Возле штаб-квартиры Стражи в Псевдополис-Ярде собралась небольшая толпа. Кажется, все они тоже были стражниками. Сержант Колон стоял под мерцающей лампой и записывал что-то в блокноте, одновременно расспрашивая коротышку с большими усами.
– Как тебя зовут, уважаемый?
– СИЛАС! НЕСКЛАДЕХА!
– Ты случаем не работал раньше городским глашатаем?
– РАБОТАЛ!
– Хорошо. Дайте ему шиллинг. Исполняющий обязанности констебля Дуббинс! Прими в свое подразделение.
– А КТО ЗДЕСЬ ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ КОНСТЕБЛЯ ДУББИНС? – про-орал Нескладеха.
– Я здесь, внизу.
Мужчина опустил взгляд.
– НО ТЫ… ГНОМ! Я НИКОГДА НЕ…
– Стойку смирно пр-р-ринять, когда разговариваешь с вышестоящим офицером! – взревел Дуббинс.
– Видишь ли, в Страже нет ни гномов, ни троллей, ни людей, – разъяснил Колон. – Только стражники, понимаешь? Так всегда говорит капрал Моркоу. Впрочем, если хочешь служить в подразделении исполняющего обязанности констебля Детрита, то я не против…
– МНЕ НРАВЯТСЯ ГНОМЫ, – поспешно заявил Нескладеха. – ВСЕГДА НРАВИЛИСЬ. НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО В СТРАЖЕ Я ИХ НИКОГДА РАНЬШЕ НЕ ВИДЕЛ, – добавил он после секундного раздумья.
– Ты схватываешь на лету. Далеко пойдешь, – похвалил Дуббинс. – Добро пожаловать в наше боевое братство. И помни: когда угодно в твоем носовом платке может оказаться задница фельдмаршала! Кру-у-у! Го-ом! Ать-два, ать-два, ать-два!..
– Уже пятый доброволец, – сказал Колон капралу Шноббсу после того, как Дуббинс с новобранцем скрылись в темноте. – Даже декан Незримого Университета хотел присоединиться к нам. Обалдеть!
Ангва посмотрела на Гаспода. Песик пожал плечами.
– А Детрит неплохо загоняет их в строй, – продолжил Колон. – Через десять минут они уже как замазка в его руках. Заметь, – добавил он, – через десять минут в руках тролля все что угодно превратится в замазку. Он напоминает мне сержанта, который был у нас, когда я только-только призвался в армию.
– Строгий был, да? – поинтересовался Шнобби, закуривая сигарету.
– Строгий? Строгий, черт возьми? Тринадцать недель чистого издевательства – вот что такое он был! Каждое утро десятимильная пробежка, причем половина ее – по горло в грязи, а он орет на нас почем зря и ругает без умолку! Однажды он всю ночь заставлял меня чистить уборную зубной щеткой! А утром будил нас шипастой палкой! Мы прыгали по его приказу через обручи, мы ненавидели его так, что готовы были повесить на его собственных кишках, если бы у нас хватило на это смелости. Но, конечно, никто так и не решился. Он устроил нам три месяца жизни на краю смерти. Но… ты знаешь… после того как закончился выпускной парад на грани обморока… Мы стояли в свеженькой амуниции, смотрели друг на друга и только в тот момент осознали, во что превратились, какими настоящими солдатами стали… А потом как-то раз мы встретили его в баре и… признаюсь тебе как на духу… – Колон смахнул непрошеную слезу, – мы подкараулили сержанта в переулке вместе с Колотушкой Джексоном и Хогги Мотыгой и устроили для него семь кругов ада. Костяшки моих кулаков потом три дня заживали. – Колон высморкался. – Три счастливейших дня… Будешь леденец, Шнобби?
– Не откажусь, Фред.
– Дай один собачке, – протявкал Гаспод.
Колон дал, но сам не понял почему.
– Вот видишь? – спросил Гаспод, разгрызая конфету гнилыми зубами. – Я гениален. Просто великолепен!
– Молись, чтобы тебя не застукал Большой Фидо, – усмехнулась Ангва.
– Да ладно! Он меня не тронет. Я внушаю ему беспокойство. У меня есть Сила. – Он энергично почесал за ухом. – Слушай, тебе не обязательно туда идти. Мы могли бы отправиться в…
– Нет.
– В этом вся моя жизнь, – вздохнул Гаспод. – «Смотрите – там Гаспод! Давайте его пнем!»
– А я думала, у тебя есть большая счастливая семья, куда ты можешь в любой момент вернуться, – сказала Ангва, толкая дверь.
– М-да? Ах, ну да, точно, – поспешно ответил Гаспод. – Так и есть. Но мне больше нравится моя, так сказать, независимость. Я могу вернуться домой в любое время – когда захочу.
Ангва взбежала по лестнице и распахнула ближайшую дверь.
За ней оказалась спальня Моркоу. Запах самого Моркоу, подобный золотисто-розовому свечению, заполнял комнату до краев.
К одной из стен был аккуратно пришпилен чертеж гномьей шахты. На другой висел огромный лист дешевой бумаги, на котором четкими карандашными линиями была отрисована карта города со множеством исправлений и пометок.
Перед окном стоял маленький стол – как раз в том месте, куда бы его поставил любой здравомыслящий человек, желающий максимально использовать дневной свет, чтобы не расходовать казенные свечи попусту. На столе лежала бумага, возле которой стоял стаканчик с карандашами. К столу был придвинут довольно старый стул, под одну из ножек которого был подсунут сложенный листок бумаги.
А еще здесь был комод с одеждой, и больше ничего. Спальня Моркоу напомнила Ангве комнату Ваймса. Это было место, куда приходят ночевать, а не жить.
Ангва задумалась, а бывает ли в Страже кто-нибудь когда-нибудь действительно свободен от дежурства? Она не могла представить себе сержанта Колона в гражданской одежде. Если ты Стражник – ты Стражник всегда, каждую секунду своего времени, что, кстати, выгодно для города, который оплачивает тебе только десять часов службы в день.
– Так! – сказала она. – Мне нужна простыня с кровати. А ты закрывай глаза.
– Это еще зачем? – удивился Гаспод.
– Ради приличия!
Озадаченно поморгав, Гаспод произнес:
– Ах вот ты о чем! Ну конечно! Кажется, я понял! Боги, как я мог подумать, что ты разрешишь мне смотреть на голую человеческую самку! Уму непостижимо! Я же немедленно приду в возбуждение. Я ведь такой… странный пес!
– Не кривляйся. Ты понял, о чем я.
– Не знаю. Не уверен. Я вообще плохо разбираюсь в одетости. – Гаспод почесал за ухом. – Для собак в этом слове мало смысла. Извини.
– Я про другое. Ты знаешь, кто я. А собаки от природы голые!
– Как и люди, кстати…
Ангва Превратилась.
Гаспод прижал одно ухо к голове и непроизвольно взвизгнул.
Ангва потянулась.
– А знаешь, что самое неприятное? – спросила она. – Волосы! Распутывай потом эти колтуны… И все ноги в грязи.
Она стянула с кровати простыню и задрапировалась в нее, как в импровизированную тогу.
– Впрочем, – добавила она, – на улицах ты видал и не такое. Гаспод!
– Что?
– Можешь открыть глаза.
Гаспод моргнул. Оба обличья Ангвы – и волчье, и человеческое – были приятны глазу, но секунда или две между ними, пока проходила трансформация, были не тем зрелищем, которое хочется увидеть на полный желудок.
– Я думал, ты будешь кататься по полу со страшным воем и драть из себя шерсть, – проскулил он.
Ангва разглядывала прическу в зеркале, пока не исчезло ночное зрение.
– С чего бы?
– Ну… пока происходит эта штука… ты разве не испытываешь боль?
– Нет. Это как чихнуть всем телом. У него ведь должен быть гребешок, да? В смысле, расческа. У всех имеются расчески…
– Что? Серьезно? Как будто чихнуть?
– Даже щетка для одежды сгодилась бы.
Дверь со скрипом отворилась, и они замерли, как преступники, застигнутые на месте преступления.
В комнату вошел Моркоу. Не заметив их в полумраке, он поплелся к столу. Вспыхнул огонек, запахло серой: Моркоу зажег спичку, а от нее свечу.
Затем он снял шлем и обмяк, словно позволив грузу забот придавить его плечи.
– Невероятно! – услышали они его голос.
– Что именно? – спросила Ангва.
Моркоу мгновенно обернулся.
– Что ты здесь делаешь?
– Твою одежду украли, пока ты шпионила в Гильдии Убийц, – подсказал Гаспод.
– Мою одежду украли, – ответила Ангва, – пока я была в Гильдии Убийц. Шпионила там… – Моркоу недоуменно смотрел на нее. – Какой-то старикан украл, который все время бормочет, – добавила она с отчаянием.
– Про жуков, длань тысячелетия и креветок?
– Да, точно…
– Старикашка Рон, – вздохнул Моркоу. – Наверняка уже все пропил. Но я знаю, где он живет. Напомни, когда у меня будет время. Схожу к нему, потолкую.
– А ты не хочешь спросить, во что она была одета, когда проникала в Гильдию? – спросил Гаспод, на всякий случай спрятавшись под кровать.
– Заткнись! – прикрикнула Ангва.
– Что? – не понял Моркоу.
– Я разузнала о той комнате, – быстро проговорила Ангва. – В ней жил некто по имени…
– …Эдвард д’Муэрто, – закончил за нее Моркоу, присаживаясь на кровать.
Древние пружины жалобно и печально скрипнули.
– Откуда ты знаешь?
– Я думаю, именно д’Муэрто украл рушницу. И он же убил Бино. Но… чтобы Наемный Убийца убил без оплаты? Это даже хуже, чем гному пользоваться чужим инструментом. Или клоуну чужим лицом. Я слышал, Проблемс не на шутку расстроен. Убийцы ищут парня по всему городу.
– Ого. Не хотела бы я оказаться в шкуре Эдварда, когда его найдут.
– Я бы тоже не хотел. Потому что знаю, где сейчас находится эта шкура. Она на бедняге. Который уже мертв.
– Значит, Наемные Убийцы его нашли?
– Нет. Вначале его нашел кто-то другой. А потом нашли Дуббинс и Детрит. Судя по всему, Эдвард мертв уже несколько дней. Поняла теперь, что именно невероятно? Но я стер грим Бино, снял с лица красный нос, и под ним определенно оказался д’Муэрто. И парик на нем тот самый – из рыжих волос. Должно быть, он посещал в нем Крюкомолота.
– Но… кто-то ведь стрелял в Детрита. И убил девушку-нищенку…
– Ага.
Ангва присела возле Моркоу.
– И этот кто-то не мог быть Эдвардом…
– Вот именно.
Моркоу отстегнул нагрудник и снял кольчугу.
– Значит, мы должны искать кого-то еще? Кого-то третьего?
– И у нас нет ни единой зацепки! Мы знаем только, что по городу бродит человек с рушницей. Он может быть где угодно! А я так устал…
Пружины снова взвизгнули, когда Моркоу встал с кровати и, пошатываясь, подошел к столу. Затем он тяжело опустился на стул, придвинул к себе лист бумаги, взял один карандаш из стаканчика, подточил его мечом и принялся писать.