– Я и сам не мог этого понять, пока не узнал из воспоминаний Деникина один поразительный факт. Антон Иванович писал: «Союзники говорили нам: скажите только два слова: «республика» и «федерация», и помощь будет вам немедленно оказана. Мы этих слов не сказали». Интересно, да? Англия и Франция, страны, ни одна из которых федерацией не являлась, настойчиво рекомендовали России провозгласить себя федерацией. Это было для «союзников» настолько принципиально, что они даже оказание помощи поставили в прямую зависимость от исполнения этой рекомендации. Белые отказались и помощи не получили.
А ведь красные в первые годы своего правления были сильно озабочены международным признанием, понятно, что переговоры на эту тему велись, и условия выдвигались. Не надо к бабушке ходить, чтобы догадаться, что Антанта повторила прежнюю рекомендацию: провозгласить федерацию. Вот и весь секрет. Ни большевикам, ни тем более народам России федерация не была нужна. Она нужна была Западу, как залог грядущего развала России.
– Вроде всё складно, но не люблю конспирологию.
– Тогда просто констатируй два факта: Запад хотел, чтобы белые провозгласили федерацию. Красные провозгласили федерацию. Готов ли ты считать это случайным совпадением? Пока думаешь над этим вопросом, можешь констатировать ещё два факта. СССР распался именно потому, что был федерацией. Запад настойчиво добивался распада СССР. Готов ли ты считать это ещё одним совпадением?
– Всё, сдаюсь. Но мы сейчас в ХХI веке. Ты уверен, что упразднение федерации пройдёт безболезненно?
– А я разве пообещал, что оно пройдёт безболезненно?
– Вопрос в том, сколько будет крови.
– Я не знаю, сколько будет крови. Но сделаю всё для того, чтобы её было как можно меньше. Проблемы могут возникнуть лишь в паре автономий. Там есть потенциальные смутьяны, которые могут организовать массовые протесты вплоть до движения за выход из России. Все эти лидеры давно сосчитаны, с каждым ведётся индивидуальная работа, имеющая целью убедить, что хуже им не будет, ни кто их народы угнетать не собирается. Если же начнут бузить, то будет гораздо хуже, и не нам, а им. Победить они не смогут, а зачинщики бузы и до поражения не доживут. Думаю, что их удастся убедить, чтобы не рыпались, а упертые, стоит им шелохнуться, будут тут же арестованы, каждый давно под колпаком.
– Значит, ты всё просчитал…
– Когда речь идёт о людях, ни кто не может просчитать всё. Но я создал Белую Гвардию не для парадов. А на случай всяких неожиданностей.
***
По всей России ликвидация автономных республик прошла под слабое и неопасное ворчание нацменов. Беспокоили только две точки на карте: Черкестан и Тартария. В Черкестане Ставров отдал ситуацию на откуп местным эмирам, которых сначала обласкал сверх всякой меры, а потом, не переставая улыбаться, пообещал зарезать собственной рукой, если они не удержат ситуацию на подконтрольной территории. Эмиры всё поняли и ситуацию удержали. Лишь некоторые особо тупые абреки попытались бузить, но эмиры подавили их сопротивление с такой жестокостью, которую Ставров назвал избыточной. Эмиры ответили, что у них иначе нельзя, и диктатор России согласился.
А вот в Тартарии всё очень быстро пошло наперекосяк. Уж, казалось бы, предусмотрели всё до мелочей, все лидеры националистов находились под такой плотной опекой, что их даже арестовывать не пришлось. Тех, кто пытался возмущаться утратой псевдосуверенитета, день и ночь успокаивали муллы, разъясняя, что не произошло вообще ни чего достойного внимания, они и раньше жили на территории России, так что всё, как было. И молиться Аллаху им ни кто не запрещает, и двери мечетей по-прежнему открыты, и воспитывать своих детей настоящими мусульманами у них есть возможность. И вот тогда, когда все уже успокоились, пролилась первая кровь.
Мальчишка 17-и лет был прирожденным лидером, на которого в силу возраста ни кто и внимания не обращал, да и он ни как себя и не проявлял. А тут решил, что пришёл его звездный час. Он собрал вокруг себя не меньше сотни подростков, которые и раньше ему в рот смотрели, и сказал: «Если взрослые не хотят воевать, мы будем воевать. Мы устроим русским такое иго, какого они раньше не видели». Его голос потонул в восторженных криках.
Юные тартарята сразу начали решительно действовать, за какой-то час разоружив несколько полицейских патрулей, навалившись на них всем скопом. Если на троих взрослых разом нападают тридцать подростков, исход этой схватки оказывается предопределен. Так у мальчишек появились автоматы с боекомплектом. Не успели об этом полететь рапорты по начальству, как тартарята обстреляли из окна второго этажа роту дроздовцев, маршировавших по улице. Семеро белых были убиты, несколько человек ранены, но белые не растерялись, быстро ворвались в квартиру и положили на месте всю боевую ячейку из 10-и человек. И только тогда увидели, что все убитые – дети. Кто-то из дроздовцев снял фуражку и перекрестился, у других по щекам текли слёзы, кто-то коротко и грубо выругался.
На подмогу прибыла рота марковцев, хотя подмога уже не требовалась. Офицер-марковец скривился: «Дрозды теперь с детьми воюют?» Штабс-капитан Туркул жестко ответил: «Взявшие в руки оружие, уже не дети. Если по нам будет поливать из автомата пятилетний карапуз, я прикончу его на месте».
К вечеру этого дня вспыхнула вся столица Тартариии: «Русские убивают наших детей». Теперь уже вооружились взрослые, и с оружием у них, судя по всему, проблем не было. Большинство тартар прекрасно понимали, что произошло трагическое недоразумение, из-за которого нельзя подставлять под русский пресс весь народ, а русские ни в чем не виноваты, они действовали совершенно адекватно, а виноваты родители тех детей, воспитавшие своих чад в ненависти к русским. Но и безумцев с налитыми кровью глазами оказалось предостаточно. Местная полиция либо не вмешивалась в происходящее, либо перешла на сторону восставших.
В городе был всего батальон марковцев и рота дроздовцев, они быстро отступили к старым казармам и заняли оборону. Сюда же стекались местные русские, среди них были и священники, православные храмы уже начали громить. За первый же день белогвардейцы отбили три штурма казарм. Потери были такие, что стало понятно: они смогут продержаться максимум пару дней. Но в Москве уже грузился в самолёты полк Белой Гвардии. И в этот момент диктатору позвонил великий эмир Черкестана, воспользовавшись дарованной ему привилегией:
– Предлагаю помощь, господин диктатор. Уже к вечеру могу перебросить в район восстания две тысячи бойцов, если разрешите воспользоваться авиацией.
– Будете с братьями воевать?
– С каких пор тюрки стали моими братьями?
– Но они мусульмане.
– А там разве война за веру? Исламу там ни что не угрожает, насколько я знаю.
– Что на самом деле хочешь, эмир?
– Я на своей земле никто, пока у меня нет собственной боевой силы. Моя боевая сила – ничто, пока мои люди не умоются в крови. Воевать с русскими глупо, они нас раздавят и у меня опять не будет боевой силы. С кем тогда воевать, скажи?
– А что своим скажешь?
– Что какие-то шайтаны предали ислам.
– Это, кстати, правда.
– Я всегда говорю правду.
– Люблю честных. Быстро выступайте к аэродрому, сейчас отдам приказ летунам.
***
Белогвардейцы готовились к последнему штурму, понимая, что не смогут его пережить, когда в тылу у их противников послышалось странное улюлюканье, потом раздались и начали нарастать крики рукопашного боя. Тартары сразу забыли о белых. Какие-то абреки, лишь время от времени постреливая, в лапшу рубили повстанцев саблями, а те были настолько к этому не готовы, что сопротивление оказывали довольно вялое, и вскоре начали понемногу разбегаться, оставляя за собой горы трупов. Бой закончился довольно быстро, абреки изрубили несколько сот человек и теперь визжали от восторга.
Абрек в папахе с лицом, залитым кровью, приблизился к казармам и крикнул:
– Эй, белые, выходите. Друзья пришли, врагов победили.
– Выглянувший из казармы штабс-капитан Туркул ошарашено выдохнул:
– Ё-моё … Дикая дивизия.
– Хорошо говоришь, дорогой. Дикая дивизия! – воскликнул абрек и тут же пустился в пляс.
***
Улицы тартарской столицы теперь патрулировали отряды Дикой дивизии, как сразу же начали называть черкестанских абреков. Они с ленивой жестокостью подавляли последние очаги сопротивления, впрочем большинство повстанцев тут же побросали оружие, отмылись от пороховой гари и теперь радостными криками приветствовали братьев по вере, которые прибыли, чтобы навести порядок. Черкестанцев, которые только что резали тартар, как баранов, почему-то приветствовали, как освободителей. И ни кого не интересовало, сколько тартарских мальчиков только что порубили абреки. А ведь та сотня подростков, которая подняла восстание, полегла полностью, они-то оружия не бросали. Но о них, ставших жертвами застарелой взрослой ненависти, ни кто уже не помнил. На улицах и площадях кричали: «Ислам побеждает!» Черкестанцы и тартары вместе совершали намаз. А белые молча грузились в самолёты. И мертвых в этих самолётах было больше, чем живых.
Тартария исчезла с карты, на её месте теперь была одна из русских губерний – не лучше и не хуже остальных.
***
Пятикратное сокращение чиновников принесло первые плоды. И плоды эти были горькими. Вся Россия покрылась бесконечными очередями людей, которые домогались какой-нибудь справки у какого-нибудь столоначальника. Эти очереди были наэлектролизованы до предела. Проклинали Ставрова, проклинали чиновников, проклинали друг друга за то, что все лезли без очереди. Чиновники уже боялись в коридор выходить, так рьяно там на них набрасывались, но и они так же рьяно огрызались: «Мы-то чем виноваты? Нас сократили, у нас работать не кому».
Смысл происходящего был вполне понятен. Чиновники умышленно создавали ощущение полного хаоса и потери управления для того, чтобы им вернули прежнее штатное расписание. Стали разбираться и выяснили, что они по-прежнему строчат неимоверное количество отчетов, тратя на это основную часть рабочего времени, а приём граждан ведут по остаточному принципу. И количество справок, которые рядовому гражданину надо собрать для решения самого пустякового вопроса, не уменьшилось ни на одну. И количество чи