– Конечно.
Владу не терпелось выяснить подробности, но он понимал, что нельзя торопить Ника. Пусть он выговорится, такие переживания вредно держать в себе. Ник вовсе не сумасшедший. Ему действительно угрожает не выдуманная, а самая настоящая опасность.
– А где твой приятель, Вален? Я могу поговорить с ним?
Ник опустил голову и некоторое время рассматривал асфальт под ногами, усыпанный хвоей листвен – ниц.
– Давай сядем! – Ник устал стоять и направился к пустой лавочке. Влад уселся рядом.
– Дай мне координаты твоего приятеля. У него есть телефон?
– Какой телефон? – Ник выпучил глаза и замахал руками. – На том свете нет телефонов… Я говорил Валену, просил его…
– Постой. Он что, мертв?
– Откуда я знаю? Наверное!.. Куда же он в таком случае делся?
– Где он живет?
– Нигде…
– То есть как? – Влад призвал все свое терпение, чтобы не встряхнуть Ника. – Говори толком.
– Мы жили вместе. Вален снимал квартиру, а потом мы решили… В общем, он перешел жить ко мне. Его жадность сгубила. Он был готов на все ради денег. Сколько я ни просил его, Вален меня не слушал… Он решил, что в подвале найдет сокровища какого-то боярина!
– Подвал? – Влад чуть не подпрыгнул. Опять подвал! Боже, они с Сиуром так и не нашли там ничего, но история подземелья продолжается. – Какой подвал? Откуда вы узнали про него?
Ник так погрузился в свои переживания, что вопросы Влада его не удивляли. Он был рад, что его слушают и не считают, что он бредит и все его выдумки – плод больного воображения. Наконец-то нашелся человек, который не принимает его за идиота!
– Мы раздобыли дневники и письма каких-то женщин… Кажется, они были гувернантками в дворянских семьях. Там и было написано про подвал. Вален очень увлекся, читал всю ночь. Утром он стал как помешанный, побежал в архив искать, о каком доме шла речь… Пропадал целыми днями, похудел, побледнел, но дом все-таки обнаружил. Оказалось, на том месте жилое здание и… там даже люди живут. Вален уже не мог остановиться! Его обуял злой дух… Он решил пойти в подвал, звал меня, но я отказался наотрез. Тогда он собрался и ушел. Больше я его не видел… Призрак и до него добрался! А он не верил…
– Сколько прошло времени? – Влад почему-то не сомневался, что с Валеном случилась беда, хотя он мог просто бросить своего безумного товарища, который превратился из помощника в обузу.
– Не помню… не знаю… недели две…
– Может быть, он уехал куда-нибудь? У него есть родственники?
– Наверное. – Ник принялся напряженно размышлять. – Кажется, у него мама в Чехове живет. Но… как же без документов? Все его вещи у меня остались, и деньги тоже. Вален без денег ни за что бы не уехал.
«Похоже, он прав», – подумал Влад и задал вопрос про дневники. Где они и как их можно прочитать?
– Они у меня в квартире лежат, в шкафу, под бельем. Вместе с бумагами Валена. Я спрятал. Возьми, если это тебе поможет. Я больше не хочу их видеть! Забери их, прошу тебя. У меня есть запасные ключи – у соседей, в квартире напротив. Отцу не скажешь?
– Нет. Обещаю.
Парень написал записку соседке, чтобы та дала Владу ключи от квартиры.
Влад свернул на тропинку между лиственниц и, с наслаждением вдыхая запах хвои, направился к выходу из больничного парка…
ГЛАВА 27
Бабушка Элины жила в маленьком ухоженном домике на самой окраине городка Н. Найти ее оказалось делом несложным. Многие знали Таисию Матвеевну, которая всю жизнь проработала в школе учительницей русского языка и литературы. История ее внучки, многократно пересказанная, обросшая всевозможными слухами и домыслами, несколько лет будоражила местных кумушек.
Покрытый шифером, чисто побеленный глинобитный домик с крытым крылечком и голубыми ставнями утопал в зелени фруктовых деревьев. У калитки росла огромная старая груша с необъятным стволом.
Таисия Матвеевна вышла на крыльцо с блюдечком, полным остатками жареной рыбы, и стала звать кошку. Пятнистая разноцветная Лялька, блаженно спавшая на крыше сарая, резво спрыгнула и подбежала к хозяйке, помахивая хвостом.
– Ешь, касатка! Рыбку ты любишь. Вон как разленилась, мышей ловить не стала, красавица ты моя, – приговаривала старушка, ставя блюдечко с едой на крыльцо.
– Здравствуйте! – Сиур открыл калитку и направился по дорожке к домику. – Вы Таисия Матвеевна?
– Да… – она приставила ладонь к глазам, загораживая их от солнца. Гость был ей не знаком. – Кроме нас с Лялькой тут никто не живет. А вы к кому?
– Я друг Алеши. Хочу поговорить с вами, если позволите.
С тарушке показалось, что крыльцо покачнулось и закружилось, все быстрее и быстрее, вовлекая в движение деревья, цветы и небо… Сиур едва успел подхватить ее.
– Что с вами? Может быть, воды?
– Нет-нет, простите… Сейчас все пройдет. Так вы знаете Лешу? – ее глаза наполнились слезами. – Пойдемте в дом.
Таисия Матвеевна любила чистоту и уют. Повсюду стояли горшки с цветами, на стенах – множество эстампов, самодельных панно, чеканок, акварелей…
– Это все подарки моих учеников.
Она устало опустилась на кожаный диван с высокой спинкой. В комнате, светлой и просторной, почти ничего больше не было – круглый стол, накрытый желтой скатертью в крупные цветы, несколько стульев и полки с книгами.
– Таисия Матвеевна, – Сиур старался говорить как можно мягче, тщательно подбирая слова. – Расскажите мне об Алеше и Элине – все, что знаете. Поверьте, это не праздное любопытство! Я живу в Москве, мы с Алешей работаем вместе. С ним может случиться несчастье. Или уже случилось… Но я так не думаю. Почему-то мне кажется, что ему просто нужна помощь.
Сиур не стал хитрить. С Таисией Матвеевной это было лишнее. Он умел чувствовать людей и сразу понял, что перед ним добрая и умная женщина, на которую можно смело положиться во всем и всегда.
– Хорошо. Раз надо… – она не стала ни о чем расспрашивать, ничего выяснять. – А что вы хотите услышать? Мне они оба нравились – хорошие, красивые дети. Почему все так сложилось?..
Сиур выслушал историю любви Леши и Элины, похожую на миллионы других таких же историй и в то же время совершенно особенную. Взгляд издалека делает вещи подобными, но когда начинаешь приближаться к ним, из тумана бытия проявляются знаки судьбы и неповторимые детали.
Внучка Элина появилась у Таисии Матвеевны случайно. Она подрабатывала в детском доме, вела литературу, и там подружилась с маленькой девочкой, у которой было мелодичное имя – Элина. Кто ее так назвал, неизвестно. Девочку принесли к дверям роддома ночью и оставили одну. На ручке у нее был браслетик, на котором латинскими буквами было выгравировано слово Элина. Так ее и назвали.
– Вы не пытались узнать, кто ее родители?
Сиур сразу вспомнил истории убитых: антиквара, ясновидящей вдовы, Сташкова. Все они были «без роду, без племени» – либо детдомовские, либо воспитанные тетками, бабками… Странное совпадение.
– Пыталась… – Таисия Матвеевна вздохнула. – Только бесполезно все. Я ее растила как свою родную внучку, в дочки-то она мне не подходила по возрасту. А с каким трудом удалось оформить документы, вы себе не представляете! Взять ребенка из детского дома не так просто. Мне депутат помог, мой бывший ученик. Замолвил словечко. Хорошая Элина девочка, только дикая очень.
Сиур отметил, что женщина не говорит об Элине «была», а рассказывает о ней, как о живой.
– Вам нравился Леша? – спросил он, чтобы побудить Таисию Матвеевну продолжать.
– Представьте, да. Он на дикость Элины не обращал никакого внимания, ему, наверное, даже нравилась такая ее манера. То задумается невесть о чем, то начинает смеяться по всякому поводу и баловаться. Еще бывало ни с того, ни с сего такое скажет… Вот у меня сережечки есть старые, от мамы оставшиеся – сапфиры натуральные, в круглой оправе и перевиты золотой ленточкой. Когда Элине шестнадцать исполнилось, я хотела ей подарить. Она на них посмотрела, помолчала и заявила, что такой камень носили жрецы Юпитера в Риме на указательном пальце! Ну, что это? Разве не удивительно?.. А Лешеньке это нравилось. Он спортом увлекался, ходил в походы. Когда приезжал в отпуск из училища, они сплавлялись на плотах по порогам. Потом он уговорил Элину пойти с ними. Думаю, ей просто хотелось быть с ним рядом.
Таисия Матвеевна взяла с полки толстый альбом для фотографий в бархатной обложке.
– Вот, смотрите, красота какая! Природа необыкновенная – камни, вода, карликовые сосны…
На обрывистом берегу, покрытом ползучим кустарником, стояли несколько парней и одна девушка, в касках, спасательных жилетах. Девушка тоненькая, изящная, с мечтательно-печальным взглядом. Рядом с ней – Леха собственной персоной, молодой, застенчивый и влюбленный. Даже на фото смотрит на Элину, а не в объектив.
– Это они как раз перед тем походом фотографировались, из которого Алеша вернулся без Элиночки. Он себя винил в том, что уговорил ее… А я так не думаю. Он обещал писать, но ни одного письма я не получила. Это все чувство вины, оно сжигает изнутри, если дать ему разгореться.
Сиур внимательно рассматривал фото. Элина ему понравилась. На ее руке что-то блестело, из-за блика не видно.
– А что это у нее на руке так блестит?
Таисия Матвеевна поднесла фото к самым глазам.
– Тот самый браслетик, о котором я вам говорила. Элина его не снимала. – Старушка беззвучно заплакала. Слезы катились по ее впалым щекам. – Соседка меня все в церковь зовет, говорит, надо заупокойную службу заказать, свечки поминальные поставить, тогда легче станет. А я никак не могу решиться.
Сиур чувствовал себя неловко. Он не мог найти сочувственных слов. Что тут скажешь?..
– Почему не можете?
– Потому, что Элиночка жива. Вы только не подумайте, бабка, мол, чокнулась от горя. Я ее видела во сне, и она меня успокоила. Со мной, говорит, бабушка, все в порядке, не плачь. Проснулась я утром, помолилась, поплакала и согласилась с ее словами. Тело ведь так и не нашли. А значит, мертвой ее никто не видел. Сердце мне подсказывает, что поминать ее еще рано…