У британского капитана сдали нервы, и дальнейшее походило на пресловутое «Спасайся кто может!». Битком набитые шлюпки одна за другой отваливали от борта и в кромешной тьме на ощупь ползли к выходу из пролива. Единственное, на что хватило капитана – это приказать открыть кингстоны, пошуровать в топках, поднимая давление до упора, после чего заложить под котлы и в снарядные погреба десяток динамитных патронов. Взрывы, столбы пара, броненосец опрокидывается, мачты утыкаются в дно – кончено!
До своих добрались не более трети команды – остальные то ли заблудились в темноте, то ли пристали к берегу и угодили на ножи к «казакам», то ли просто потонули – шлюпки были переполнены сверх всякой меры, а волнение к ночи разошлось до трех баллов.
Сэр Эстли Купер Ки остро пожалел, что не может прямо сейчас, не дожидаясь трибунала, расстрелять этого идиота, командира «Геркулеса», бездарно погубившего два отличных броненосца. Но, увы, тот ушел от ответственности – сгинул в ночи вместе с катером, на котором позорно бежал с вверенного ему судна.
На этот раз флагманским кораблём был избран «Сьюперб», третий из «конфискованных» броненосцев. Он был заказан Турцией под именем «Гамидие»; постройку завершили около года назад, и когда стало очевидно, что войны с Россией не избежать, его изъяли в пользу Королевского флота и спешно взялись за переоборудование. Работы велись сумасшедшими темпами – вместо проектных полутора лет кораблестроители ухитрились уложиться в два месяца[61]. В итоге броненосец, задуманный как несколько увеличенный «Геркулес», получил самую многочисленную в Королевском флоте артиллерию главного калибра – шестнадцать десятидюймовок. «Сьюперб» сохранил парусную оснастку и во время перехода на Балтику показал отличную остойчивость при семибалльном ветре.
Прибыв на борт, вице-адмирал первым делом затребовал сводку потерь. Полученные сведения не внушали оптимизма: с учетом гибели «Геркулеса» и «Пенелопа», вчерашний день стоил им четырех броненосцев! Причем это лишь те, что были потоплены. «Руперт» прочно сидел на отмели, и снять его быстро не удастся, даже если не принимать в расчет полученные в бою повреждения. «Тандерер» лишился носовой башни, «Нептун» так избит, что его вообще не стоит принимать в расчет.
Вице-адмирал проверил выкладки. Всё верно – если посчитать ранее понесенные потери, Эскадра специальной службы уже лишилась семи броненосных единиц, целых семи! Из оставшихся вполне боеспособны лишь пять – «Сьюперб», «Резистанс», «Лорд Уорден», «Принц Альберт» и «Циклоп». Ещё один, «Гектор», был подорван возле Кронштадта, но повреждения уже устранены.
Есть ещё «Тандерер» и «Нептун» – они, хоть и искалечены, могут занять место в линии. Пожалуй, можно добавить и «Клеопатру» с ее «черепаховой» броневой палубой. Ещё два броненосца могут сойти разве что за плавучие батареи; «Руперт» же обречен, лучше сразу его взорвать, пока не достался русским.
Есть и легкие силы: деревянный винтовой корвет, канонерка «Маринер», торпедные лодки «Лайтнинг» и «Везувий» и три авизо, но какой от них сейчас прок… Разве что собрать расползшиеся в разные стороны корабли, оттянуть подальше от крепости, для перегруппировки.
Конечно, потери велики, но в распоряжении сэра Эстли Купера Ки, вице-адмирала Королевского флота, ещё много и орудий и кораблей.
Русская эскадра, прорывавшаяся в Свеаборг, разгромлена – согласно донесениям капитанов британских броненосцев, под защиту фортов ушли один или два искалеченных монитора – и не сможет оказать крепости помощь. Завтра русские заплатят за все!
С зюйд-веста, со стороны Моонзундского архипелага, от далёкого Готланда и Датских проливов медленно ползли на Свеаборг низкие облака. Ветер стих, то и дело принимался накрапывать дождь. В беспросветном небе ни звездочки; корабли, близкий берег, контур крепостных фортов на островах – всё тонет во мраке. Лишь кое-где светляком мигнет фалрепный или кормовой фонарь, да отдраенный иллюминатор бросит на воду дрожащую полоску желтого света. Собачья вахта[62] – у часовых и вахтенных слипаются глаза, тянет присесть, привалиться к бухте каната и не всматриваться больше в чернильную темноту за бортом. Лишь на броненосцах, потрепанных в дневной баталии, продолжаются работы – там мелькают фонари, раздается лязг, грохот кувалд, визг лебедок.
Русские пришли после третьей склянки. Сначала над крепостью взлетела, рассыпая искры, сигнальная ракета. Несколько минут не происходило ровным счетом ничего, а потом до слуха часовых на палубе «Сьюперба» долетел взрыв. Громыхнуло со стороны берега, там, где выстроились «инвалиды», не способные двигаться и управляться, – «Геката» и казематный «Вэлиант». Первому взрыву ответил второй, на этот раз со стороны моря. Рассыпалась сухая дробь винтовочных выстрелов, лихорадочным перестуком вступили в общий хор картечницы. Ухнуло орудие посолиднее, судя по звуку, не менее шести дюймов – и пошло! Взрывы и пальба гремели не переставая; над морем взлетали сигнальные и осветительные ракеты, метались лучи прожекторов, выхватывая из темноты то пенный всплеск от падения снаряда, то борт судна, озаренный вспышками выстрелов, то силуэт минного катера – деловитого убийцы, выбирающего очередную жертву.
Ночь раскололась громовым ударом. Огненный столб вырос над мачтами стоящего в полукабельтове от «Сьюперба» корвета «Боадицея» и тут же опал. Над палубой стеной поднялось пламя, осветившее соседние суда, разбитые и перевернутые шлюпки, обломки рангоута, куски досок палубного настила и прыгающие в волнах, словно поплавки, головы.
Сэр Эстли Купер, без сюртука, в распахнутом жилете поверх сорочки, с непокрытой головой, стоял на мостике, и пламя сгорающих кораблей отражалось в его безумных зрачках.
– …затонули «Вэлиант», «Нептун» и «Тандерер». Подорван и лишился хода «Принц Альберт», серьезно пострадали «Гектор» и «Принц Уорден». Ни тот, ни другой не смогут дать больше пяти узлов – у «Гектора» поврежден винт, а у «Принца Уордена» пробоина в правой скуле, ее закрыли пластырем и сейчас заделывают. Сгорела «Боадицея», без вести сгинула торпедная лодка «Лайтнинг».
Флаг-офицер закончил доклад и замер, выжидающе глядя на вице-адмирала. Сэр Эстли Купер Ки провел скверную ночь. Покрасневшие глаза глубоко запали, пряди волос налипли на мокрый лоб, сюртук застегнут криво… Но вряд ли кто-нибудь осмелился бы поставить ему в вину столь непрезентабельный вид.
– Ригби, что там с русскими? «Сипай» вернулся?
– Так точно, ваша светлость, вернулся. Эскадра в пяти милях к зюйд-осту. Девять броненосных кораблей и ренделловская канонерка. Несомненно, это с них были спущены те катера, что атаковали нас ночью.
– Не все, Ригби… – покачал головой вице-адмирал. – Не все. Те, что угробили «Вэлиант», подошли со стороны крепости.
– Осмелюсь обратить ваше внимание, сэр, на то, что пострадали в первую очередь те суда, на которых продолжались ремонтные работы. Командиры пренебрегли мерами предосторожности, и вот результат: русские атаковали освещенные цели!
– Бросьте, Ригби. Я сам приказал исправить до утра все, что только можно. Они всего лишь исполняли свой долг.
Флаг-офицер чуть пожал плечами, но возражать не стал. Если старый упрямец желает принять всю ответственность на себя – это его дело.
– Скорость русской колонны?
– Шесть узлов, сэр. Не торопятся.
– У них в строю несколько старых тихоходных утюгов. К тому же, – вице-адмирал невесело усмехнулся, – куда им спешить? Наши суда разбросаны где попало; пока их соберем, пока выстроим ордер, русские десять раз успеют подойти на дистанцию стрельбы.
Горизонт на юго-востоке затянуло дымом – подходили главные силы Балтийского флота. Если бы британский адмирал оказался поближе, его взору открылось бы величественное и грозное зрелище. Впереди вспарывал волны таранным форштевнем флагманский броненосец «Петр Великий». За ним в кильватере два броненосных фрегата: новенький, с иголочки, «Минин» и заслуженный ветеран «Князь Пожарский». Замыкали колонну первого отряда «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» – они, предназначенные не столько для боя в линии, сколько для одиночного океанского крейсерства, всего несколько лет, как зачислены в списки флота.
Вторую колонну составили плавучие батареи: «Кремль», «Не тронь меня» и «Первенец». Первые броненосные суда русской постройки: деревянные корпуса, огромные, на французский манер, тараны, архаичная кованая железная броня – и превосходные казнозарядные орудия образца 1867 года, какие и не снились британским артиллеристам. В хвосте колонны держится канонерка «Ерш», небольшой кораблик, несущий крупповскую одиннадцатидюймовку, – настоящий «плавучий лафет», как порой называли такие суда.
Русская эскадра – первый и четвертый броненосные отряды под командованием адмирала Бутакова – приблизилась к Свеаборгу накануне, уже в сумерках. Встала в восьми милях на зюйд-ост от острова Александровский (на шведских и датских картах он именовался Скансландет), за цепочкой безымянных островков, дождалась темноты, спустила катера и… дальнейшее уже известно. Утром, с первыми лучами солнца, корабли выстроились в кильватерную колонну: следовало торопиться, чтобы подойти к Свеаборгу раньше, чем британцы приведут в порядок свою эскадру, раздерганную ночными минными атаками. Адмирал скомандовал «поход», колонна двинулась… и на траверзе острова Стургольм (финский Исосаари) была обнаружена британским авизо.
Королевский флот не зря считается первым среди всех прочих флотов – и не только из-за своей огромной численности. Мало кто может потягаться с британскими моряками в выучке – три века господства на морях кое-чего да стоят. Эскадра Бутакова едва прошла три из пяти миль, отделявших ее от неприятеля, а британцы уже сформировали боевой ордер. Смотрелся он, правда, жидковато: всего шесть броненосных судов, половина – со следами поспешного ремонта. Все, что осталось от Эскадры специальной службы.