– Нет, моя!
Когда господин Слухомодус, секретарь Гильдии Алхимиков, открыл дверь, перед его взором предстал вцепившийся в дверной молоток гном, которым размахивал огромный тролль. На всякий случай Слухомодус поправил защитный шлем.
– Да? – произнес он.
Дуббинс отпустил молоток.
Детрит нахмурил массивные брови.
– Эй ты, псих ненормальный! На что годится энта бумага?
Слухомодус перевел взгляд с Детрита на листок. Дуббинс безуспешно пытался обойти тролля, полностью перегородившего проход.
– Ты зачем его так назвал?
– Но сержант Колон сам…
– Из этой бумаги можно сделать шапку, – предположил Слухомодус. – Или гирлянду, если взять ножницы…
– Мой… э-э… коллега хочет сказать, не могли бы вы помочь нам в исследовании надписей на этом подозрительном листе бумаги? – вмешался Дуббинс. – Эй, больно же!
Слухомодус посмотрел вниз.
– Вы что, из Стражи? – осведомился он.
– Я младший констебль Дуббинс, а это… – Дуббинс ткнул пальцем вверх, – младший-пытающийся-стать-констеблем Детрит – не отдавай честь!..
Раздался глухой удар, и Детрит повалился на бок.
– Он из отряда самоубийц? – удивился ал-химик.
– Ничего, очнется через минуту, – ответил Дуббинс. – Никак не научится отдавать честь – слишком сложная для него наука. Одно слово, тролль…
Слухомодус пожал плечами и уставился на письмена.
– Выглядит… знакомо, – ответил он наконец. – Где-то я такое уже видел… Здесь… Ты ведь гном, не так ли?
– По носу понял? – буркнул Дуббинс. – Вечно он меня выдает!
– Что ж, мы всегда рады оказать помощь обществу, – произнес Слухомодус. – Прошу вас, входите.
Стальные носы башмаков Дуббинса быстро привели Детрита в полубессознательное состояние, в коем тот проследовал за ними внутрь.
– А почему… э-э… на тебе защитный шлем, господин? – поинтересовался Дуббинс, пока они шли вперед по коридору. Отовсюду доносился стук молотков. В Гильдии, как обычно, шел восстановительный ремонт.
Слухомодус закатил глаза.
– Из-за шаров, – ответил он. – А точнее, из-за бильярдных шаров.
– Знавал я одного человека, который тоже играл так, будто…
– О нет. Господин Зильберкит играет отменно. Именно это стало причиной некоторых проблем.
Дуббинс еще раз взглянул на защитный шлем.
– Видите ли, все дело в слоновой кости.
– А, – кивнул Дуббинс, ничего на самом деле не увидевший, – все дело в слонах?
– Для этой слоновой кости слоны не нужны. Она создана искусственно. Весьма перспективный коммерческий проект.
– А я думал, вы работаете над золотом.
– О да. Ну конечно… всё вы, люди, знаете о золоте… – проворчал Слухомодус.
– Ну а как иначе? – ответил Дуббинс, размышляя над словосочетанием «вы, люди».
– Производство золота, – задумчиво продолжил Слухомодус, – оказывается, дело весьма непростое…
– И как долго вы пытаетесь его произвести?
– Триста лет.
– Это очень долго.
– Но над слоновой костью мы работаем всего неделю, и уже получили отличные результаты! – бодро заявил алхимик. – Если не считать некоторых побочных эффектов, с которыми мы, безусловно, скоро разберемся.
Он толкнул одну из дверей.
За ней оказалась большая комната, тесно уставленная обычными плохо вентилируемыми печами и рядами булькающих плавильных тиглей, над которыми висело чучело аллигатора. В банках что-то плавало, а в воздухе стоял запах бренности человеческой жизни.
Однако большая часть алхимического оборудования была сдвинута в сторону, дабы освободить место для бильярдного стола. Вокруг него стояло с полдюжины напряженных алхимиков, явно готовых в любую секунду дать стрекача.
– Третий раз за неделю, – мрачно произнес Слухомодус, после чего кивнул фигуре с кием, склонившейся над столом. – Э-э… господин Зильберкит… – начал было он.
– Тихо! Игра идет! – прервал его главный алхимик и, прищурившись, поглядел на белый шар.
Слухомодус взглянул на табло.
– Двадцать одно, – пробормотал он. – Однако! Возможно, удалось добавить в нитроцеллюлозу верное количество камфары…
Раздался щелчок. Биток прокатился по столу, отскочил от борта и вдруг… резко прибавил скорость. С него уже вовсю валил белый дым, когда он обрушился на невинное скопление красных шаров.
Зильберкит сокрушенно покачал головой.
– Нестабильно… – пробормотал он. – Всем лечь!
Все присутствующие пригнулись – за исключением двух стражников, один из которых и так был, в некотором смысле, пригнут, а другой всегда на несколько минут отставал от событий.
Черный шар подлетел на столбе пламени, пронесся мимо лица Детрита, оставив за собой шлейф черного дыма, и вдребезги разбил окно. Зеленый шар остался на месте, но стал бешено вращаться. Остальные шары заметались взад-вперед по комнате, время от времени вспыхивая пламенем и отскакивая от стен.
Красный стукнул Детрита между глаз и, отскочив обратно на стол, угодил прямо в среднюю лузу, где и взорвался.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь редкими приступами кашля. Из клубов маслянистого дыма выплыл Зильберкит и горящим концом кия перевел счет на табло на одно очко вперед. Руки его дрожали.
– Еще один, – произнес он. – Ну и ладно. Вернемся к тиглям. Кто-нибудь, закажите новый бильярдный стол…
– Я извиняюсь, – сказал Дуббинс, ткнув его под коленку.
– Откуда голос?
– Я здесь, внизу!
Зильберкит опустил глаза.
– О! Ты гном?
Дуббинс взглянул на него с недоумением.
– А ты великан?
– Я? Нет, конечно!
– Ну, раз нет, значит, я, наверное, гном. А за моей спиной тролль, если ты вдруг не заметил.
Детрит изобразил нечто похожее на стойку «смирно».
– Мы пришли узнать, не сможете ли вы подсказать нам, что написано на этой бумаге, – продолжил Дуббинс.
– Дык! – буркнул Детрит.
Зильберкит вгляделся в текст.
– Ну да, – сказал он, – это из наследия старого Леонарда. И что с того?
– Леонарда? – переспросил Дуббинс и сердито посмотрел на Детрита. – Запиши где-нибудь, – буркнул он.
– Леонарда Щеботанского, – пояснил ал-химик.
Дуббинс по-прежнему ничего не понимал.
– Вы что, никогда про него не слыхали? – удивился Зильберкит.
– Сложно сказать, сэр.
– А я думал, все знают Леонарда Щеботанского. На редкость сбрендивший был тип. Но и гениальный тоже.
– Он был алхимиком?
«Запиши где-нибудь, запиши где-нибудь…» Детрит огляделся в поисках куска угля и удобной стены.
– Леонард? Ну что вы. Он не был членом нашей Гильдии. Или, скорее, был членом всех Гильдий сразу – это как посмотреть. Он много чего мастерил. Был, так сказать, рукоделом, если вы понимаете, о чем я.
– С трудом, сэр.
– Немного рисовал, возился с механизмами. Починял всякое старье.
«…найти хотя бы молоток с зубилом», – думал Детрит.
– Это формула того… – Зильберкит вдруг осекся. – Впрочем, думаю, сказать можно. Не такой уж это и большой секрет… Это формула того, что мы называем «Порошок № 1»: сера, селитра и древесный уголь. Используется для фейерверков. Любой шут может это изготовить. Но выглядит странно, поскольку записано задом наперед.
– Вот она, зацепка, – шепнул Дуббинс троллю.
– Это вряд ли. Леонард всегда писал задом наперед, – пояснил Зильберкит. – Он был очень странным, но и талантливым одновременно. Вы видели написанный им портрет Моны Ягг?
– Не думаю.
Зильберкит вернул листок Детриту, и тот немедленно вперился в него с самым умным видом – словно понимая, о чем там шла речь.
«Может быть, записать здесь?» – подумал тролль.
– Зубы этой самой Моны Ягг следуют за тобой по всему залу. Поразительный эффект! А некоторые утверждали, что зубы следовали за ними аж до конца улицы.
– Наверное, нам следует поговорить с самим господином Щеботанским, – предположил Дуббинс.
– О, безусловно. Безусловно, вам следовало бы с ним поговорить, – согласился Зильберкит, – но он может оказаться в положении, не подходящем для беседы. Дело в том, что пару лет назад Леонард исчез.
«…а когда я найду, на чем писать, – думал Детрит, – мне придется найти того, кто научит меня писать…»
– Исчез? Но как? – изумился Дуббинс.
– Мы полагаем, – произнес Зильберкит, конспиративно склонившись к гному, – что он нашел способ стать невидимкой.
– Правда?
– Потому что, – продолжил Зильберкит, заговорщицки кивнув, – с тех пор его никто не видел!
– А-а, – протянул Дуббинс. – Хм… Это просто не укладывается у меня в голове. Но разве он не мог просто… уехать туда, где его никто не увидит?
– Нет. Это совершенно не похоже на старину Леонарда. Он бы не пропал. Но он мог скрыться.
– Ого.
– Он был слегка… неуравновешенным, если ты понимаешь, о чем я. Слишком мозговитым. Ха! Помню, как однажды ему пришла в голову идея извлечь молнию из лимонов! Эй, Слухомодус, помнишь Леонарда и его молниеносные лимоны?
Слухомодус крутанул пальцем у виска.
– О да! Типа, «воткни медную и цинковую палочки в лимон и – хопа! – получишь прирученную молнию». Ну разве не идиот?
– Ну уж нет. Он был кем угодно, но только не идиотом, – ответил Зильберкит, подняв с пола единственный бильярдный шар, чудом избежавший взрыва. – Просто ум его был таким острым, что он сам об него резался, как говаривала моя бабушка. Например, молниеносные лимоны! Ну какая от них может быть польза? Такая же бестолковая затея, как его машина для «голосов-с-небес». Я говорил ему: «Леонард! Для чего тогда нужны волшебники, а? Для подобных вещей существует совершенно обычная магия. Сегодня ты придумал молниеносные лимоны, а что будет дальше? Какой-нибудь человек с крыльями?» И знаешь, что он ответил? «Забавно, что ты об этом упомянул…» Бедный старый чудак…
К хохоту алхимиков присоединился даже Дуббинс.
– А вы пробовали это проделать? – спросил он, отсмеявшись.
– Пробовали что? – не понял Зильберкит.
– Хах. Хах. Хах, – как всегда с задержкой прогрохотал Детрит.