каждые выходные он гулял по Анк-Морпорку.
– Капитан Ваймс?
Ваймс моргнул.
– Сэр?
– Ты понятия не имеешь, насколько хрупкое равновесие сложилось в нашем городе. Повторю еще раз: эта история с убийцами, гномом и клоуном… тебя совершенно не касается. Перестань в нее лезть.
– Никак нет, сэр. Не могу.
– Тогда давай сюда значок.
Ваймс скосил взгляд на значок у себя на груди.
Он никогда не думал об этом по-настоящему. Значок всегда был частью его самого. Если вдуматься, какой от него толк… в самом деле? Но он был у него всегда…
– Мой значок?
– И меч.
Очень медленно, словно пальцы превратились вдруг в бананы… причем в бананы, ему не принадлежавшие, Ваймс расстегнул пояс с ножнами.
– И значок!
– Хм. Только не значок.
– Почему?
– Хм. Потому что это мой значок.
– Ты же все равно уйдешь в отставку после свадьбы.
– Верно.
Их взгляды встретились.
– Почему он так много для тебя значит?
Ваймс снова стал таращиться в стену. Он не мог подобрать нужные слова. Просто он всегда был человеком со значком. И теперь не был уверен, сможет ли существовать, если значок у него отнимут.
Наконец лорд Витинари сказал:
– Ну что ж. Кажется, ты женишься завтра в полдень? – Его длинные пальцы взяли со стола тисненное золотом приглашение. – Да, именно так. Можешь оставить значок себе. И получать почетную пенсию. Но меч я у тебя заберу. А вскоре в Ярд отправится Дневная Стража, чтобы разоружить твоих людей. Я расформировываю Ночную Стражу, капитан Ваймс. В свое время… на досуге… я назначу нового капитана, а пока ты и твои подчиненные можете считать себя в бессрочном отпуске.
– Дневная Стража? Эта кучка с…
– Прошу прощения?
– Виноват, сэр.
– То-то же. Одно нарушение, и ты отдашь значок мне. Не забывай об этом.
Дуббинс открыл глаза.
– Ты жив? – поинтересовался Детрит.
Гном осторожно снял шлем. На самом его краю образовалась вмятина. Голова раскалывалась.
– Кажется, у тебя ссадина на коже, – сказал Детрит.
– Что? О-ой… – Дуббинс поморщился. – Кстати, как насчет тебя? – спросил он.
С троллем происходило что-то странное. Он еще не понял, что именно, но в нем определенно, кроме дырок, появилось нечто новое – совершенно ему несвойственное.
– Полагаю, доспехи нас серьезно защитили, – сказал Детрит, потянув за лямки свой нагрудник. Примерно в районе пояса застряло шесть свинцовых лепешек. – Если бы доспех не замедлил их движение, я мог бы серьезно ободраться.
– Да что с тобой такое? Почему ты так говоришь?
– Как именно, скажи на милость?
– Куда делось твое обычное «я есть большой глупый тролль»? Только без обид!
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Дуббинс поежился и принялся топать ногами, чтобы согреться.
– Давай отсюда выбираться.
Они потрусили к двери, но та не открылась.
– Ты можешь ее выбить?
– Нет. Это место с противотролльной защитой, иначе бы его давно разграбили. Извини.
– Детрит!
– Что?
– С тобой все нормально? От твоей башки валит пар.
– Я чувствую себя немного… хм…
Детрит моргнул. Послышался звон падающих льдинок. В голове происходило что-то необычное.
Мысли, обычно вяло бродившие в его мозгу, теперь вспыхнули и зажили яркой блестящей жизнью. И их становилось все больше и больше.
– Боже мой… – произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Это было настолько не свойственное троллю замечание, что даже Дуббинс, чьи конечности от холода уже начали неметь, уставился на него с изумлением.
– Такое чувство, – сказал Детрит, – будто я действительно размышляю. Это так интересно!
– О чем ты говоришь?
Детрит снова потер голову, сбив с нее еще больше льда.
– Ну конечно! – воскликнул он, подняв вверх огромный палец. – Это же сверхпроводимость!
– Сверх… что?
– Видишь ли, мой мозг состоит из кремния с примесями. Для него актуальна проблема, связанная с теплоотведением. Днем слишком жарко, отчего скорость обработки информации замедляется. Если становится еще жарче, то работа мозга полностью прерывается, и тролли каменеют до наступления темноты, но когда температура падает до определенных значений, то работа мозга разгоняется и…
– К-кажется я с-скоро з-замерзну н-насмерть, – прервал его Дуббинс.
Детрит огляделся по сторонам.
– Наверху есть маленькие застекленные оконца, – сказал он.
– С-слиш-км в-выс-соко, д-же ес-сли я вс-стану т-тебе н-на п-пл-чи, – кое-как пробормотал Дуббинс, оседая на пол.
– План мой состоит в том, чтобы бросить в окно нечто такое, что может привлечь к нам внимание и, соответственно, оказать помощь, – пояснил Детрит.
– У т-тебя уж-же есть п-план?
– На самом деле у меня их двадцать три, но у конкретно этого девяносто семь процентов шансов на успех, – сияя, объявил Детрит.
– У н-нас н-нет н-ничего т-такого, что м-можно б-бросить, – возразил Дуббинс.
– У меня есть, – произнес тролль, аккуратно взяв гнома в руки. – Не волнуйся. Я могу вычислить траекторию броска с невероятной точностью. Все что тебе останется – только позвать капитана Ваймса, Моркоу или еще кого-нибудь на помощь.
Слабо протестующий Дуббинс описал дугу в морозном воздухе и вылетел наружу вместе с оконным стеклом.
Детрит присел на пол. Жить становится значительно проще, когда задумываешься по-настоящему. А сейчас он задумался именно так.
Он был на семьдесят шесть процентов уверен, что температура вскоре упадет еще на семь градусов…
Себя-Режу-Без-Ножа Достабль, оптово-розничный поставщик, распространитель и азартный купец, долго и упорно размышлял о том, как бы заняться этническими продуктами питания. Это стало бы очередной вехой в его карьере. Старая добрая торговля сосисками в булочках приходит в упадок, но повсюду шарятся гномы и тролли с деньгами в карманах… или где там их тролли обычно прячут. А деньги, принадлежавшие другим, всегда казались Достаблю оскорбительным нарушением естественного хода вещей.
Обслужить гномов будет легко. Блюдо «крыса-на-палочке» простое в приготовлении, хотя и требует несколько повышенного качества относительно обычных стандартов питания Достабля.
С другой стороны, тролли в основном были… как бы это сказать, никого не обидев… в общем, были ходячими камнями.
Относительно еды для троллей он посоветовался с Хризопразом, который и сам был троллем. Правда, по нему сказать это было трудно, поскольку Хризопраз так долго жил среди людей, что теперь носил костюмы и научился, как говорил он сам, всяким цивилизованным штучкам – включая вымогательство, ростовщичество под триста процентов в месяц и тому подобное. Хризопраз, возможно, и родился в какой-нибудь пещере на заснеженной горе, но, оказавшись в Анк-Морпорке, влился в местную жизнь всего за пять минут. Достаблю нравилось думать о Хризопразе как о друге, поскольку думать о нем как о враге было бы опасно.
Сегодня Себя-Режу решил, наконец, испробовать новый подход. Он толкал тележку с горячей едой по широким и узким улочкам с громким криком:
– Сосиски! Горячие сосиски! В булочке! Мясные пироги! Разбирай, пока не остыли!
Этот маневр был не более чем разминкой. Шансы на то, что какой-нибудь человек отважится поесть с тележки Достабля, были исчезающе малы – если, конечно, этот человек предварительно не голодал пару недель, будучи запертым в доме без еды.
Остановившись посреди улицы, Достабль таинственно огляделся – он знал, что в доках всегда работали тролли, – и снял крышку с новенького лотка.
Итак, что же в нем лежало? Ах да…
– Доломитовые конгломераты ручной работы! Покупайте доломитовые конгломераты! Марганцевые конкреции! Марганцевые конкреции! Разбирайте пока они… конкреции! – Он запнулся, но быстро взял себя в руки. – Пемза! Пемза! Туф за доллар! Жареные известняки…
Несколько троллей приблизились и уставились на него с удивлением.
– Вы, сэр, кажетесь… голодным, – сказал Достабль, широко улыбаясь самому маленькому троллю. – Почему бы не испробовать наш сланец на булочке? Ммм-ммм! На вкус как аллювиальная залежь, если вы понимаете о чем я!
У Себя-Режу-Без-Ножа Достабля было много недостатков, но видовые предрассудки в их число не входили. Ему нравились все, у кого водились деньги, независимо от цвета и формы протянутой руки, ибо Достабль верил в мир, в котором всякое разумное существо может ходить гордо, дышать привольно и стремиться к жизни, счастью и свободе, широко шагая навстречу новой яркой заре. А если на пути к заре его удастся уговорить что-нибудь съесть с лотка Достабля, то это будет только к лучшему.
Тролль скептически осмотрел лоток и поднял с него связку минералов.
– Какая гадость! Здесь же сплошные аммониты! Фу!
– Прошу прощения? – не понял Достабль.
– Этот сланец, – сказал тролль, – очень черствый.
– Он изумительно свеж! Как от маминого зубила!
– А этот гранит весь в прожилках чертового кварца, – навис над Достаблем другой тролль. – А кварц закупоривает артерии.
Он швырнул камень обратно в лоток, после чего тролли стали неспешно удаляться, бросая на Достабля осуждающие взгляды.
– Черствый? Черствый?! Да как он может быть черствым? Это же камень! – крикнул Достабль им вслед.
Он пожал плечами. Ну и ладно. Отличительной чертой хорошего торговца является способность вовремя закрыть убыточное дело.
Он закрыл крышку лотка с камнями и открыл другой.
– Шахтная еда! Шахтная еда! Крысы! Крыы-сыы! Крысы-на-палочках! Крысы-на-булочках! Разбирай, пока не ожили! Вкусно как дома…
Вдруг где-то сверху лопнуло стекло, и прямо в лоток Достабля головой вниз свалился младший констебль Дуббинс.
– И незачем так спешить, хватит на всех, – сказал ему Достабль.
– Вытащи меня отсюда, – глухо произнес Дуббинс. – Или дай кетчуп.
Достабль вытащил гнома за сапоги. Они были сплошь покрыты льдом.
– Ты что, только что с гор спустился?