— А это можно сделать? — спросил я с опаской.
— Смотри: здесь нет проводов, и уж точно никакого квантового передатчика, поэтому сигнал будет простой — волновой, и он далеко вглубь горы не заберется. А значит, где-то возле входа оставили усилитель, иначе сигналу не пробиться сюда.
— Так давай мы вырубим этот усилитель! — воскликнул я.
Это казалось отличной идеей, простой в исполнении. Ну, в смысле, от меня тут требовалось только довести до усилителя Ника. А уж ему сделать оставшуюся мелочь.
— Скорее всего, именно его на входе в шахту стерегут дроны.
— И что? Снова нет вариантов?
— Теперь как раз есть. Нам надо просто оттащить заряд как можно глубже, чтоб он потерял связь с усилителем. Думаю, на полкилометра хватит.
— А в милях? Надоел ты со своими километрами!..
— Ты уж привыкай, — ухмыльнулся Ник, подмигнув мне.
С души свалился камень — мой друг вернулся. Жизнерадостный, уверенный в себе, а не этот задумчивый и сомневающийся.
— Если там и впрямь есть штольня, пропасть или какая-то впадина, то это может нам помочь.
— А если мы туда скинем, не рванет?
— Ты чего, не знаешь, как происходит атомный взрыв? Серьезно?
Я просто помотал головой, при этом крепко задумался, не двинуть ли Нику по шее за такие издевательства?
— Не рванет, не бойся. Простого падения будет недостаточно для запуска реакции деления.
— Ладно, тогда потащили! — слушать дальше заумности от Ника у меня не было ни желания, ни настроения.
Мы взялись, и попытался сдвинуть контейнер с места. Он поддавался, но был настолько тяжёлым, что мы поняли – даже вдвоём его ни за что не утащить.
— Погрузчик! У Лосева должны быть гравипогрузчики! — вспомнил я.
Минут через десять мы отыскали один, и еще через десять, с незнамо какой попытки, смогли погрузить на него контейнер. От тяжести погрузчик просел почти до самого пола, но все еще работал.
— Потащили! — крикнул я… и тут погас свет.
— Похоже, после штаба роботы взялись за электростанцию, — сказал Ник задумчиво. Судя по голосу, он пытался что-то подсчитать.
— Потащили уже! — поторопил я его.
— Да, поторопимся. С учетом объема пространства, у нас с тобой минут двадцать, пока не заснем.
— Чего?
— Вентиляция отрубилась вместе со светом. Скоро нам станет недоставать кислорода.
— Тогда нечего болтать! Потащили!
Шаркая об пол, погрузчик двигался вперед — не очень быстро, но главное, что двигался. Порой то я, то Ник проверяли путь — если б мы наткнулись на что-то и контейнер свалился, погрузить его обратно мы не смогли бы.
Дышать становилось все трудней. Толкать. Шаг, еще один, еще. Навалиться, толкнуть, подойти. Груз двигался, но очень медленно, а сил не оставалось. Может, я снова стал той самой скрюченной креветкой? Или просто просыпаюсь от странного пугающего сна. Навалиться, толкнуть, подойти.
Ник снова ушёл вперёд проверить путь, и я не сразу понял, что больше не слышу его голоса. Может, я оглох? Да нет, себя я слышал отлично. Голова заболела. Воздуха бы… Больше воздуха! Но где же Ник?
— Ник! Ты куда пропал? — эхо подхватило мой голос, повторило вопрос. Но ответа не было. Хотелось бросить погрузчик и бежать искать Ника, но тогда я могу не найти обратный путь. Как же хочется спать, и голова совсем мутная. Надо всё же проверить путь впереди — вдруг сейчас упрусь?
— Ой! — воскликнул я, споткнувшись обо что-то мягкое, и чуть не упал на пол.
— Ой. Ой, — повторило эхо издевательски.
Что это? Неужели… Точно! Это Ник! Дрожащими руками я попытался нащупать его запястье, чтобы проверить пульс. Никогда это у меня не получалось. Ну а где сердце? Стучит?
Сердца я тоже не нашел, зато услышал тихое сопение и почувствовал рукой, что грудь Ника слегка поднимается и опускается. Жив! От злости мне захотелось его пнуть, но я, конечно, сдержался. Извини, Ник, мне надо идти, но я еще вернусь.
Шаг за шагом я уходил внутрь горы, толкая контейнер. Шарканье ног теперь слышалось как-то по-другому.
— У-у-ух, — просипел я в темноту, и эхо совсем по-другому отразилось от стен. Похоже, что я уже глубоко в тоннеле. Но достаточно ли глубоко?
Навалиться. Толкнуть. Подойти. Или подойти, навалиться. Или я все же креветка. Хочется к солнцу. В реку. Под водопад. И спать. Как же хочется спать.
Толкнуть.
Свет. Что-то изменилось. Откуда? Какая разница? Спать. Или это что-то важное? Я споткнулся и упал на колено. У-ух! Боль прорезалась сквозь сон, на глаза сами собой навернулись слезы — но голова на короткое время прояснилась.
Свет шёл от контейнера. Он готовиться рвануть? Интересно, почувствую ли я что-нибудь? На всякий случай я обошёл его, и увидел: на передней стенке зажглось синим небольшое окошко.
Что там написано? Написано же что-то? Глаза отвыкли от света. Не могу сфокусироваться. Дышать… Тяжело. Ну! Что же там?
На контейнере светилась надпись: «Нет связи».
— Мы успели, Ник, — прошептал я.
А потом опустился на пол и, кажется, уснул.
Эпилог
— Несем сюда… да, вот так. Расставляем. Лю, куда ты делась? Джей, и тебе всё на месте не сидится! Кори, мальчик мой! Брось головокряка! Отпусти его скорее! Мой руки и помогай накрывать на стол!
Я вздохнул и отпустил животное, так и не ставшее моим новым питомцем. «Голова на ножках» смешно дернулась, подпрыгнула и с негодующим «кряк!» исчезла в глубине сиреневых зарослей. И чего прадедушка Марти их не любит? Ну, съедят немного кукурузы на поле, полакомятся пшеронью, да и все. Зато стрекотуны к такому полю потом и близко не подлетают, боятся. Я отряхнул руки о штанины и подбежал к прадеду.
— Готов помогать!
— Кори, помоги, хм… — ему хватило одного взгляда на мои руки. Он только покачал головой и улыбнулся. — Знаешь что… сбегай лучше к бабушке — узнай, где она с кубами запропастилась. Ей и поможешь… заодно руки вымоешь!
— Хорошо, де! — выкрикнул я уже на бегу. Это было гораздо интересней, чем накрывать на стол. Я, конечно, понимал, что дата круглая — сегодня ровно сто лет, как Фостеры спустились на поверхность Тау-Кана — но ведь за столом обычно такая скукотища… Старики начнут вспоминать о Земле, где кроме них никогда никто не бывал (а судя по рассказам о том, как там жилось, никто особо и не стремился к этому).
Вдобавок на полдня растянутся поздравления от губернаторов, глав шахтерских городов… сплошные официальные речи. Пустословие, в общем. Хорошо хоть торты под конец будут!
А речи эти — трата времени, и так ведь все всё знают. Де — самый крутой на планете. И ничего, что старый — зато умный! Все его уважают. Надеюсь, дедушка Ник тоже приедет. Он очень добрый. И де его любит и уважает — я ж слушал мнемодневник де.
Сбежать с пригорка, ловко перескочить перебегидорожку и скрыться в зарослях липучки. Сделано! Здесь мой тайный проход, который ведёт прямиком к дому ба. Минут пять можно сэкономить. Взрослые липучку не любят — не рубят её только из-за розовых цветов с дурманящим запахом. Но чтобы пробежать под ними, так никогда. Боятся, потому что неловкие. Чуть заденешь, семена так прилипнут, что поди отдери потом. Считай, одежда в переработку. А я низенький, ловкий — мне все нипочем.
Вот бы когда-нибудь создать, как в книжках, целый отряд таких же ловких и сильных. Тех, кто живет одной жизнью с Тау-Каном и чувствует его как себя. Я бы там был за главного. Но не того, который только жиреет и указы с места отдает, как у Риттеров. А тот, что впереди всех. Сильный, ловкий, умелый!
Замечтавшись, чуть не задел цветы липучки, но вовремя поднырнул. Вот белеющий сквозь зелень купол инфоматеки. Не завернуть ли? Я вроде и так сэкономил время. Всего пять минут с книжкой — немного же. Мне Голос одну очень интересную посоветовал — про моряков, про путешествия, приключения… Там ещё «одиссея» в названии — но книжка не та, которая в стихах и для взрослых, а про капитана в Карибском море… вот же — море помню, а капитана забыл! Правда, название у моря странное, не то что у нас Аустерий… а пиратов в наших краях и не представить. Да и вообще на Земле люди жили со странностями. Очень много не понимаю, но и ладно, зато все равно интересно. Как же там капитана звали? Ладно — Голос подскажет.
Он всегда наготове: если что-то вылетело из головы — напомнит, если чего-то не понял — объяснит, но так, чтобы не раскрыть сюжет. С ним и просто поболтать можно, или поиграть в «Героев прошлого» — игру про всяких там древних. Принимаешь разные решения, как будто ты один из людей древности, а в финале игры Голос говорит, на кого ты похож. В последний раз мне выпало «Христофор Колумб», и я этим страшно гордился. Люблю, когда про море, корабли, паруса! Никогда их не видел, но может когда-то и сооружу у нас на озере что-то подобное.
И Голос люблю. Дедушка Ник как-то рассказал, что как раз Голос создали не земные ученые, а местные, из Новогограда. И вроде бы земляне про Голос ничего не знают. Ну, я в это не очень верю, конечно. Ученые у дедушки Ника в секторе и впрямь сильные, так де говорит, но создать Голос…
Вот уже купол. Надо бы забежать, да почитать. Чего-то мне не по себе. Ах да, де ведь меня о помощи попросил. И как он смотрел на меня при этом: строго, но в то же время — доверчиво… То есть он, получается, положился на меня — а я читать улизну? Нет уж! Книжки — потом. Поручение — важней!
— Ба! — закричал я, вылетев из зарослей к двухэтажному светлому дому. — Открывай скорее!
Дом не ответил. Остановившись у самых дверей, я попытался отдышаться. Но при этом все не терпелось скорее попасть внутрь и увидеть кубы памяти. Просто так их никому не показывали, хранили в сейфе. Не то чтобы у нас боялись воров — просто вдруг кто-то вроде меня захочет посмотреть поближе и — бац! — уронит… Кубу, конечно, ничего не сделается — но, если правду говорят взрослые, и внутри сидит куча людей, для них это будет настоящее землетрясение! И почему только с ними нельзя говорить — я бы так хотел пообщаться с кем-нибудь историческим…