— как генеральный лейтмотив этих операций. К слову сказать, и после него тоже не шибко уж настроены опровергать эту формулировочку. К примеру, ещё 8 июня 2001 г. под «туфтогоновским» названием «Не в бой, а на убой» в «Независимом военном обозрении» была опубликована статья М. Ходаренка и О. Владимирова. Не до конца исследовавшие вопрос (вообще-то серьезные) эксперты, к сожалению, пришли к печальным выводам. Да, погибших надо не только оплакивать, но и помнить — тут спору нет и быть не может. Но надо же и правду называть до конца, а она-то отнюдь не такая, как они её представили, особенно ежели, в полном объеме её назвать. Более того. Одно из самых лучших исследований по истории Ржевских операций последнего времени — «Ржев 42», принадлежащее перу С. Герасимовой, имеет полное название «Ржев 42. Позиционная бойня» (М., 2007). Ну отчего же все время такие выражения?! Ведь не о КРС же речь ведём?! О людях, о наших с вами соотечественниках, которые своей храбростью, мужеством и героизмом, а зачастую и геройской смертью гарантированно обеспечили коренной перелом в войне! Разве их выдающийся подвиг не обязывает нас быть поосторожней в выборе выражений, тем более для названий книг и статей?! Едва ли может быть иное мнение.
Что же касается брехологии о том, что-де операция «Марс» (Ржевско-Сычевская, 25 ноября — 20 декабря 1942 г.) явилась крупнейшим поражением Жукова, то её развел современный американский исследователь Д. Гланц. Что, впрочем, и неудивительно — на то он и янки, чтобы не понимать сути того, что пишет. Ведь речь-то идет об очень серьезных, имевших громадное стратегическое значение операциях. Как отмечает в своей книге «Ржев 42. Позиционная бойня» (М., 2007) один из ведущих специалистов по истории этих операций — С. Герасимова, «в отечественной исторической литературе, в массовом сознании сражения в районе ржевско-вяземского выступа летом, осенью и зимой 1942 года помогали действиям советских войск под Сталинградом. Интересно, что и немцы говорили, что обороняют Ржев, чтобы достичь победы на юге. Задачей обеих сторон у Ржева было сковать силы противника и не позволить перебросить их на юг, под Сталинград, на кавказское направление. Это, безусловно, так. Но говорить только о помощи Сталинграду — значит преуменьшать значение Ржевской битвы, которая, в определенной степени, оказала влияние на военные действия и на других участках советско-германского фронта, а также на других театрах военных действий Второй мировой войны, внеся тем самым значительный вклад в достижение Победы над фашизмом. Переброшенные в центр Восточного фронта за все время битвы немецкие соединения и части были сняты не только с юга, но и с других направлений, о чем почему-то забывают»[71]. Но самое великолепное резюме военной сути этих операций, особенно за 1942 г., подвел известный историк Д. М. Проэктор, подчеркнувший, что в ходе этих операций войска группы армий «Центр» надолго были выключены из общего баланса фашистской стратегии[72]!
Так вот в том-то и была вся суть стратегии Сталина на 1942 г. Ржевские операции были одним из крупнейших вкладов сражавшихся на этом фронте советских солдат и офицеров, военного командования и лично Верховного Главнокомандующего в Великую Победу, победоносный марш к которой доподлинно начался не только от берегов Волги и предгорий Кавказа, но и под нашу же артиллерийскую канонаду на Ржевском направлении. Все операции имели строгую подчиненность единому замыслу и адекватные ему цели на каждом этапе. Сталин четко нацелился на то, чтобы сломать хребет нацистскому зверю именно в глубине России — к глубокому сожалению, иначе не выходило, тем более после того, что случилось 22 июня 1941 г., но особенно же весной 1942 г. У Сталина не было права на ошибку. Здесь всё зависело от того, насколько тщательно будет проведена подготовка, прежде всего военно-экономическая, к дальнейшему отпору агрессии, дабы обеспечить обязательность коренного перелома в войне. А для этого ему необходимо было сковать войска ГА «Центр» на Ржевском направлении. Чтобы избавить Москву от угрозы повтора наступления на нее и тем более захвата. Не говоря уже и о других, не менее важных военных задачах, решение которых осуществлялось на других фронтах.
До чрезвычайности характерно, что цели, которые преследовал Сталин, были как бы опережающе зеркальными по отношению к целям Гитлера. Они сфокусировались, главным образом на проблеме нефти. Дело в том, что ещё с середины октября 1941 г. Сталину хорошо было известно, что в вермахте острый дефицит топлива, а контрнаступление наших войск под Москвой ясно показало, что милостиво сданных Францией Гитлеру 5 млн. тонн нефти только и хватило, что под мощными контрударами нашей армии откатиться от Москвы. После этого дальнейшая судьба военной кампании на Востоке, а в конечном-то итоге, и самого Третьего рейха зависела от того, сумеет ли вермахт прорваться к нефти Северного Кавказа и Баку — советская разведка ещё до контрнаступления под Москвой проинформировала Сталина о планах Гитлера осуществить весенне-летнее наступление в Южном направлении[73]. Очевидно, в том числе и этими данными было обусловлено согласие Сталина на контрнаступление под Харьковом, столь бездарно проваленное Тимошенко и Хрущёвым, и на Крымскую операцию, также проваленную.
Вообще для понимания сути предназначения всех Ржевских операций необходимо точно знать, какой разведывательной информацией руководствовался Сталин, принимая решения об их проведении. Только это способно в корне уничтожить оголтелый идиотизм тупого антисталинизма.
Особый комментарий. В связи с этим хотелось бы обратить внимание на беспочвенные утверждения многих авторов о том, что-де советская разведка допустила серьезный просчет в определении направления главного удара вермахта на Восточном фронте весной — летом 1942 г., миф о чем фигурирует в рассматриваемом блоке.
Возможно, что многие коллеги по историческим исследованиям изрядно удивятся, быть может даже и к вящему своему неудовольствию, но грубейший просчет совершают именно они, а не славные разведчики военной поры. Вот донесение ГРУ от 18 марта 1942 г. в Генштаб: «Подготовка весеннего наступления подтверждается перебросками немецких войск и материалов. За период с 1 января по 19 марта переброшено до 35 дивизий (фактически, правда, 20, но винить разведку за это не стоит, она и так указала „до“, что на языке военной разведки означает определенную долю предположительности. — А.М.), непрерывно идет людское пополнение в действующей армии. Ведутся интенсивные работы по восстановлению железнодорожной сети на оккупированной территории СССР, идет усиленный завоз боевых и транспортных машин, боеприпасов, артиллерии. Не исключается, что решительное наступление немцев на Восточном фронте будет при одновременном выступлении Японии против СССР и нажиме со стороны немцев на Турцию с целью принудить её к пропуску немецких войск на Кавказ… Немцы, не имея возможности произвести соответствующую перегруппировку сил на фронте, не смогут повторить наступление на широком фронте. Все усилия они сосредотачивают на подготовке последовательных операций: вначале с целью захвата Кавказа и Мурманской железной дороги[74], затем распространение операций к северу с задачей овладения городами Москвой и Ленинградом. Решением этих задач достигалась бы основная стратегическая цель — изоляция СССР от союзников, лишение его нефти, и если не разгром, то низведение его до степени, когда он теряет всякое значение. В этом основной замысел германского командования. Центр тяжести весеннего наступления будет перенесен на южный сектор фронта с вспомогательным ударом на севере, при одновременной демонстрации на центральном фронте против Москвы… Германия готовится к решительному наступлению на Восточном фронте, которое развернется вначале на южном секторе и распространится в последующем к северу. Для весеннего наступления Германия выставит вместе с союзниками до 65 новых дивизий… Наиболее вероятный срок весеннего наступления — середина апреля или начало мая 1942 года»[75].
23 марта 1942 г. в Государственный Комитет Обороны поступило донесение советской внешней разведки (НКВД), в котором говорилось: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим путем немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти. В случае удачи операции с выходом на Волгу у Сталинграда немцы наметили повести наступление на север вдоль Волги. Немцы этим летом будут стремиться не только выйти к Волге и Каспийскому морю, но и предпримут основные операции против Москвы и Ленинграда, так как захват их является для немецкого командования делом престижа»[76].
Ну и на каком же основании из этих данных разведки делается вывод о том, что советская разведка вновь допустила серьезный просчёт в определении направления немецкого главного удара на Восточном фронте?! На каком основании делается вывод о том, что и Сталин, опираясь на эти данные, сделал неправильный вывод — что-де немцы летом 1942 г. будут в состоянии вести крупные наступательные операции на двух стратегических направлениях, вероятнее всего, на московском и на юге?! На каком основании высказывается вызывающае сомнение в объективности мысль о том, что-де опасения Сталина за московское направление, где у противника были сосредоточены огромные силы, было неверными?! Ах, на основании полного текста директивы Гитлера № 41 от 5 апреля 1942 года! Вот оно в чем дело-то! Но ведь в тексте этой директивы практически дословные совпадения с тем, что говорила разведка! Пожалуйста, убедитесь сами: