делялось время для аудиенции меньше всех, да еще и последнему. Чему он несказанно радовался. Уж не знаю, сам ли он додумался подслушать за остальными членами Совета, но задумка выглядела весьма полезной.
Второй делегацией стала Конгломерация промышленников, затем Лига металлургов, после Николай Лосев — глава горнодобывающего сектора и одновременно начальник Союза шахтеров. Вот с ним-то я чуть не прогорел. Если остальные искали жучки, то русские подошли к процессу более толково. Они обследовали зал очень дотошно. Простучали весь стол и даже его ножку. Вроде бы охранники собирались уйти, как вдруг один что-то сказал и снова постучал по ножке стола.
Меня прошиб пот, а еще все-таки зачесался нос, да так сильно, что глаза заслезились. Я пытался почесать его о коленку, но выходило так себе. Вдобавок захотелось чихнуть и я, сжав зубы, сопротивлялся с полминуты, но потом все же не удержался. Получилось тихо и сдавленно, но русские тут же насторожились.
Снова раздался стук по ножке стола. Выпустите меня наконец! Вот еще немного и я сам отсюда сбегу! Зачем мне все это? Лучше бы…
Но мысль оборвалась быстрее, чем появилась, потому что… потому что кто-то с размаху всадил в ножку стола нож. Хорошо еще, что отец решил не экономить и сделал стенки толстыми: нож увяз в плотной древесине, но острие вышло из стенки рядом с моим лицом. Мне даже удалось в полумраке разглядеть зазубрины с обратной стороны лезвия. Совсем не хотелось представлять, как их могут использовать. Сердце колотилось так громко, что мне казалось: еще немного и меня услышат.
— Zaraza, — проворчал русский, попытавшись выдернуть нож. Через несколько попыток у него получилось. Я уж было понадеялся, что на этом все закончится и охранники не захотят снова мучиться с вытягиванием ножа — но ошибся. Еще пара ударов с разных сторон, один из которых очень больно кольнул меня в бок, и охранники успокоились. Я же сидел, стиснув зубы, со слезами на глазах от боли и страха. Скорее бы все это уже закончилось!
Появление Куртымова-старшего я чуть не прозевал. Как мне показалось, никто лишний раз ничего не проверял, не выискивал, а просто через пару минут после ухода Лосева, я услышал голос отца Ника.
— Здравствуй, Роберт.
— Здравствуй. Не буду интересоваться, как вы добрались, и как заселились. Начнем с самого важного, мой дорогой князь. Нет, ну правда, чудесный титул, — сказал «пиджак» и, должно быть, ухмыльнулся. — Что там в уточненном докладе геологов? Такое ощущение, что их данные сильно отличаются от результатов трудов автоматических зондов.
— Машины никогда не сравняются с человеком, — сказал Куртымов после небольшой паузы. — Впрочем, не стоит продолжать этот спор. Твои машины не умеют искать, а геологи — умеют.
Вот это интересно! Ник мне толком ни про своего отца, ни про этих самых геологов не рассказывал. Судя по тишине, даже «пиджак» был слегка озадачен.
— Мы нашли залежи… Ресурса. Несколько месторождений севернее столицы и одно очень большое — южнее, рядом с горной грядой. Думаю, что это только начало.
— Какие объемы?
— Минимум на триста лет.
— Порадовал, порадовал, — протянул «пиджак». — И ты знаешь, мне понравилось название. Нет, правда, к чему эти научные сложности? Язык сломаешь. А тут всё просто — «Ресурс». Не мне тебе говорить, какое значение он будет иметь для разработок «Конкордии». Вполне себе достоин называться ресурсом с большой буквы.
— Хорошо, Роберт.
— И ты не будешь жаловаться или пытаться получить выгоду в вашем серпентарии? — спросил «пиджак». — Насколько мне известно у твоего, гхм, княжества много оборудования и техники пострадало при посадке. Даже не представить, как тебе теперь выстраивать новый мир.
Повисла пауза. Я пытался представить выражение лица «пиджака». Наверное, он противно ухмыляется, как тогда, на космодроме, в Майями. А вот отец Ника, я был уверен, смотрит на него спокойно, как на равного.
— Да, Роберт. Не самые удачные места для приземления, — медленно произнес он. — Да ещё эти сбои…
— Сбои? Разве их число выше прогнозного?
— Нет.
— Ну, значит с моей стороны всё выполнено. Так что без претензий…
— И не собирался. Какой смысл в претензиях? Неужто «Конкордия» удовлетворила бы их? Мы будем справляться тем, что имеем.
«Пиджак» произнес что-то невнятно — я не расслышал — но уже через мгновение продолжил членораздельно. — Знаешь, мне больше нравится общаться с Риттерами. Сбивать с них спесь, радоваться тому, как до них доходит, во что они попали. А с тобой — скучно.
— Скучно? — неожиданно рассмеялся отец Ника. — Ох, Роберт, брось. Я прямо вижу, как ты там у себя под столом сучишь ножками от удовольствия.
На какое-то время повисла тишина. А потом «пиджак» тоже рассмеялся:
— А что, если и так?! Может, мне не терпится встать и прогуляться по новой, чистой Земле — Земле, свободной от вас! Ты можешь сказать — это радость раба, свергнувшего хозяина. Но нет, нет! К простому рабу пришли бы новые хозяева. А я не простой. Я сам стану хозяином над всеми. И увижу, увижу, как ты сломаешься, когда наконец-то поймешь всю суть этой миссии!
— Суть я понял еще на Земле.
— Но почему согласился?
— Ты и впрямь не оставил мне выбора. Сопротивляться «Конкордии» и другим корпорациям в их безумном стремлении уничтожить государства и править самим мне уже было не под силу. Спровоцировать ядерную войну и уничтожение цивилизации — тем более. А вот создать здесь мир, основанный на традиционных ценностях…
— У тебя не выйдет, увы. Ты слишком веришь в людей. А они слабы, мелочны, трусливы. К тому же, тебе и так ясно, что планету, полную Ресурса, «Конкордия» просто так не оставит вне своего внимания.
— Конечно, понятно, — усмехнулся в ответ Куртымов-старший. — Как и вся ваша схема контроля колоний. Блокирование развития науки, возможностей развиваться самим. Завяжете все блага на ресурсах или… Ресурсе. Начнёте обменивать золото на бусы, а колонисты только рады будут, потому что золото им самим совсем ни к чему.
— Слишком пафосно, слишком упрощено. Все намного запутаннее и сложнее. Не боишься, что тебя прикончат свои же?
— За своих не волнуюсь. А ты не решишься. Пока Тау-Кан не начал бесперебойные поставки, я тебе нужен. Тем более что пока ты мечтаешь меня сломать — я нужен живым.
— А тебе будут нужны поставки с Земли, — произнес «пиджак» (кажется, с улыбкой). — Люблю общаться с деловыми людьми, Олег. Мы ведь все стремимся к обоюдной выгоде.
Меня снова бросило в жар, как только услышал про эту самую выгоду. Видимо, так уж пошло, что теперь она для меня стала символом совсем обратного. Руки тоже начали неметь, хотелось пить и домой.
Так я просидел, пока говорили все делегации. Кажется, поток был нескончаемым. Мозг закипал, дышать становилось все тяжелее. Руки и ноги совсем не чувствовались. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Они то расширялись радужным каскадом, то сужались. Потом радостно закрутились. Может я уже сошел с ума или мне это все сниться?
А быть может наоборот? Нет никакого Марти Итена Фостера, а есть только креветка. Она живет в столе. Ей иногда снится, что она земной мальчик, который очень любит хорошенько отдохнуть и, наверное, космос. Странная история, те сны о мальчике еще недавно казались такими реальными, а теперь все больше и больше походили на фантазию.
Это очень естественно для сна, решил тогда я. Ведь чем больше просыпаешься, тем причудливей кажутся сновидения. Кажется, что креветка совсем пробудилась. Хм, а чем же я питаюсь? Быть может, я потому живу в столе, что ем дерево? Надо попробовать. Тьфу, не вкусное и твердое. Зубы скользят не могут ухватить. А есть ли у креветки зубы? Не, ну а как без них? Голова кружится. Сейчас снова усну.
Нет! Не хочу спать! Мне надоел этот кошмар про мальчика, который заперт в столе. Не хочу его больше видеть. Не спать! Не спа… Не…
— Марти! Марти, очнись!
Сильно болели щеки и дрожала голова. Я приоткрыл глаза и тут же еще одна пощечина влетела мне по щеке. Чуть не подпрыгнул от неожиданности и боли.
— Уф! Пришел в себя! — выдохнул отец и убрал руку от моего лица. — Я уж испугался за тебя, сидишь там весь бледный, едва дышишь. Ладно, приходи-ка быстренько в себя.
Сперва я попытался пошевелить и как-то разогнуть затекшие и онемевшие руки и ноги, но получалось с трудом. При этом начал пересказывать, не слишком заботясь о том, важное или неважное пересказываю - отец разберется. Мне же главное быстренько все вывалить, поэтому я строчил, как пулемет, едва успевая перевести дыхание.
Отец закончил с проверкой быстренько растер руки, ноги, спину; дал понюхать флягу с виски и усадил за стол.
— Пора убираться отсюда, пока нас не заметили, а ты в подробностях расскажи обо всем, что услышал, — сказал отец и помог мне встать. Ноги меня едва держали, но я был просто счастлив, что день в столе закончился и, возможно, уже совсем скоро этот эпизод из жизни креветки покажется мне фантазией и сном.
Глава 14. Интриги
— Мистер Фостер, вы помните, как торговали ваши предки с коренным населением Америки? — спросил князь Куртымов и протянул отцу шот с какой-то прозрачной жидкостью.
— Благодарю, — ответил отец и понюхал.
— Чистая версия, без всех этих сивушных масел. Голова болеть не будет, — улыбнулся князь.
— От нашего виски она тоже не болит, — пожал плечами отец, но осушил шот. Слегка скривился, но потом прислушался к своим ощущениям и расцвёл: — Однако…
— Местные ингредиенты, с первого урожая тауканской пшеницы.
— Знаете, мистер Куртымов… может быть, нам стоит объединить производственные мощности? Или поделитесь вашим рецептом?
Князь только улыбнулся и тоже залпом осушил шот. Он совсем не скривился и, кажется, ни одна морщинка на его лице не дернулась. Или мне так показалось, потому что смотрел я чуть сбоку, лежа на широком и удобном гравидиване.
Чуть раньше я прилег на него отдохнуть и уснул, а когда проснулся, то отец и князь Куртымов сидели в гравикреслах напротив камина и беседовали. Их освещало только пляшущее пламя. Никогда бы не подумал, что оно так умеет играть тенями. Князь выглядел то зловещим, то героическим, то каким-то странным. Но как бы не бегали тени по его лицу, глаза у него оставались прежними — немного грустными и словно бы понимающими все на свете.