Он начал собирать дождевую воду и очищать использованную задолго до всех фабрик в Китае – и задолго до того, как этого стали требовать заказчики продукции. То же самое касается электроэнергии. Инь начал контролировать энергопотребление, сокращая его на всех своих фабриках. Сейчас он опережает все контрольные цифры энергосбережения, установленные в его стране. Да, нынче это модная штука, но для Иня и Chen Feng это просто норма, которой им и в голову не придет хвастаться. Неудивительно, что Chen Feng стала первой китайской компанией, которая присоединилась к Fair Labor Association[16]. Мой друг Аурет ван Хеерден, глава FLA, говорит, что подход мистера Иня к экологии и устойчивому развитию сделал его идеальным кандидатом для членства в ассоциации, потому что он постоянно помогает продвижению организации, а также пропагандирует экологическую и социальную ответственность в Китае.
Если бы люди бизнеса работали с постоянной социальной и экологической ответственностью, мир – я убежден! – уже стал бы гораздо лучше. Но так или иначе, а справедливость победит. Бедные люди будут избавлены от нищеты, «бизнес как обычно» будет спущен в унитаз, и у каждого человека появятся средства улучшить собственную жизнь, не надеясь на бесконечную благотворительность. Очень важно то, что это полезно и для бизнеса. Более того, это единственный способ, при котором бизнес сможет развиваться в будущем.
Лет шесть назад я ужинал с ныне покойным К. К. Прахаладом, автором выражения «состояние лежит в основе пирамиды». Он считал, что бедняки во всем мире хотят и заслуживают доступа к продуктам и услугам – но они им, увы, не по карману. Он был убежден и в том, что именно невозможность доступа к указанным вещам делает бедняков бедняками. Я помню, как он рассказывал мне о компаниях типа HLL, филиала Unilever, которые успешно разрабатывали новые товары типа мыла для бедных и строили свой бизнес-процесс, чтобы эти товары были доступны для всех. Инновационными моментами были местное производство, упаковка с меньшим количеством мыла, дешевые ингредиенты и продажа в близлежащих районах.
По данным Института мировых ресурсов, в основании рыночной пирамиды в Азии и на Ближнем Востоке находится порядка 2,86 миллиарда людей с общим доходом около 3,7 триллиона долларов. В Восточной Европе это примерно 458 миллиардов долларов, в Южной Америке 509 миллиардов. В Африке суммарная цифра доходов – 429 миллионов. В сумме это рынок в 5 триллионов долларов, однако большинство западных инвесторов – живущих по принципу «бизнес как всегда» – даже пальцем не коснутся этого рынка. «Слишком рискованно». Хорошая новость в том, что те же исследования показывают, что бедные гораздо чаще выплачивают свои долги и кредиты – с процентами. Кое-кому может быть не по себе: как это – зарабатывать на бедняках? Но если кредит помогает бедняку, если он зарабатывает достаточно для того, чтобы выплатить долг, а после живет гораздо более достойной жизнью – что же здесь дурного? Многие из товаров, которые продают беднякам, такие как мыло HLL, улучшают и социальное положение. В случае с мылом сокращаются расстройства, вызывающие понос, который убивает более двух миллионов детей в мире ежегодно. Сейчас компании и банки внезапно стали осознавать тот простой факт, что можно делать бизнес с очень бедным населением самым этическим образом, зарабатывать деньги и помогать людям сделать свою жизнь – и жизнь близких – более достойной.
Будучи несколько лет назад в Южной Африке, я вспомнил совет К. К. Прахалада: искать плодотворные возможности для бедных там, где ты меньше всего их ожидаешь, которые могут сделать гораздо больше, чем благотворительность, чтобы вытащить людей из нищеты. Такая возможность пришла мне на ум, как только я встретил Нору, которая воспользовалась бы банковским кредитом, чтобы создать свой бизнес, ставший структурой ее работы для других, где она демонстрировала поразительную самоотдачу. Но она не могла получить кредит – и не только потому, что жила в обитой жестью хижине, но и потому, что к моменту нашего знакомства она тратила каждый цент на то, чтобы кормить сирот в своей общине. В разгар эпидемии СПИДа я посещал небольшие поселения с моей матерью Евой и командой Virgin Unite, чтобы увидеть, чем можно помочь, зная, что любая помощь, даже очень ограниченная, может означать границу между жизнью и смертью для людей, у которых практически ничего не было.
С Норой мы столкнулись случайно, в деревушке неподалеку – сорок пять минут езды – от Йоханнесбурга. Посреди утоптанной почвы стояла крошечная хижина, а вокруг нее на земле сидели дети, осиротевшие в результате СПИДа, – сидели, ожидая своей порции еды. Тем временем в хижине Нора готовила обед – в двух огромных горшках, размешивая нечто похожее на маисовую кашу, то, что в Южной Африке называют «пюре». Это их постоянное питание, которое, к тому же, стоит очень дешево. У Норы были и тушеные овощи – но ни грамма мяса. У Норы мяса не бывало никогда, но все же она умудрялась добыть простые продукты, чтобы более двух сотен невероятно бедных и нищих детей оставались живыми.
Нора посвящала всю свою жизнь тому, чтобы изыскивать способы накормить голодных и бездомных детей своей общины. Множество таких детей сейчас спали в хижине. Без Норы эти дети были бы обречены на голодную смерть.
– Нора, а откуда берется маис для пюре? – спросила моя мать.
Нора громко, от души рассмеялась.
– Да уж берется. Я иду туда, потом туда и возвращаюсь с едой, – сказала она, сопровождая свои слова взмахами рук. Южноафриканцы – крепкий, упорный народ. Я видел, как они проходили многие мили, чтобы получить работу, воду, образование, лекарства. Большинство из нас – те, для кого это обычнейшее из дел, те, кто подъезжают к супермаркету с толстым бумажником, – понятия не имеют, что происходит на большей части планеты. Беседуя с этой женщиной – человеком огромного сердца, наблюдая за той веселостью и беззаботностью, которую она проявляла по отношению к самой себе, видя ее доброту и заботу о бездомных детях, я покраснел от стыда. Что-то надо было делать. Если она в состоянии буквально из воздуха каждый день кормить две сотни детей, то что же она сможет сделать, будь у нее хоть какие-то реальные ресурсы?
После этого визита Virgin Unite выделила средства для Норы, создав фонд Starfish. Целью фонда было улучшить условия, в которых она работала: выстроить пару небольших зданий вокруг ее крошечной, всегда набитой людьми хижины, чтобы готовить еду для детей днем и дать им крышу над головой ночью. Starfish купил продукты и помог Норе разбить грядки для овощей. Главная идея была в том, чтобы продавать или обменивать лишние овощи на маис и прочие необходимые вещи.
Рассказ о Норе напомнил мне о путешествии, которое Virgin Atlantic вместе с сотрудниками и просто пассажирами совершила в Кению – пару лет назад. Virgin Unite связала всех этих людей с некоммерческой организацией «Освободим детей», чьей основной целью была поддержка общин в создании школ. Однако организация занималась не только этим. Создавались сады и огороды, копались колодцы для воды, организовывался мелкий бизнес для денежных поступлений в общину.
Мне посчастливилось быть на этом рейсе. Я был поражен самоотверженностью местного населения, а равно и самоотверженностью наших сотрудников и клиентов. С тех пор Virgin Atlantic поддерживает самые тесные связи с организацией «Освободим детей».
Капитализм должен помочь таким организациям и таким людям, как Нора. Но почему же она не могла получить кредит в банке? Она делала то, что должно было делать государство, она доказала свою предприимчивость и способность к бизнесу – и тем не менее банки не хотели вкладывать в нее деньги. Это бессмыслица – не инвестировать в таких людей, как Нора, которые вдобавок снимают нагрузку с правительств. Ральф Нейдер однажды сказал: «Если бы у нас была справедливость, нам не понадобилась бы благотворительность».
В «Капитализме 24902» существует масса возможностей свести вместе бизнес, правительства и социальный сектор с тем, чтобы создать абсолютно новые бизнес-модели, которые гораздо лучше работали бы на общество. У компаний также есть прекрасные возможности для того, чтобы трансформировать привычную благотворительность и подумать над тем, как они могли бы помочь запустить эти модели. Использование наиболее полезных секторов правительства, бизнеса и общества вместе с новым предпринимательским подходом – великолепная, редкая возможность. К сожалению, на сегодняшний день существует очень небольшое количество фондов и фирм, создающих новые гибридные, основанные на бизнесе модели, чьих рычагов было бы достаточно, чтобы привести к переменам. Однако мы обнаружили такое исключение: компанию, которая делает поразительные вещи и меняет корпоративную филантропию до неузнаваемости. Это Shell Foundation.
Одна из областей, которой Крис Уэст из Shell Foundation уделяет особое внимание, – это «недостающее среднее», иначе говоря, малые предприниматели, которые остаются вне новой бизнес-модели просто потому, что они слишком велики для микрофинансирования и слишком малы для больших финансовых организаций. Крис стал создателем GroFin – социально ориентированной организации, которая должна запустить цепь изменений и способствовать экономическому росту в развивающихся странах. Именно здесь филантропия встречается с малым бизнесом и – посылая к черту «бизнес как всегда» – разрабатывает новые модели, чтобы дать финансы и знания там, где они более всего нужны.
Ко времени написания этой книги согласно анализу журнала Forbes Shell была второй по величине энергетической компании в мире, занимая пятое место среди всех компаний вообще. Комбинация огромного богатства и мелкого предпринимательства – вещь труднодостижимая и маловероятная, однако Крис Уэст уверен, что Shell в состоянии «впрячь» массу своих возможностей – бизнес-мышление, функциональные знания и опыт, связи и, конечно же, свое имя, свой бренд, чтобы поддержать работу созданной организации. GroFin – плод ранних предпринимательских партнерств Криса еще с 2001 года. Ее бизнес в Африке – логическое продолжение того, что делал банк «Грамин» в Азии. Правда, «Грамин» предлагал малые кредиты, а GroFin предлагает комбинацию