– Неплохое местечко, – произнес он. – Думаю, мы сюда переедем. Здесь даже лучше, чем в покоях у дворца.
– Но это место уже наше, – заметил сержант Колон.
– Значит, придется потесниться, – усмехнулся капитан Квирк.
Он посмотрел на Ангву. Ее пристальный взгляд действовал ему на нервы.
– Грядут и некоторые другие перемены, – добавил он.
Дверь за его спиной со скрипом отворилась. В помещение Стражи, прихрамывая, вошел маленький вонючий песик.
– Но лорд Витинари еще не решил, кто будет командовать Ночной Стражей, – напомнил Моркоу.
– В самом деле? Но как мне сдается, – сказал Квирк, – это вряд ли будет кто-то из вас. Скорее всего, обе Стражи объединят. Сдается мне, здесь накопилось слишком много бардака. Сдается мне, здесь слишком много всякой швали.
Он снова посмотрел на Ангву. От ее странного взгляда ему стало очень не по себе.
– Сдается мне… – продолжил Квирк, и только тут заметил собаку. – Ну ничего себе! Собаки в штаб-квартире Стражи!
Он сильно пнул Гаспода ногой и ухмыльнулся, когда пес с визгом улетел под стол.
– Но как быть с нищенкой? С Летицией Ниббс? – осведомилась Ангва. – Никакой тролль ее не убивал. Как и клоуна.
– Надо уметь видеть общую картину, – глубокомысленно изрек Квирк.
– Господин капитан, – раздался из-под стола тихий голос, который на уровне сознания слышала только Ангва, – у вас чешется задница.
– И что же это за общая картина? – поинтересовался сержант Колон.
– Попробуйте мыслить в масштабе всего города, – снисходительно ответил Квирк, после чего беспокойно заерзал.
– Очень сильно чешется, – добавил голос из-под стола.
– Вы хорошо себя чувствуете, капитан Квирк? – спросила Ангва.
Капитан подергался.
– Зуд, зуд, зуд! – не унимался голос.
– Я имею в виду, есть важные вещи, и есть… э-э… не очень, – сказал Квирк. – А-ай!
– Простите, что?
– Зу-у-уд!!!
– Так, у меня нет времени торчать здесь и болтать с вами целый день! – выкрикнул Квирк. – Вы! Ко мне на доклад. Завтра после обеда…
– Зуд, зуд, зуд, зуд!
– Кру-у-гом!
Дневная Стража поспешно удалилась, а вслед за нею – подпрыгивающий и извивающийся Квирк.
– Мне показалось или ему просто-таки не терпелось отсюда уйти? – спросил Моркоу.
– Ага, – согласилась Ангва, – непонятно почему.
Они посмотрели друг на друга.
– Значит, все? – произнес Моркоу. – Нет больше Ночной Стражи?
Как правило, в библиотеке Незримого Университета очень тихо. Академическую тишину нарушает только шарканье ног бродящих между стеллажами волшебников, случайный хриплый кашель или (что, впрочем, случается нечасто) предсмертный крик неосторожного студента, не отнесшегося к старинной магической книге с тем почтением, коего она заслуживает.
Рассмотрим же орангутанов.
Во всех мирах, удостоенных их присутствием, бытует мнение, что орангутаны могут говорить, но предпочитают этого не делать, опасаясь, что люди заставят их работать, и не исключено, что на телевидении. Они и в самом деле способны разговаривать, но говорят исключительно по-орангутански. Люди не понимают этого языка, они слышат одни лишь недоуменные крики.
Однажды библиотекарь Незримого Университета задумал раз и навсегда решить эту проблему. В индивидуальном порядке он начал создавать орангутано-человеческий словарь, над которым работал уже три месяца.
Задача оказалась не из простых. Пока что он дошел только до слова «ууук» [22].
В настоящий момент он работал в нижнем книгохранилище, где было хоть немного, но про-хладнее.
И вдруг кто-то запел.
Библиотекарь вынул ручку из пальцев нижних рук и прислушался.
Человек решил бы, что не верит своим ушам. Орангутаны более разумны. Если нельзя верить собственным ушам, то чьим тогда можно?
Хтонический голос выводил странное:
– Злото, золто, злото, золто…
– Послушай, ты… тролль! Это же самая простая песня на свете. Давай вместе: «Золото, золото, золото, золото»…
– Золото, золото, золото, золото…
– Нет! Это второй куплет!
Гномью песню сопровождал звук разгребаемой земли и перемещаемых камней.
Некоторое время библиотекарь размышлял над загадочным явлением. Итак… гном и тролль. К обоим видам он относился с симпатией, предпочитая их людям. Во-первых, ни тролли, ни гномы не любили читать. Библиотекарь, конечно, уважал чтение, но читатели действовали ему на нервы. Он видел нечто кощунственное в том, как люди снимают книги с полок и изнашивают записанные в них слова. Ему нравились те, кто любил и уважал книги, но лучшим проявлением уважения, по мнению библиотекаря, было оставлять их на полках, где им предназначено находиться самой природой.
Приглушенные голоса, кажется, приближались.
– Золото, золото, золото…
– А теперь ты поёшь припев!
С другой стороны, есть же и нормальный вход в библиотеку.
Он вразвалку подошел к полкам и снял оттуда фундаментальный труд Горботюльба «Как избавицца от насекомых» – сочинение толщиной в две тысячи страниц.
Ваймс шел по Лепешечной улице с самым легким сердцем. Правда, внутренний Ваймс орал отчаянным голосом, но он не обращал на него внимания.
Нельзя служить стражником в Анк-Морпорке и сохранять при этом здравый рассудок. Это физически невозможно – точно так же, как невозможно оставаться равнодушным. А проявить неравнодушие в Анк-Морпорке – это все равно что открыть банку тушенки посреди стаи пираний.
Каждый справлялся с этой проблемой по-своему. Колон старался ни о чем не думать, Шнобби решительно клал на все, новенькие еще не успели осознать, во что вляпались, а Моркоу… был просто Моркоу.
Каждый день в городе мрут сотни людей, чаще всего в результате самоубийств. Одним больше, двумя меньше – какая разница?
Внутренний Ваймс забарабанил кулаками по внутренним стенам.
Перед особняком госпожи Овнец стояло множество карет. Дом, казалось, кишел разнообразными родственницами и взаимозаменяемыми Эммами. Все что-то пекли и начищали. Ваймс проскользнул мимо них более-менее незамеченным.
Сибиллу он нашел в драконьем сарае – в резиновых сапогах и противодраконьих доспехах. Она убирала навоз, очевидно пребывая в блаженном неведении относительно организационной сутолоки, разразившейся в особняке.
Когда за Ваймсом закрылась дверь, Сибилла подняла глаза.
– О, это ты! Довольно рано сегодня, – улыбнулась она. – Мне до чертиков надоела суета, и я решила отдохнуть здесь. Но уже скоро придется идти переодеваться…
Госпожа Овнец осеклась, увидев выражение, застывшее на лице Ваймса.
– Что-то случилось, да?
– Я больше не вернусь на службу, – ответил Ваймс.
– Неужели? А на прошлой неделе ты говорил, что дослужишь весь срок до конца. Что тебе это даже необходимо.
«От Сибиллы ничего не утаишь», – подумал Ваймс.
Она похлопала его по руке.
– Я рада, что все наконец закончилось.
Заскочив в штаб-квартиру Стражи, капрал Шноббс немедленно захлопнул за собою дверь.
– Ну что там? – спросил Моркоу.
– Ничего хорошего, – ответил Шнобби. – Говорят, тролли собираются идти во дворец освобождать Углеморда. Кругом бродят банды гномов и троллей в поисках приключений. А еще вылезли попрошайки. Летиция была очень популярна. Остальные Гильдии тоже не отстают. В общем, город, – добавил он со значением, – сейчас напоминает бочку с Порошком № 1.
– Как вам идея разбить лагерь в поле? – осведомился Колон.
– А это еще зачем?
– Если сегодня кто-нибудь подожжет спичку, то прощай, Анк, – угрюмо ответил сержант. – Обычно в таких случаях мы закрываем шлюзы, верно? Но сейчас река основательно обмелела.
– Вы тушите пожары, затапливая город? – изумилась Ангва.
– Ну да.
– Забыл добавить, – сказал Шнобби, – люди кидались в меня всякой дрянью.
На протяжении всей беседы Моркоу смотрел не отрываясь в стену. Наконец он вынул из кармана маленькую потрепанную черную книжицу и принялся перелистывать страницы.
– А вот скажите мне, – произнес он странно отстраненным голосом. – Имело ли место на днях какое-нибудь непоправимое нарушение законности и порядка?
– Конечно. Оно длится уже пятьсот лет, – сразу же ответил Колон. – Само существование Анк-Морпорка – это непоправимое и злостное нарушение порядка и законности.
– Нет, я имею в виду нечто выходящее из ряда вон. Это важно.
Моркоу перевернул страницу и продолжил читать, беззвучно шевеля губами.
– А швыряться в меня отбросами? – возмущенно воскликнул Шнобби. – По мне так более злостного нарушения не придумать!
Он огляделся в поисках поддержки. Лица товарищей были задумчивы.
– Не думаю, что это как-то можно сюда прилепить.
– Ага, знали бы вы, как они прилипают! – возразил Шнобби. – Частично даже за рубашку затекло.
– А почему они в тебя кидались? – спросила Ангва.
– Конечно же оттого, что я стражник, – ответил Шнобби. – Гномы ненавидят Стражу из-за убийства господина Крюкомолота, тролли – из-за ареста Углеморда, а люди недовольны Стражей, потому что по всему городу мечутся озлобленные гномы и тролли!
Кто-то громко замолотил в дверь.
– Наверняка это разъяренная толпа, – сказал Шнобби.
Моркоу открыл дверь.
– Нет, это не разъяренная толпа, – сообщил он.
– У-ук.
– Это орангутан с оглушенным гномом в руках. А рядом с ним тролль. Но орангутан вполне разъярен, если тебе от этого легче, Шнобби.
Вилликинс, дворецкий госпожи Овнец, наполнил для него большую ванну. Ха! С завтрашнего дня это будет его дворецкий и его ванна, которая совсем не походила на те старые корытца, которые подтаскивают к огню, чтобы вода в них не остывала сразу. О нет! В особняке Овнецов дождевая вода сначала копилась в большой цистерне. После очистки от голубей вода нагревалась древним гейзером[23]