— Не переживайте, мистер Фостер, мы не составим вам конкуренцию. Это только для внутреннего потребления.
— А, ну ладно. Впрочем, если вы вдруг захотите…
— Буду иметь вас в виду. Так что скажете про индейцев?
— В смысле, про бусы в обмен на золото? — рассмеялся отец. — Очень, прям очень красивая сделка, скажу я вам, дорогой князь. Мне она очень по душе.
— В этом я и не сомневался… вот только теперь в роли индейцев — мы. У нас хватит знаний, инструментов, людей, наконец-то, — сказал князь и снова наполнил шоты жидкостью, — мы сможем добыть всё что угодно из недр этой планеты. Наши склады будут ломиться от металлов и минералов, но…
Он вздохнул, взял шот, чокнулся с отцом, выпил — и молча уставился в огонь, который плясал в настоящем камине особняка Куртымовых.
— Но они будут как золото у индейцев, — завершил за него отец, осушив свой шот. — Ох и забористо же!
— Вы совершенно правы. Зачем индейцам золото, которого и так в избытке? Для них важней красивые бусы, мушкеты, огненная вода, наконец, — сказал князь и разлил по третьему шоту.
— Тогда это вполне себе честная сделка. Им не хватало бус, а европейцам золота.
— Всё так, но «Конкордия» пошла дальше. Она не просто пытается получить недра планеты нашими руками, но еще и полностью ограничивает развитие науки. Посмотрите на все протоколы, все данные. У нас есть и будет доступ только к готовому продукту. Нам не дадут развиваться самим.
— Чтоб мы не научились делать свои бусы? — спросил отец. Он выпил шот и уже сам взял красивую бутылку с множеством искрящихся граней, в которых отражался озорной огонь камина. — Но ладно сейчас, а как же потом? Ученые-то среди нас тоже есть.
— Стараниями «Конкордии» не так уж и много — и в основном по прикладным направлениям. Пакеты обучения тоже лишь для них. Всё для постоянной и регулярной добычи, но ничего для того, что мы могли бы использовать сами.
Мне показалось или я заметил в глазах князя гнев. Или, быть может, это прозрачная жидкость так на него подействовала?
— Да, я смог протащить с собой некоторых ученых, о ком неизвестно «Конкордии», но… я уверен, что как только о них станет известно — их ликвидируют.
— Они за год полета отсюда, — усмехнулся отец. — За это время как-нибудь их тут спрячете.
— Думаю, что у них найдется метод сделать это быстрее. Или вы считаете, что трагедия при начале строительства Новограда — случайность?
— Что?
Кажется отец был и впрямь удивлен. Редким вопросом можно застать его врасплох.
— То есть вы хотите сказать… Да, ладно! Но, что тогда…
— Ничего, мистер Фостер. Ничего не делать. Стиснуть зубы и приступать к плану Б. Тут есть Ресурс, которого на других планетах им в таком количестве не удалось найти. Вероятность его появления в таком количестве ничтожна. Но его тут на столетия выработки. Для «Конкордии» это источник благоденствия, один из ингредиентов их, кхм, «эликсира молодости». За него они будут готовы на всё. Но у меня есть план. И знаете, ваша роль в нем огромна. Да, я знаю о вашем разговоре с Лосевым и с другими лидерами секторов.
— Ну… — протянул отец, налил и тут же осушил еще один шот.
— Не буду ходить вокруг да около. То, что наши дети — друзья, это неспроста. Нам нужно построить сильную колонию, основанную на непреходящих ценностях, отваге, научных знаниях. Думаете, я не мог остаться на Земле? Да, меня упорно вынуждали улететь с сотнями тысяч граждан нашей страны.
Князь спрыгнул с кресла и подошел к камину. Остановился возле него и поправил металлической палкой обуглившиеся дрова. С каждым движением вызывая новую вспышку искр. Он подбросил пару новых дров и пламя разыгралось с новой силой.
— Старый мир гниёт. В этой гнили здоровому организму почти не выжить. Фронтир же очищает, лечит. Здесь не надо всматриваться, пытаясь понять, кто стоит перед тобой — негодяй, или герой. Все ярче и быстрее, говорил князь, продолжая смотреть на разгорающееся пламя камина. — В сложностях, новых вызовах, страданиях и лишениях видно настоящих людей. Таких, какие они есть на самом деле. Мерзавцев и добряков, храбрецов и трусов, преданных делу и продажных.
— Ну и кого вы разглядели во мне? — негромко спросил отец. Он поставил пустой шот на столик и не отрываясь смотрел на князя.
— Благородного жулика, мистер Фостер, — после паузы произнес князь. — Человека, который пытается убедить всех, что ему важны деньги, без разницы как добытые, но при этом готового отдать последнее ради своих ближних и соратников. Человека с гибким умом, способным найти лазейку там, где другим не под силу. Человеком, у которого на самом деле мало друзей, но тем, кто ими стал, он будет предан до самого конца.
Князь улыбнулся и повернулся к отцу. С полминуты они смотрели друг на друга не мигая. Я даже боялся дышать, казалось, что сейчас они услышат и поймут, что я уже не сплю.
— Человека, — продолжил князь и подошел к отцу, — который сможет стать истинным правителем Тау-Кана.
***
— Может я пойду уже? — уточнил я, в очередной раз пересказывая то, что услышал пару месяцев назад, сидя в столе. Правда, слова и мысли порой перемешивались с воспоминаниями креветки, но отец слушал меня внимательно и не перебивал.
Эх, скорее бы рвануть из здания Совета, пробежаться вдоль речки, а затем залезть в наш с Ником тайный шалаш на гигантском дереве, да отоспаться. Шалаш мы построили на прошлой неделе, и мне он казался самым крутым местом на всей планете. Совсем незаметный с земли, затерявшийся в густой кроне, он был просто здоровским.
Но отец обломал все мои мечтания. Он посмотрел на меня с сел на корточки, положив руку мне на плечо.
— Останься, — попросил он. — Это пойдёт на пользу всем — и мне, и тебе.
Я обречённо кивнул. Торчать в купольном здании Совета мне совсем не хотелось. До Фостер-сити тут всего ничего — полчаса на глайдере. И то, если лететь не над лесом с высоченными деревьями, а над полями, вдоль оврагов.
Само по себе главное здание Тау-Кана — или, как говаривала Железная Ти, «центральный термитник», или «мерзкий гадюшник» — выглядело неплохо. Не знаю, чем оно так не угодило Железной Ти, но я был с ней согласен: от него веяло скукой и креветочными воспоминаниями. Впрочем, внешне купол Совета мне нравился. Совсем не похожий на половинку пузыря. как мне представлялось, когда о нем впервые услышал. Купол состоял из множества шестиугольников — причем несколько рядов, что расположились рядом с поверхностью, были белыми, а другие, выше — темными и, вроде как, предназначались для сбора солнечной энергии. Так, во всяком случае, Ник рассказал. Он вообще был в восторге от этих панелей.
«Представляешь, эти панели помогают электричество из света вырабатывать и почти прозрачные, если смотреть изнутри».
«В смысле, оттуда видно то, что происходит снаружи?» — уточнил я.
«Ну да! Сейчас попробую попроще объяснить, — кивнул Ник, уже смирившись с тем, что мне с трудом даются все его простые научные факты. — Внутри панели проходят тончайшие полосы фотоэлементов, которые при взаимодействии с фотонами вырабатывают электричество. При этом размер полос ничтожно мал, а расстояние между ними такое, что создает у человека ощущение, словно ничего так и нету. Слегка затемненный вид на улицу получается. Понятно?»
«Угу», — с привычной уверенностью ответил я, потому что, если Нику покажется, что я чего-то не понял, то он начнет объяснять по новому кругу. Людей, способных слушать его объяснения дольше десяти минут, я ещё не встречал.
В общем, после того разговора я понял, что здание очень крутое и остальным модулям до него далеко. И всё-таки у меня о нем сложилось двоякое впечатление. С одной стороны, внутри всегда была приятная прохлада, а в холле стояли мягкие гравикресла и чувствовались ароматы каких-то цветов или трав. Играла тихая, приятная музыка. С другой стороны, после того случая с запихиванием меня в ножку стола, мне лишний раз сюда не хотелось. Уже два месяца прошло с того визита, но при виде двери в зал заседаний меня аж всего передергивало, и почему-то вновь вспоминалась креветка.
Но отец все-таки настоял. А что мне еще делать? Не учиться же? Школа — это, может, и хорошо. Её пару недель назад, как запустили. Но к радости многих школьников из нашего сектора — часть школьных модулей не долетела и всех учеников школа принять не могла.
Ох и шумихи было. Смиты орали, что их дети нуждаются в хорошей школе. Конечно, их там семеро. Если Смитов не отправить куда-то за парту, то весь дом на уши поднимут. Вестхаусы утверждали, что образование нужно в первую очередь старшим, чтобы быстрее стать полезными для Тау-Кана. О’Нелли лезли во всё и ни с чем не соглашались… может, именно несогласными со всеми они и хотели быть.
«Тихо, — сказал тогда отец, привлекая к себе общее внимание. — Все будут учиться, и всё будет, как надо. Но сперва начнем с самых юных. Им необходимо получить базу, а уж те, кому перевалило за одиннадцать — или уже лоботрясы и им школа не поможет, или уже нашли себе местечко в жизни. На крайний случай, у кого еще будут на что — купят модуль загружаемого образования».
О’Нелли попытались было возразить, и уже их глава рыжий Дэш пробирался к отцу. Но не успел он пробиться через толпу, как отец тут же вручил ему в руки пару бутылок нашего виски, причем с этикеткой в виде трилистника. Дэш от неожиданности разулыбался, и сразу же на треть уменьшил одну из бутылок.
— Отменное пойло! Совсем как дома! Ну как же я по нему скучал! — чуть ли не прослезился рыжий Дэш и тут же громко сказал: — Хэнк говорит дело, так и надо поступать! Так и надо!
Отец же только улыбался и кивал. Когда он успел подготовить ирландские этикетки, я не знаю, но вот чему был свидетель, так тому, что одним из первых промышленных модулей, заработавших в Фостер-сити, стал отцовский заводик по производству странного пойла, которое кто-то соглашался называть виски.
Таким образом, школьные заботы обошли меня стороной, и я мог спокойно продолжать ходить на рыбалку, обустраивать шалаш и всячески не попадаться на глаза бабушке.