Ночная Стража столпилась вокруг своего капитана. Моркоу усадил Ваймса на стул в центре караульного помещения.
Ангва вынула из его кармана бутылку и поглядела на этикетку.
– «Подлинная, настоячая горная роса С.Р.Б.Ж. Достабля», – прочитала она. – Ну все, теперь ему точно хана! Здесь приписка: «крепость сто пятьдесят процентов, отвичаю!»
– Не, это обычный рекламный трюк Достабля, – возразил Шнобби. – Он никогда ни за что не отвечает. Брехун, каких поискать.
– А почему у него нет меча? – удивилась Ангва.
Ваймс открыл глаза. Первое, что он увидел, было встревоженное лицо Шнобби.
– Ааархх! – прорычал он. – Меч? Псть пдавитса! Урра!
– Что? – не понял Колон.
– Нет б’льше Сытражи, ик! Идут фсе…
– Кажется, он слегка пьян, – высказался Моркоу.
– Пян? Что зн’чит «пян»? Бдь я трезв как с-с’кло, ты б не псмел звать меня пяным!
– Давайте сделаем ему кофе, – предложила Ангва.
– Наш кофе ему не поможет, – возразил Колон. – Шнобби, сгоняй-ка в «Толстую Салли», что в Брюходавном переулке, и купи у них немного Особого Клатчского пойла. Только не в металлической посуде, это важно!
Ваймс моргнул, когда его силой усадили в кресло.
– П’шли все вон! – пробормотал он. – Бдыщ! Бдыщ!
– Госпожа Овнец очень расстроится, – вздохнул Шнобби. – Он обещал ей, что прекратит пить.
– Капитан Ваймс? – позвал Моркоу.
– Мм?
– Сколько пальцев я показываю?
– М-м?
– Ну хорошо, сколько рук?
– Ч’тыре?
– Во дела! Я его уже много лет таким не видел, – удивился Колон. – Ну-ка, дайте я теперь попробую. Капитан, хотите выпить еще?
– Ему определенно не стоит…
– Заткнитесь, я знаю что делаю. Может, еще по стаканчику, капитан Ваймс?
– Мм…
– Странно. Обычно он всегда отчетливо говорит «да!» – озадаченно пробормотал Колон, отступив назад. – Давайте отнесем его наверх, в его комнату.
– Я возьму беднягу, – сказал Моркоу.
Он легко поднял Ваймса и перекинул его через плечо.
– Неприятно видеть его таким, – призналась Ангва, следуя за ними по лестнице.
– Он пьет только тогда, когда впадает в депрессию, – пояснил Моркоу.
– А почему он впадает в депрессию?
– Иногда потому, что не выпил ни капли.
Когда-то дом в Псевдополис-Ярде принадлежал роду Овнецов. Теперь первый этаж на постоянной основе занимала Стража, а второй – стражники. В одной из комнат жил Моркоу. Шнобби последовательно сменил четыре комнаты, переезжая в следующую всякий раз, когда уже не мог откопать пол. Своя комната была и у Ваймса.
В смысле, более или менее своя. Наверняка сказать было трудно. Даже заключенный, сидящий в камере, умудряется хоть как-то запечатлеть в ней свою личность, но настолько нежилой комнаты, какая была у Ваймса, Ангва никогда еще не видела.
– Так вот где он живет? – изумилась Ангва. – Ужас!
– А чего ты ожидала?
– Не знаю. Чего угодно. Да хоть чего-нибудь. Но не ничего.
В комнате стояла безрадостная железная койка. Пружины и матрас прогнулись так, что сформировали нечто вроде формочки для тела, заставлявшей любого, кто ложился на нее, немедленно принимать позу спящего человека. А еще здесь был умывальник и разбитое зеркало над ним. На полочке лежала бритва, аккуратно повернутая лезвием в сторону Пупа, поскольку Ваймс разделял народное поверье, что такое положение позволяет дольше сохранять заточку. Кроме вышеперечисленных предметов имелся коричневый деревянный стул с поломанным плетеным сиденьем и маленький сундучок, стоявший у ножки кровати.
Собственно, больше здесь ничего не было.
– Должен же быть хотя бы коврик, – пояснила Ангва, – или картина на стене… Хоть что-то…
Моркоу уложил Ваймса на кровать, где тот бессознательно принял форму выемки в матрасе.
– А у тебя в комнате что-нибудь есть? – поинтересовалась Ангва.
– Конечно. У меня есть схема шахты № 5 в разрезе. С очень интересным пластом. Я помогал его рубить. А еще есть книги и всякие безделушки. Но капитан Ваймс не из тех, кто любит сидеть дома.
– Но здесь даже свечи нет!
– Он говорит, что ложится спать по памяти.
– Или украшений, или хоть чего-нибудь.
– Под кроватью лежит картонка, – возразил Моркоу. – Я помню, мы патрулировали Филигранную улицу, когда он ее нашел. Он воскликнул тогда: «Клянусь, из этого куска можно нарезать месячный запас подметок!» Он был страшно до-волен.
– Он что, не может позволить себе даже новые сапоги?
– Сомневаюсь. Слышал, госпожа Сибилла предложила купить ему новые сапоги – какие он только захочет, а он на нее обиделся. Кажется, он пытается доносить эти до состояния пыли.
– Но даже ты можешь позволить себе сапоги, хотя получаешь меньше. Даже несмотря на то, что отсылаешь часть денег домой. Наверное, он все пропивает, как идиот.
– Не думаю. Насколько я знаю, он уже несколько месяцев не притрагивался к спиртному. Вместо этого госпожа Сибилла пристрастила его к сигарам.
Ваймс громко захрапел.
– Как ты можешь им восхищаться? – спросила Ангва с недоумением.
– Он очень добрый человек.
Ангва приподняла носком обуви крышку деревянного сундука.
– Эй, не думаю, что тебе стоит копаться в его вещах, – попытался остановить ее Моркоу, правда не очень уверенно.
– Я просто взгляну, – ответила Ангва. – И ни один закон меня не остановит.
– Вообще-то Акт о Неприкосновенности Частной Жизни от 1467 года гласит…
– Да ладно тебе! Здесь только старая обувь и какой-то хлам. А еще что-то бумажное.
Она наклонилась и взяла в руки грубую записную книжку, представлявшую собой несколько неровно нарезанных бумажек, сшитых вместе и заправленных в одну картонную обложку.
– Но это же принадлежит капитану…
Не слушая Моркоу, Ангва открыла книжку и прочла несколько строк. Челюсть ее отвисла.
– Вы только посмотрите! Неудивительно, что у него никогда не бывает денег.
– В чем дело?
– Он тратит все на женщин! Вот уж никогда бы не подумала! Взгляни на записи. Четыре за одну неделю!
Моркоу взглянул через ее плечо. Валявшийся на кровати Ваймс фыркнул.
На раскрытой странице волнистым почерком Ваймса было записано:
Г-жа Гафкин, Котлетная ул.: 5$
Г-жа Суматохинс, Паточная ул.: 4$
Г-жа Бордо, пер. Виксона: 4$
Аннабель Карри, Кассовая ул.: 2$
– Аннабель Карри, очевидно, не очень старалась, – заметила Ангва, – если заработала всего два доллара.
Она почувствовала, как в комнате вдруг резко похолодало.
– Не исключено, – медленно произнес Моркоу. – Ведь ей всего девять лет.
Одной рукой он крепко сжал ее запястье, а другой выдернул книжку из пальцев.
– Эй, отпусти меня!
– Сержант! – крикнул Моркоу через плечо. – Ты не мог бы зайти сюда на минутку?
Ангва задергалась, пытаясь вырваться. Но рука Моркоу оставалась неподвижной, как железная балка.
С лестницы донесся скрип обуви Колона, и дверь распахнулась.
Сержант держал щипцами крошечную чашечку.
– Шнобби принес коф… – заговорил он, но сразу осекся.
– Сержант, – произнес Моркоу, пристально глядя в лицо Ангвы. – Младший констебль Ангва хочет узнать, кто такая госпожа Гафкин.
– Вдова Долговязого Гафкина? Которая живет на Котлетной улице?
– А госпожа Суматохинс?
– С Паточной улицы? Теперь она берет белье в стирку.
Сержант Колон переводил взгляд с Моркоу на Ангву и обратно, пытаясь понять, что происходит.
– А госпожа Бордо?
– Это вдова сержанта Бордо, она продает уголь в…
– А как насчет Аннабель Карри?
– Насколько помню, она по-прежнему ходит в благотворительную школу «Ехидных Сестер Семирукого Сека». – Колон нервно улыбнулся Ангве, по-прежнему ничего не понимая. – Она дочь капрала Карри, но он служил в Страже задолго до того, как вы…
Ангва взглянула на Моркоу снизу вверх. Лицо капрала оставалось непроницаемым.
– Это все вдовы стражников? – спросила она.
Моркоу кивнул.
– И одна сиротка.
– Жизнь – суровая штука, – добавил Колон. – Вдовам пенсий не положено. – Он переводил взгляд с одного на другую. – Что-то случилось?
Моркоу ослабил хватку, повернулся, сунул книжку в ящик и захлопнул крышку.
– Нет, – односложно ответил он.
– Слушайте, я очень извиняюсь… – начала было Ангва, но Моркоу, не глядя на нее, кивнул сержанту.
– Дай ему кофе.
– Но… четырнадцать долларов… это почти половина его жалованья!
Моркоу поднял безвольную руку Ваймса и попытался разжать его кулак, но даже в бессознательном состоянии пальцы капитана были как стальные.
– Я имею в виду, это и есть половина его жалованья!
– Не могу понять, что он держит, – пробормотал Моркоу, не обращая внимания на слова Ангвы. – Может, это улика?
Он взял чашечку с кофе и поднял Ваймса за шиворот.
– Просто выпейте это, капитан, – сказал он, – и все станет намного… яснее…
Клатчский кофе отрезвляет сильнее, чем внезапный бурый конверт с письмом от налогового инспектора. Прежде чем прикоснуться к этому веществу, любители кофе принимают серьезные меры предосторожности – а именно стараются как следует напиться, ибо Клатчский кофе трезвит настолько, что ваше сознание может оказаться по другую сторону, то есть там, где ему находиться не положено. Стражники сошлись во мнении, что Сэмюэль Ваймс употребил по меньшей мере на две рюмки больше лишнего и теперь нуждался в двойной порции Клатчского, чтобы протрезветь.
– Главное – соблюдать осторожность… – произнес Моркоу, позволив нескольким каплям напитка просочиться между губ Ваймса.
– Слушай, когда я сказала, что… – снова начала Ангва.
– Забудь, – бросил Моркоу, даже не оглянувшись.
– Ну, я просто…
– Всё, я сказал, забыли!
Ваймс открыл глаза, оглядел окружающий мир и вдруг заорал.
– Шнобби!
– Да, сержант?
– Ты купил «Рыжего Пустынного Специального» или «Кучеряво-Гористого Простого»?