й в своих рассуждениях о футуристах и Кручёных: «Им казался столь милым дикарский, черный, раскоряченный идол, а всемирный красавец беломраморный бог Аполлон внушал им одно отвращение. Та тяга к дикарству <…> ни у кого не проявилась в такой мере» (Чуковский К. Футуристы. Пг.: Полярная звезда, 1922. С. 29, 30).
(6) По свидетельству Н. И. Харджиева, Гоголь оставался одним из любимых писателей Кручёных. В 1943-44 гг. Кручёных создал поэтический цикл «Слово о подвигах Гоголя». Речь идет о пьесе Г. Гауптмана «Потонувший колокол» в постановке «Труппы русских драматических актеров под управлением А. С. Кошеварова и В. Э. Мейерхольда» (с 1903 г. труппа, режиссером и актером которой был в 1902–1905 гг. Мейерхольд, выступала под названием «Товарищество новой драмы»). Труппа, в которую входили Е. М. Мунт (1875–1954), Б. М. Снегирев (1875–1936) и др., играла в Херсоне, Николаеве, Тифлисе и других городах. В свой «херсонский» период Кручёных испытал, судя по всему, довольно серьёзное увлечение театром, которое вылилось в создание ряда театральных рецензий и статей, напечатанных на страницах херсонской газеты «Родной Край» в 1909-10 гг. По словам Сергея Сухопарова, Кручёных «<…> стал весьма желанным автором этой популярной среди херсонцев газеты. Так, вне конкуренции были его театральные рецензии и статьи о театре, которые тем не менее он подписывал исключительно псевдонимом <А. Горелин> или криптонимом <А.Г.>» (Сухопаров С. М. Алексей Кручёных: Судьба будетлянина. С. 27).
(7) Любопытно такое неожиданное совпадение: Э. Голлербах в своей книге о поэзии Бурлюка упоминает этот же самый эпизод из пьесы Гауптмана в прямой связи с заумным языком у футуристов: «„Заумный“ язык футуристов, образование слов, лишенных логического смысла, но имеющих определенный фонетический смысл, особенно часто подвергался высмеиванию и осуждению. Однако, и тут нетрудно привести в защиту футуризма некоторые исторические примеры: напомним, хотя бы, о „птичьем языке“ у Аристофана и о крике аристофановских лягушек, повторенном Гауптманом в „Потонувшем колоколе“» (Голлербах Э. Поэзия Давида Бурлюка. Нью-Йорк: Изд. М. Н. Бурлюк, 1931. С. 19).
(8) Алла Александровна Назимова (1879–1945) – русская актриса, постоянная партнёрша П. Орленева. С 1906 г. играла в американских театрах. Павел Николаевич Орленев (наст. фамилия Орлов, 1869–1932) – известный русский актер, много выступавший в провинции. В фамилии Россатов в машинописи сделана опечатка. Вероятно, Кручёных имел в виду Николая Петровича Россова (наст. фамилия Пашутин, 1864–1945) – легендарного русского актера-гастролера, называвшего себя «актером транса или вдохновения» и игравшего исключительно роли классического репертуара.
(9) Александр Яковлевич Закушняк (1879–1930) – русский драматический актер и артист эстрады, чтец, создатель жанра «вечеров рассказа» или «вечеров интимного чтения». Начал свою артистическую деятельность в начале 1900-х гг. в «Товариществе новой драмы».
(10) Эта самооценка во многом совпадает с характеристикой, данной в воспоминаниях А. А. Шемшурина, филолога, близкого кругу футуристов в 1910-е гг., издателя альбомов Кручёных «Война» (с линогравюрами Розановой) и «Вселенская война»: «Средства Кручёных были ограничены, и ему приходилось всю жизнь бороться за существование. Отчасти этим объясняется его нервозность. Это был ходячий клубок нерв. Он не терпел возражений и преград своей воле. Я помню, что в одно из первых свиданий со мною, он увидел у меня на столе футуристические издания, ему еще незнакомые. Повертевшись несколько на стуле, он вдруг попросил меня выйти из комнаты, чтобы он мог заняться книгами. Не дожидаясь даже моего согласия, Алексей Елисеевич стал раздеваться, чтобы остаться в одной рубашке. Я оставил его на час» (Шемшурин А. А. Биографические заметки о своих корреспондентах. (1920-е гг.). Авторизованная машинопись. ОР РГБ. Ф. 339. 6. Ед. хр. 11).
(11) Более подробная запись об Одесском училище есть в дневниках Сетницкой (от 14 июня 1957):
«Рассказывал о художественном училище в Одессе, где жил, голодая. У одной красивой девушки попросил, обнаглев от голода, двугривенный – его хватило на одно второе блюдо. Решил перескочить через два класса. Художник Костанди, плохой учитель, но добрый человек, посоветовал написать заявление. В 1906 году директор был на все готов, только бы учащиеся вели себя тихо. А. Е. разрешили „перескочить“. Экзамен держал „на ура“. По истории, кажется, успел прочесть 2 билета, достал пятый, поставили 3, а надо бы 2. По истории искусств – та красивая девушка рассказала ему 2 билета и самый любимый лектора – „египетский храм“. Это и спросили, поставили 5. Он кончил младшее отделение, не живописное; если б кончил, мог бы без экзаменов поступить в академию.
Рисовал хорошо. Попал в класс, где рисовали Венеру. Начал рисовать на большом листе, размеряя его линиями. Директор сказал: „Смотрите, как надо рисовать, когда рисуешь лоб, смотри на ногу“, т. е. надо соразмерять части. Натурщика сначала рисовали по пояс, затем всю фигуру. В 1912 г. в Москве учился у пейзажиста С. Ю. Жуковского. Как и Маяковский, не закончил образования» (Сетницкая О. Указ. соч. С. 171).
(12) См.: Маяковская Л. В. Детство Владимира Маяковского // Пионер. 1930. № 4. С. 17.
(13) См.: Маяковский В. Я сам // Маяковский: ПСС. Т. 1. С. 12.
(14) Там же. С. 12.
(15) Там же. С. 13.
(16) См.: Маяковский В. Люблю // Маяковский: ПСС. Т. 4. С. 86.
(17) Там же.
(18) Здесь Кручёных, целиком, видимо, опиравшийся в своем повествовании на автобиографию Маяковского «Я сам» (глава «11 бутырских месяцев» и далее), не совсем точен. Маяковский был первый раз арестован 29 марта 1908 г. и 9 апреля освобожден до суда, который состоялся 11 октября. В августе того же года Маяковский был принят в приготовительный класс Строгановского художественно-промышленного училища. После своего третьего ареста Маяковский просидел в Бутырской тюрьме с августа 1909 г. по январь 1910 г. Он поступил в Московское Училище (Школу) живописи, ваяния и зодчества в августе 1911 г., а его литературный дебют состоялся на следующий год, в альманахе «Пощечина общественному вкусу» в декабре 1912 г.
(19) Каменский В. Путь энтузиаста. М.: Федерация, 1931. См. также переиздание: Каменский В. В. Сочинения. Репринтное воспроизведение изданий 1914, 1916, 1918 гг. с приложением. М.: Книга, 1990. С. 396. Здесь и далее мы приводим ссылки на цитаты из Каменского по последнему изданию.
(20) Каменский В. В. Путь энтузиаста // Каменский В. В. Сочинения. С. 433.
(21) Там же. С. 440.
(22) Бурлюк Д. Лестница лет моих // Д. Бурлюк пожимает руку Вульворт Бильдингу. Стихи 1898-23 гг. (К 25-летию художественно-литературной деятельности). Нью-Йорк, 1924. С. 40, 41.
(23) Начальные и заключительные строки из главы «Моя страна» поэмы «Апофеоз Октября»:
Страна Россия,
Где рос и я…
Где росы
Поросли
И Россы
Где поросли
Поля полынью
А небо синью…
(См.: Бурлюк Д. Десятый Октябрь. Поэма и статья. Нью-Йорк: Изд. М. Н. Бурлюк, 1928. С. 7).
(24) Бурлюк поступил в Казанское художественное училище в 1898 г. См.: Бурлюк Д. Лестница лет моих. С. 42–43.
(25) Воспоминания Бурлюка «Лестница лет моих», опубликованные в 1924 г., имеют подзаголовок: «Автобиографический конспект Отца Российского футуризма Давида Бурлюка. (По случаю юбилея)». В 1932 г. в своей книге «Красная стрела» Бурлюк опубликовал три главы из книги «Маяковский и его современники», носящие мемуарный характер, и сообщил, что им ещё в 1930 г. составлена книга воспоминаний, подготовленная для печати в России профессором А. Г. Островским. Эта рукопись ныне опубликована: Бурлюк Д. Фрагменты из воспоминаний футуриста. Письма. Стихотворения / Публ., предисл. и примеч. Н. А. Зубковой. СПб.: Пушкинский фонд, 1994.
(26) Хлебников родился 28 октября (по старому стилю) 1885 г.
(27) Биографические сведения // Хлебников: СП. Т. 1. С. 8.
(28) Хлебников: СП. Т. 1. С. 87. В цитате пропущены строки после: Зверь с ревом гаркая / Страшный прыжок, / Дыхание жаркое.
(29) О рисунках Хлебникова см.: Дуганов Р. Рисунки Хлебникова // Панорама искусств 10. М.: Советский художник, 1987.
(30) Далее в первоначальном варианте рукописи следует:
«С выходом в свет моей первой книги я стал окончательно писателем, хотя всё ещё не верил этому: я всё думал, что моя литературная работа будет мне подспорьем в жизни, как шаржи и портреты. Однако, этот взгляд был ошибочен. Но я настолько был далёк от истины, что ещё в 1910 году живя под Москвой в Кузьминках, я воображал себя художником и написал до двадцати больших полотен. Эту уверенность во мне поддерживала критика и вообще вся окружавшая меня обстановка: я участвовал на выставках, сходился больше с художниками и т. п. Во влиятельной в то время газете „Русские ведомости“ меня хвалили, Репина же, с которым я участвовал на выставке, – порицали. Чего же вы хотите ещё больше: у меня был успех, почти известность. И тем не менее в это время я был уже умершим человеком как художник. И вот, теперь, когда я задумываюсь над тем, почему же все это так случилось, почему я прозевал смерть Кручёных-художника, – я ничего не могу понять. Я только чувствую, что сила, влекшая меня туда, где я очутился, была так могущественна и сильна, как сильна сила, влекущая земной шар по его орбите. Если это не одна и та же сила, то следует сказать, что сходство между обеими силами в том, что обе они реальны и обеих их мы не чувствуем. Всё это я так тогда думал» (РГАЛИ. 1334.1).
(31) Далее в первоначальном варианте рукописи следует:
«Однако было уже поздно. Не безразлично, между прочим, и то обстоятельство, что после школы я не пошёл по дороге строго чистого художества, т. е. – не занялся специально картинами, а скоро сбился в шаржи. Разумеется, и шаржи – искусство, и Домье – большой художник, и т. п., но всё же кто-то сыграл со мной злую шутку, толкнув на путь шаржа. Выходит так, что меня столкнули с пути художника. В моей судьбе произошел сдвиг.