Хлебников очень огорчился, и я предложил ему итти вместе со мной. Пошли на Мясницкую улицу. Он мне рассказывал, что приехал днём, долго ходил по Москве, искал цех поэтов, но нигде не мог найти, наконец отыскал его на Тверской улице, но его там ночевать не оставили. Потом говорил о том, что он привёз много записей чисел. Мы пришли во двор дома, где помещается Вхутемас (бывш. Школа Живописи Ваяния <и зодчества>). Я повёл его к моему знакомому студенту, в то время коменданту студенческого общежития. Я называю его только инициалами М. П., потому что он не поэт и его имя в литературе неизвестно. Он согласился оставить Хлебникова переночевать.
Тогда я сказал, что время прибытия Велемира надо отметить стихами, достал свою запись:
Гама Эс
Эс-зе-це
и к ней приписал:
Солнце злостно цыкнуло:
– Витя, перестань,
Ты возиться с цифрами,
Строй-ка цицостан
(Варианты см.: Записная кн. Хлебникова. М., 1925. С. 4).
Потом я предложил записать день прибытия Хлебникова в Москву. Он сказал:
– Если записывать, то надо записать точно и отметили: 28 XII – 21 г. 1 ч. ночи 27 м. 37 сек.
Подписались все трое – В. Хлебников, А. Крученых и М. П.
На следующее утро я пришёл к Хлебникову и предложил ему пойти к Маяковскому. Пошли звонить к Брикам – они жили на Водопьяном переулке, пригласили притти. По дороге я купил твердокопчёной колбасы, чтобы Хлебников позавтракал. Когда мы пришли, у Бриков оказался Маяковский.
Хлебникова посадили за стол поесть и он с большим удовольствием ел колбасу, а Брики и Маяковский, которые уже позавтракали, разговаривали с ним и между собой. Потом Маяковский принёс свой костюм и тёплое пальто, говоря, что Велемир почти одного с ним роста – он должен это всё взять и надеть на себя.
Хлебников поел, переоделся и пришёл в хорошее настроение. Брики и Маяковский унесли его старую одежду и Маяковский сказал, что в ближайшие дни Хлебников должен выступать – не помню числа 29 или 30, а может быть под Новый год. Тут пришел В. Каменский и ему тоже предложили выступать с нами.
Каменский говорил:
– Вот хорошо было бы нам выйти всем четверым обнявшись!
Маяковский добавил:
– Выйти… и добавил пикантное выражение.
Все расхохотались.
После этого было вновь обращено внимание на Хлебникова и ему предложили итти в парикмахерскую, утверждая, что хоть его борода и похожа на бороду Зевса, но надо сделать её короче. Мне поручили этим заняться и я повел Виктора в ближайшую парикмахерскую. Его начали стричь, но „Бороду Зевса“ обкарнали с боков и сделали бородку лопатой, – слишком коротко остригли на щеках.
В конце декабря мы вчетвером действительно выступали в аудитории Вхутемаса (бывш. Строгановского училища). Директорами училища были Давид Петрович Штеренберг и Вл. Татлин. Там уже слышали, что Хлебников – это гений, поэтому когда он читал, в аудитории царили абсолютная тишина и спокойствие.
Хлебников читал великолепно, как мудрец и человек, которому веришь.
В тот вечер все четверо – Хлебников, Маяковский, Каменский и я имели большой успех».
Книги будетлян*
Рукописный черновик отдельных страниц находится в РГАЛИ (Ф. 1334, Оп. I. Ед. хр. 36) и в Музее Маяковского. Согласно авторской нумерации страниц, в рукописи отсутствуют три страницы, следующие непосредственно за вступительным текстом «Несколько замечаний». (Предположительно, отсутствуют страницы со списком книг Н. Асеева.) Библиография русских футуристов была включена Крученых в состав рукописи, представленной им к печати в издательство «Федерация» (РГАЛИ. Ф. 1334. Оп. 1. Ед. хр. 36), и изначально оговорена в ее названии: «Наш выход. К истории русского футуризма. Воспоминания. Материалы. Библиография». Но в позднюю (сокращенную) редакцию его воспоминаний она не была включена.
Нужно отметить, что эта библиография, в отличие, например, от библиографии русских поэтов А. К. Тарасенкова, поражает точностью данных и сравнительно незначительным количеством ошибок (судя по всему, большинство изданий находились в коллекции Крученых, и библиографические данные списывалась непосредственно с обложек книг). Список книг самого Крученых, изданных до 1932 г., является на сегодняшний день одним из наиболее полных и подробных, дополняя современные библиографии поэта. См.: Тарасенков А. К. Русские поэты XX века. 1900–1955. М., 1966; Ziegler R. Алексей Е. Крученых. Библиография // Russian Literature. XIX. 1986. С. 79–104; Сухопаров С. М. Алексей Елисеевич Крученых. Методические рекомендации по празднованию 100-летия со дня рождения писателя. Херсон, 1986; Русские советские поэты. Библиографический указатель. Т. 11. М., 1988; Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана. М., 1989; Казак В. Библиография самостоятельных изданий Алексея Крученых 1910–1992 // Сухопаров С. Алексей Крученых: Судьба будетлянина. С. 152–162.
По воспоминаниям А. А. Шемшурина, характеру поэта были присущи черты библиографа: «У Крученых была черта библиографа, и он мог бы стать, при иных условиях своего воспитания, ученым. Эта черта не покидала его все время: только библиографа заменил в нем биограф. Он стал заниматься собиранием материала для биографий видных писателей советского времени» (Шемшурин А. А. Биографические заметки о моих корреспондентах // ОР ГРБ. Ф. 339. 6, 11).
В составлении библиографии Крученых в основном опирался на собственную коллекцию изданий и материалов, прибегая, очевидно, и к посторонней технической помощи (чем можно объяснить некоторые неточности, которые Крученых вряд ли мог допустить). В 1933 г. Крученых издал отдельно библиографию Пастернака (Книги Бориса Пастернака за 20 лет. Продукция № 235 / Обл. и титул И. Клюна. М.: Всекдрам, 1933) и Асеева (Книги Н. Асеева за 20 лет. М.: Всекдрам, 1934; Книги Н. Асеева за 25 лет // Литературный критик. 1939. № 4. С. 199–200).
О войне*
Печатается по авторизованной машинописи, сброшюрованной вручную, находящейся в РГАЛИ (ф. 1334). Другой экз. этого же текста находится в ГЛМ (ф. 106). Первая страница оформлена Крученых от руки как титульная, с надписями: А. Крученых. О ВОЙНЕ. (не опубликованное!) А. Круч. Москва. 1944 г. Текст Крученых состоит из двух частей: заметок «Германн и Германия» и «О войне». На л. 3а есть следующее машинописное примечание Крученых:
«На подлиннике моей заметки „Германн и Германия“ следующая рецензия Б. Томашевского:
Идея статьи А. Крученыха „Германн и Германия“, насколько мне известно, в литературе о Пушкине не встречалась. Мне кажется оригинальной и интересной. Не исчерпывая всего значения образа Германна, данная идея освещает одну сторону задуманного Пушкиным характера, несомненно входившую в замысел Пушкина – недаром он сделал Германца немцем. Поэтому интерпретацию автора следует принять, как весьма правдоподобную.
Б. Томашевский
4IX – 44.
С подлин<ным> верно
АКруч»
Вместе с тем время, в которое создавалась эта рукопись – завершающий период Второй мировой войны, – обусловило ее в целом полемический настрой и прямолинейную «плакатность», особенно во второй части. В годы войны Крученых сотрудничал в мастерской военно-оборонного плаката «Окна ТАСС», продолжавшей традиции «Окон РОСТА»; Крученых делал стихотворные подписи под нетиражированными плакатами, которые обычно вывешивались на Кузнецком мосту. Судя по всему, Крученых надеялся опубликовать этот текст.
Впервые текст напечатан в: Память теперь многое разворачивает: Из литературного наследия Крученых / Сост., послесл., публ. текстов и комм. Н. Гурьяновой. Berkeley: Berkeley Slavic Specialties, 1999. С. 211–216.
(1) Цитата из монолога главного героя романа «Игрок», конец четвертой главы. См.: Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 10 тт. Т. 4. М., 1956. С. 307–308. Здесь и далее пропуски в цитате обозначены у Крученых многоточием.
(2) Цитата из второй главы «Пиковой Дамы» Пушкина.
(3) Там же. Гл. III.
(4) Там же. Гл. IV.
(5) См. характеристику Германна у Пушкина в самом начале V главы: «Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков». Интерес Гитлера к спиритизму и его увлечение дохристианскими мистическими учениями широко известны.
(6) Фрагмент из этой пьесы с правкой Хлебникова, отредактированный и начисто перепечатанный Крученых, приведен ниже. К сожалению, Крученых не завершил эту работу, как предполагалось. Авторизованная машинопись находится в РГАЛИ (Ф. 1334. Оп. 1. Ед. хр. 237. Лл. 26–28). На л. 26 имеется поздняя надпись чернилами (сделанная, очевидно, при передаче документа в ЦГАЛИ в 1960-е гг.) рукой Крученых: «В августе-сентябре 1914 г. я писал в Питере (точнее – на даче в Шувалово) „Военную оперу“, (музыка В. Матюшина). Она не опубликована. У меня сохранились рабочие страницы, правленные В. Хлебниковым. Привожу некоторые, мое – мелким шри<фтом> В.Х. – <нрзб>». А также пометка Крученых карандашом: «выделить мое?» и здесь же отчеркнуты на полях строки первого и второго абзацев: от слов И во всем земном шаре до слов плечи прекрасных сто – лиц, а также фраза Ведь кошки зовут… На этом же листе – незначительные орфографические и пунктуационные изменения, внесенные другим почерком, предположительно – Н. Харджиева. На следующем листе рукой Крученых в середине на полях чернилами отмечено: «[мое]». Очевидно, Крученых при дальнейшей перепечатке рукописи выделил свои строки в квадратные скобки.
Рукописные оригиналы Крученых с правкой Хлебникова, с которых Крученых сделал позднюю машинописную редакцию, находится в той же архивной единице хранения в РГАЛИ. За основу Крученых выборочно взял фрагменты из пьесы на лл. 14 об., 15, 17, соединив их в своей поздней редакции в единый отрывок, с очевидной целью представить в основном правку Хлебникова. В оригинале первая реплика принадлежит не