Никита, казалось, понял ее и снова пришел на выручку.
– Пойдемте пить кофе, – предложил он. – Вы мне поможете. Хотя я многое привык делать сам, но люблю, когда кто-то есть рядом. Мама уехала в Москву проветрить квартиру, заодно и пройтись по магазинам, а у бабули мигрень разыгралась. Так что мы с вами на хозяйстве. Вас это не пугает?
Кухня в доме оказалась огромной и прекрасно оборудованной, вместе с тем сохранившей приметы старины. Наряду с газовой плитой присутствовала настоящая печь с полукруглой чугунной заслонкой, побеленная и разрисованная желтыми трилистниками.
– Это творчество моей дорогой бабушки! – с нежностью и теплотой в голосе пояснил Никита. Видно было, что женщин своих он обожает.
Валерии давно не было так хорошо и спокойно. Она достала с полки чашки, сахар и вчерашний пирог с вишнями. Кофе получился густой, с ароматной пенкой.
– Хотите полить пирог медом? – предложил Никита. – Это вкусно.
Время то ли остановилось, то ли летело так быстро, что они не замечали минут и часов. После кофе Никита пригласил Валерию в сад. Она села на теплую широкую скамейку в тени и задумалась. Никита тоже молчал. Слышно было, как перекликаются в синей вышине ласточки.
– Как тихо… – наконец, сказала она. – Сон о счастье!.. Знаете, что мне иногда кажется? Что я жила в богатом поместье с каменными балконами и просторными залами, где в зеркалах отражались паркет и люстры с множеством свечей. Эта француженка Полина – гувернантка, которая написала дневник, – так живо все изобразила, что я… Надо, чтобы вы тоже почитали. Тогда вам будет легче меня понять. Я как будто жила там, в той подмосковной усадьбе, любила, тосковала, болела, а потом… умерла. Рубиновые серьги – это мои серьги. Именно так я почувствовала. Вы не сочтете меня… ненормальной? История невероятная. Но она оказалась правдой. Склеп ведь существует. И там лежу… – она поправилась, – …лежит Александра. Мне бы так хотелось увидеть ее! Наверное, есть портреты. Это было модно в те времена. Во всяком случае, описание той девушки – как будто обо мне…
– Наверное, она была похожа на вас, – задумчиво произнес Никита.
Ему нравилось смотреть на Валерию. Ее волосы, глаза, пушок над верхней губой были необычны, как вся эта неожиданно ворвавшаяся в его жизнь женщина. Она возмутила его душу словами, полными скрытой печали…
– Вы давно знаете Вадима?
Вопрос Валерии отвлек его от непривычных внутренних ощущений. Было ли это сексуальным желанием? И да, и нет.
– Очень давно. С детства.
– А кто он? Чем занимается?
Она только сейчас осознала, что Вадим, в отличие от Никиты, не произвел на нее впечатления уравновешенного и довольного жизнью человека. Напротив, в нем крылись надрыв и боль, несмотря на маску видимого благополучия.
– Даже не знаю, каким-то бизнесом. Раньше он продавал автомобили, а сейчас вроде бы торгует компьютерами. Он не любит говорить о делах. А я не люблю расспрашивать. Я его просто люблю. Безо всяких условий.
– Разве так бывает?
– Судя по всему, да.
– Вы хороший человек, Никита. Искренний. Это такая редкость…
– Наверное, я слишком много себе позволяю. Например, быть искренним. Или чувствовать. Это очень большая роскошь, Валерия! Многие люди перекрывают в себе обе возможности. Хотя я никогда не мог взять в толк почему. А вы?
– Думаю, люди боятся…
– Чего?
– Разочарований, обмана. Или предательства. А может быть, они боятся потерять то, что станет им дорого. И тогда придется страдать. Лучше уж…
– Ничего не иметь! – добавил за нее Никита.
– Да. Честно говоря, я и сама так думала.
– А теперь?
Он ждал ответа. Валерия взглянула на небо, по которому носились ласточки, и вздохнула.
– А теперь я понимаю, что это ужасный самообман. Мучительными наши чувства делают собственные страхи. Желание и страх – наши вечные антагонисты. Уступить первому? Но как преодолеть второе? Как избавиться от страха?
– Я не дам вам готового рецепта, – признался Никита. – Панацеи не существует. Попробуйте хотя бы игнорировать страх… Кстати, любопытство сильнее страха!
Она рассмеялась. В саду под деревьями лежали сбитые ветром яблоки. Кошка на заборе настороженно следила за птичками. Она прыгнула, но зазевавшийся воробушек успел вспорхнуть на ветку.
Валерия подумала, что насколько сильно человек может желать, настолько он жив.
– Никита, – спросила она. – А наши желания сбываются?
– Всегда. Рано или поздно они сбываются…
– У вас я обо всем забыла. Полагаю, мне нужно позвонить друзьям и сообщить, где я и что со мной. Пока я здесь блаженствую, они места себе не находят.
– Конечно. Обязательно должны быть люди, которым доверяешь безоговорочно.
Вечером она позвонила Владу, назвала адрес, по которому в случае нужды ее можно будет разыскать. И объяснила, что хочет некоторое время пожить в доме Никиты.
Влад подумал, что это неплохой вариант, и дал добро…
ГЛАВА 35
Тина просматривала принесенные Людмилочкой глянцевые журналы. Хотелось есть. Где подруга? Нельзя ее посылать за едой. Наверняка стоит в кондитерской и никак не может решиться, что же купить, бисквит с шоколадным кремом или миндальные пирожные. Чайник давным-давно закипел!
Она сложила журналы стопкой и вздохнула. Какие сейчас красивые издания. На отличной бумаге… Обложка одного журнала особо привлекла ее внимание. Репродукция картины? Внизу мелкими буквами надпись – «Натюрморт с зеркалом». Какой необычный…
Огромные желтые яблоки и крупный черный виноград на красной скатерти, среди тяжелых складок. Очень красиво. А это что? Роза. Пышная бело-розовая роза на толстой ножке, с двумя большими бутонами. На столе, среди фруктов и складок – зеркало в темной рамочке. Стекло зеркала, как жидкий кисель, вытекает из рамы… а в самом зеркале, которого, в сущности, нет, – отражается лицо женщины…
Тина отложила журнал и задумалась. Увиденное ей не понравилось – какая-то зловещая эстетика. Лицо женщины в зеркале показалось знакомым. Что за чепуха? Она снова вернулась к натюрморту, который притягивал своей мрачностью, скрытой за внешней красивостью. Женщина в зеркале словно цыганка – черные волосы, прямой нос, огромные глаза под тенью ресниц. Уголки губ недовольно опущены.
– О чем мечтаешь?
Людмилочка вытаскивала из сумки пирожные: миндальные и медовые.
– Ты хоть слышала, как я дверь открывала?
– Нет…
– Ничего себе! Влад тебя по голове не погладит за такую беспечность.
– Вот, посмотри. – Тина показала подруге обложку журнала. – «Натюрморт с зеркалом».
Людмилочка села – зловещий «Натюрморт» приковал к себе ее внимание.
– Слу-у-шай, какая странная картина. Полный сюрреализм! Фу… аж мороз по коже… Лицо знакомое!
– Что? – Тина вздрогнула. – Какое лицо?
– Да вот это. Женщина в зеркале… вернее, в дырке от зеркала. Постой-ка… что это у нее посреди лба? Подвеска?
– Это украшение…
– Знаю! Дай-ка мне увеличительное стекло. Оно там, в ящике!
После того как Валерия исчезла, Тина опять переселилась к Людмилочке. Жить одной было страшновато. «Я – перекати-поле», – шутила она.
Вооружившись лупой и уставившись на картинку, Людмилочка смешно морщилась и что-то приговаривала себе под нос.
– Так я и знала! Я, еще когда шла сюда с пирожными, знала – нас ждет что-то важное. Что-то очень важное…
– Ты можешь выражаться яснее? Не все имеют дар предвидения.
Тину пугал «Натюрморт с зеркалом», особенно лицо женщины. Она согласилась с Людмилочкой, что уже где-то видела похожие черты. Причем совсем недавно.
– У нее на подвеске Знак – квадрат и круг с треугольником внутри…
– Давно пора выяснить его значение… Вдруг это знак масонов или кельтов? Руна какая-нибудь? Иероглиф? Да что угодно!
Тине хотелось найти простое объяснение. Она устала от дурных предчувствий, тайн и плохих предзнаменований. Пусть бы этот знак оказался тотемом индейского клана или чем-либо подобным. До смешного обыкновенным.
Но не тут-то было. Людмилочка не собиралась сдаваться. Она поднесла лупу к изображению розы и тыкала в нее пальцем с торжествующим видом.
– Полюбуйся! А это что, по-твоему?
На фоне розы – как необычно! – нарисован медный колокольчик грубого литья, очень древний, потемневший, с орнаментом по нижнему краю. Ручка колокольчика сделана в виде удивительно знакомой фигурки – Будда в островерхой шапочке сидит и глядит на лотос…
Тина почувствовала такую слабость, что ей пришлось опереться о спинку стула.
– Я ее узнала! – завопила Людмилочка.
– Господи! Чего ты так кричишь? Ты испугала меня. Что ты еще узнала?
– Не что, а кого. Я узнала женщину! Ты сейчас тоже ее узнаешь, смотри внимательнее… Черные волосы на прямой пробор, греческий носик, темно-алые губы, ну…
– Валерия? Не может быть!
– Ты тоже узнала! Значит, это не моя фантазия. И лицо в зеркале – это Валерия! Как я сразу не догадалась? Слишком невероятно, чтобы поверить…
– Но тогда надо позвонить ей, немедленно, и спросить, кто написал портрет.
– Во-первых, это натюрморт, а не портрет, а во-вторых, зачем тебе звонить? Разве под репродукцией не указана фамилия художника?
Тина схватила журнал – так и есть, конечно же! Какая она растяпа! Автор указан – Артур Корнилин. Раз его картина помещена на обложке журнала, скорее всего, в этом выпуске есть сведения о нем – статья или обзор выставки.
– Ты когда-нибудь слышала о таком?
Людмилочка отрицательно покачала головой.
– Никогда. Наверное, кто-то из новых. Но если он писал Валерию, то должен быть с ней знаком.
Она схватила телефонную трубку и набрала номер. Валерия ответила сразу.
– Ты когда-нибудь позировала художнику?
– Нет. А что случилось? Почему у тебя такой голос, будто за тобой гонится волчья стая по голодной степи?
– Ты уверена, что ни один художник никогда не рисовал тебя?
Людмилочка была настолько взволнована, что не могла усидеть на месте.