны снаружи плотной ограды, оберегающей слабых волей от падения. Запомни, Яков, иудеи-безбожники – неиудеи, и отношение к ним – сообразное, – разразился Эльдад речью, – а миролюбие заокеанских сынов Израиля – глупость, ибо наша нескончаемая война с аборигенами уж тем полезна, что отвлекает ханаанских безбожников от сведения счетов с нами, подлинными иудеями. Нечестивцы с винтовками – это чернь, ослиными челюстями кусающая знатоков Писания. Враждебность же народов есть благо, спасающее иудейское племя от смешения и растворения!
– Яков, не обижай Эльдада, – попросил Эйтан, – ведь он совершенно примкнул к нам, он записался в армию обороны Ханаана!
– Я не хотел тебя обидеть, дружище, – проговорил Яков, обняв Эльдада за плечи, – я знаю, много недружелюбия приходится терпеть ортодоксам, но они за словом в карман не лезут – придумали бойкие ответы и не тужат. В твоей тираде ничто для меня не ново. Боюсь, я не созрел пока до понимания всех ее высот.
– Я рад, Яков, что Эльдад не сердится, – сказал Йошуа, – и оставайся, пожалуйста, душою с нами, вместе станем дожидаться Мессию.
– Я вижу дело таким образом, что ожидание спасения вовсе не означает безмятежного отсиживания со сложенными руками. Мы не имеем права ограничиваться соблюдением собственной праведности! – воскликнул Яков.
– Разумеется! – вскричал Йошуа, – у иудеев не существует личного спасения, и лишь тогда придет Спаситель, когда все поколение достойно будет!
– Яков, вспомни преступление Ахана! – добавил Эльдад, – согрешил один, а наказан был весь народ! Коли беда одного – всех беда, то и радость одна на всех, или нет ее вовсе!
– Выходит, не дождаться нам Спасителя, – грустно проговорил Яков, – никогда не сгинут нечестивцы – ведь неизбывны искушения зла.
– Ты верно ценишь людей, но вывод твой ошибочен, – сказал Эйтан, – к нам непременно придет Мессия! Сейчас главная преграда на его пути – присутствие неиудеев в Святой Земле. Но в наших силах убрать с его дороги сей камень преткновения, и не споткнется Спаситель, и не упадет, не разобьется. А для нечестивцев существует ад, не так ли?
– Мы, поселенцы, – маяк Спасителю, ибо мы освобождаем землю Ханаана и обустраиваем ее, как завещали нам великие Моше и Йошуа! – воскликнул Йошуа.
– Мы исполняем важнейший наказ Господа – мы заселяем Святую Землю! – торжественно добавил Эйтан.
– Друзья! – обратился к гостям Яков, – обеспокоенные моим инакомыслием, вы пришли ко мне, дабы разобраться, что творится в душе моей. Да и ваши собственные затруднения хотелось вам разрешить. Помогла нам взаимопомощь? Достигнуто желаемое?
– Ах, Яков, боюсь, нам это не удалось! – с улыбкой заметил Эльдад, – да и много ли проку в помощи? На какие ходули ни встань, а без своих ног не обойтись!
– А говорили-то о многом! – усмехнулся Эйтан.
– Надеюсь, не хмель недавнего Пурима помешал нам, – заметил Яков.
– Предлагаю впредь не судить, что лучше или хуже – одномыслие или терпимость к мысли одного. Дадим друг другу пять! – воскликнул Йошуа.
Три руки легли на протянутую ладонь Йошуа. Первыми ушли Эйтан и Эльдад.
– Когда свадьба? Не пора приглашения рассылать? – спросил Яков.
– Скоро Сара пройдет через судилище принятия веры. Сей синедрион тебе знаком. Затем я должен получить благословение деда. Срок не называю – сглазу боюсь, – сказал Йошуа.
– Не сглазу, а Аврама-Ицхака ты боишься!
– Может, ты и прав!
Глава 23 И дочкой поганой…
1
Йошуа хоть и не дряхл, но весьма стар, и смерть его близка, и повесть о нем приближается к концу. Размышляя о древней героической эпохе, невольно возвращаешься к привычной мысли – как много славных дел было свершено сынами Израиля во дни седой старины.
На склоне лет своих, обращаясь к народу, Йошуа в точности повторил сказанные ему Богом слова: “И дал я вам землю, над которой ты не трудился, и города, которых вы не строили, и вы поселились в них; плоды виноградников и маслин, которых вы не сажали, едите вы”. Это не попрек Всевышнего, а напоминание иудеям не сворачивать с пути праведности, иными словами, платить добром за добро. В сущности, все подвиги славного Йошуа есть звенья цепи благодеяний и творения добра. И это не удивительно, ибо он действовал по воле Господа.