— Говори, — сказал я.
— Успокойте вы нас, ваша милость, скажите уж правду, как на исповеди — поговаривают, что вы королём станете, если мы Башню возьмём, а там старого короля, — Боже упаси! — уже и в живых нет. Правда ли?
Он с какой-то дерзкой настойчивостью смотрел мне в лицо, теребя в руках шнурок завязки от капюшона.
«Чего он ждёт от меня? — с тревогой подумал я. — Хочет присоединиться к выгодной партии? Да черт с ними, его намерениями, как ответить-то?»
Все молчали. Внезапно меня осенило.
— Встань, благородный воин, — торжественно сказал я. — Я служу королевской власти, как и подобает честному дворянину. Перед Богом и людьми клянусь, что не буду покушаться на королевский трон. Иди и скажи об этом всем тем, кто сомневается.
Я повернулся и величественно пошёл. Я бы даже сказал — я шествовал по галерее.
Позади радостно застучали каблуки стражника. Как только они стихли, Кис восторженно съездил меня по уху.
— Вальтер Скотт! Александр Дюма! «Всем воспитанием своим граф являл собой истинного вельможу»!
— Да, рыцарь, ты был на высоте, — улыбнулся Джироламо. — Ну, сегодня же к вечеру жди аудиенции.
ГЛАВА, РАССКАЗАННАЯ К.И.СТИВЕНСОМ
Воистину, человек предполагает, а Бог располагает. Юноша, обдумывающий житьё, помни об этом!
Двадцать лет прошло… а я помню всё то, что произошло, совершенно отчётливо…
Мой юный друг и не подозревал, что аудиенция, предсказанная ему Джироламо, была всего лишь тем самым предположением, о котором я упомянул выше. Сейчас, по прошествии некоторого времени, я могу сказать достаточно уверенно: лично я — знал! Да, недоверчивый читатель, знал, что всё будет не так, как ожидал ты!
Естественно, я вправе ожидать от тебя изрядной доли скепсиса, но в качестве подтверждения я могу предложить тебе всего лишь заново прочитать все предыдущие главы. Разве из них не вырисовывается, — несмотря на определенные инсинуации Чёрного Рыцаря, — благородный образ провидца? Я бы даже сказал — философа-пророка, пронизывающего толщу пространства и времени своим острым умом, подобным блистающему лезвию?..
Жаль, если не вырисовывается. Вдвойне жаль, если сбылись мои подозрения и ты, нерадивый глотатель интриги, просто-напросто не дочитал до сего места, а то и вовсе не стал читать…
Сие есть доля моя…
Впрочем, отбросим смирение и углубимся в дела давно минувших дней…
Покои, куда привел нас студент Джироламо, поразили меня относительной чистотой и полумраком. Смутно угадывались контуры каких-то массивных шкафов, чучела животных, несколько скелетов и огромный стол, заваленный пергаментными свитками. За столом сидел дряхлый старик, закутанный в плащ, несмотря на теплую погоду. Огромный камин в углу был потушен. Свет в загадочную комнату проникал через щели между пыльными, плотными портьерами, да одинокая свеча горела на столе.
Я подумал, что старик за столом и есть тот вельможа, кому принадлежит всё виденное мною вокруг, властно отстранил Джироламо и вышел вперёд. Я знал, что смогу произвести должное впечатление на старого придворного и отвесил ему учтивый поклон, подумав при этом, что сам Эдвин Алый не смог бы вложить столько достоинства и грации в это телодвижение.
Старик, кряхтя, поднялся из-за стола и поклонился нам ещё ниже. «Резонно, — подумал я, — он сразу увидел во мне аристократа, чья родословная уходит во тьму веков».
Сзади хихикнул Джироламо.
— Филипп, друг мой, — весело сказал он, — доложи господину маркизу о том, что мы наконец-то прибыли, смертельно устали и хотели бы переночевать у вас.
Старый Филипп зашаркал к выходу…
— Приятно видеть столь уважительное отношение к старости, — ехидно прошептал мне Рыцарь.
Я гордо промолчал, стараясь всем своим видом показать ничтожность повода для осмеяния. Тем временем, старый Филипп развил вполне приличную скорость, и уже переступал порог противоположной двери. Отстранив его, стремительным шагом в комнату вошел энергичный моложавый человек в роскошном придворном костюме, сопровождаемый несколькими слугами. Борода его была наполовину седа. Во всех его движениях сквозила какая-то властная сила.
— Маркиз Ролан! — звучно провозгласил один из слуг.
Маркиз подошёл к нам и крепко пожал каждому руку. Джироламо он обнял и поцеловал в лоб.
— Ну что же вы стоите, друзья, — сказал он. — Рассаживайтесь. Эй, Филипп, распорядись, чтобы немедленно подавали на стол. Да-да, прямо в библиотеку!
Слуги с похвальной ловкостью убрали со стола все фолианты, зажгли свечи. Стол стал стремительно заполняться разнообразными блюдами. Собственно говоря, их было не так уж и много, зато еды навалено было вдоволь, и приготовлена она была довольно-таки вкусно. Мы деликатно омыли руки в принесенном сосуде для омовения (сиречь, тазике) и приступили к трапезе, ибо маркиз заявил, что умирает от голода и иначе, как за едой, ни о чём нас расспрашивать не будет.
Поначалу он обращался преимущественно к Джироламо. Расспрашивал его о каком-то колеблющемся протекторате, интересовался, принёс ли Джироламо обещанную им рукопись критики епископом Гленским ересиарха Ариана и о десятке прочих дел. Однако, как заметил проницательный я, взгляд его то и дело обращался к Рыцарю, который с печальным видом жевал куриную ножку.
Кстати, в последнее время Ч.Р. был несколько подавлен. Боюсь, он просто перестал понимать, что происходит. В его незрелом воображении Мрак рисовался неким драконом, очередным монстром, коего полагалось немедленно возненавидеть, убить и в землю закопать, и надписи не писать. Вместо этого, мы очутились в гуще средневековых событий, никак, казалось бы, не связанных с нашим путешествием. Кроме того, не было никакой гарантии, более того — никаких намёков на то, что мы когда-либо увидим родное небо моего мира, ставшего родным и для Рыцаря…
NB: Здесь я должен заметить, что сам я твёрдо верил в Судьбу, и не очень-то пытался найти некий тайный смысл нашей миссии. Я твёрдо знал, что рано или поздно, мы придём туда, куда надо, и честно постараемся сделать то, что потребуется.
После трапезы, когда мы с Рыцарем у камина курили трубки, маркиз долго беседовал с Джироламо. Мне показалось, что юноша чем-то взволнован. Он что-то горячо говорил маркизу, внимательно слушающему, затем как-то сразу сник и маркиз успокаивающе коснулся его плеча. «Что-то затевается, — подумал я. — Не иначе, пришло время опять щипать корпию».
Итак, я приступаю к самой, наверное, невероятной части нашего повествования. Не без внутренней дрожи, заметьте! Будьте же любезны и вы, уважаемые читатели, настроиться на соответствующий лад и обратить свои мысли к Великому, Вечному и Непостижимому…
Чистые мысли, чистые руки… чистое бельё, наконец… ну, как? Готовы?
…. Торжественно и страшно запел старый Филипп. Маркиз, облаченный в алую рясу, на которой горел холодным блеском серебряный крест, воздел руки к сводам часовни. Джироламо, казалось, полностью погрузился в молитву, сидя у ног Рыцаря. Я торопливо бормотал заклинания, которые считал подходящими для данного случая, чувствуя, как сгущается вокруг нас воздух. В витражи часовни светила полная луна, бросая самые причудливые блики на старого епископа и шестерых монахов, глухо вторивших псалму.
Неясные тени, казалось, пронизали всё пространство. Я явственно чувствовал, как вокруг меня нарастала напряженность астрала. Временами я почти видел прекрасные и ужасные лики теней, протягивающих руки к ложу, на котором покоился спящий Рыцарь. Целый вихрь чувств охватил меня. Вот ледяной струёй налетела ненависть, и тут же нежным теплом коснулось прощение. Высоко-высоко, гораздо выше сводов часовни непостижимо засияла колючая белая вспышка, и свет её преобразил тело Рыцаря. Лицо его побледнело, пальцы медленно сжали рукоять меча, лежащего поверх тела. Ярко вспыхнула серебряная звезда, приколотая на груди, и угасла, оставив лишь отчетливое внутреннее сияние, подобное свету луны.
— Именем Господа и во славу его! — гулко пронесся голос Ролана. — Сбывается пророчество. Ниоткуда пришёл к нам Черный рыцарь, и уйдёт в никуда, свершив предначертанное свыше.
— И если суждено стране этой обрести покой и единство, — подхватил звенящий от напряжения голос Джироламо, — во все века останется в ней легенда о спящем Рыцаре, в роковой час восстающим от сна ради спасения отчизны!..
Прошло несколько месяцев. По всей стране пронесся слух о том, как внезапно в часовне старого лорда Уиндема чудесным образом оказалось тело Спящего Рыцаря, который должен проснуться тогда, когда придёт время всем миром идти на штурм Башни Великих Тайн — главного и осквернённого ныне храма страны.
Мы с Джироламо всё это время жили у Ролана, и я вволю поработал в его библиотеке, практически не выходя оттуда, по крайней мере, днём. Выходить куда-либо было сущим мучением. Нас тут же обступали толпы народа, жаждущего хотя бы краем глаза увидеть тех, кто пойдут в бой вместе с Черным рыцарем. Причем, не просто пойдут, а так сказать, одесную и ошую…
К моей великой досаде, во мне частенько усматривали какого-то заурядного и довольно подозрительного колдуна…
А Джироламо народ отводил роль то ли брата, то ли сына спящего.
В часовне у Рыцаря был выставлен постоянный караул, и было забавно наблюдать, как лучшие дворяне страны оспаривают друг у друга эту великую честь. Кстати, междоусобица между дворянством практически прекратилась. Каждый считал за честь стать под святые знамёна. Не будет преувеличением сказать, что популярность лорда Уиндема и маркиза Ролана, как его ближайшего советника, белого колдуна, и уж тем более старого епископа выросла до небес.
К чести моей будь сказано, именно по моим эскизам было вышито Знамя Черного Рыцаря, которое епископ освятил в той же часовне во время торжественного богослужения. Это знамя стало символом объединения страны, и только одному Джироламо я раскрыл, что это — не более чем фамильное знамя рода Стивенсов. На черном полотнище — алый щит с серебряным крестом.