Сочжу представляет собой традиционный спиртной напиток, слабую водку, которую (в более дорогом, валютном, варианте) получают из кукурузы или риса. Обычная крепость этого напитка – 21–25°, хотя иногда можно увидеть и более крепкие его сорта, до 30°. Некоторые из северокорейских спиртных напитков очень экзотичны. Например, «змеиный ликер», изготовленный из самых настоящих змей: бедных рептилий помещают в бутылку с крепким спиртовым раствором, содержание алкоголя в котором составляет 60 %. «Муравьиный ликер» производится аналогичным образом – здесь в жертву Вакху приносятся муравьи. «Змеиный ликер» на Севере считается символом роскоши и доступен только самым сливкам элиты (или тем, у кого есть валюта). Он, само собой разумеется, «полезен для мужчин»: культура Северной Кореи разделяет с культурами других стран Восточной Азии постоянную озабоченность проблемами мужской потенции. Чуть более доступен ликер из женьшеня, выращенного в окрестностях города Кэсона. Производятся в КНДР и другие растительные настойки.
Спиртное для масс когда-то делали из риса и кукурузы, но в 1984 году Полководец Ким Чен Ир решил, что это непростительная трата ценного пищевого зерна. С тех пор алкогольные напитки для массового потребления стали изготавливать из желудей, хотя элитные сорта по-прежнему делаются из кукурузы и качественного зерна.
Во времена Ким Ир Сена спиртные напитки, как и все остальное, выдавались населению согласно установленным нормам. Каждый северокореец в зависимости от своего положения в официальной иерархии имел право на определенное количество спиртного определенного качества. Только высшие чиновники могли потреблять спиртное без ограничений. Для того чтобы воспользоваться этой привилегией, человек должен был принадлежать к «группе ежедневного обеспечения», или, другими словами, быть членом Политбюро, начальником отдела ЦК или генералом элитного подразделения. Простые смертные – даже заместители министров – вынуждены были до определенной степени ограничивать себя.
До развала государственной системы пайков в середине 1990-х годов обычный северокореец имел право получить спиртные напитки несколько раз в год, обычно накануне основных праздников. Например, перед днем рождения Ким Ир Сена в 1980-е годы в Пхеньяне населению выдавались талоны системы конгып, которые тогда давали жителям столицы право на приобретение одной бутылки сочжу и трех бутылок пива. В случае какого-либо семейного события, например свадьбы или похорон, следовало обратиться в местную администрацию за талоном на получение дополнительных спиртных напитков. Для подтверждения легитимности своего запроса взыскующий должен был предоставить официальное свидетельство, подтверждающее, что его семье действительно предстоят свадьба или похороны. На семью тогда отпускалось пять бутылок спиртного. В большинстве случаев этого не хватало, и людям приходилось добывать дополнительный алкоголь другими путями.
Проще всего раздобыть выпивку на местном рынке. Северокорейские власти годами пытались искоренить торговлю самодельным спиртным и проводили рейды против многочисленных самогонщиков, но в конечном итоге потерпели в этой нелегкой борьбе поражение, и с 1980-х годов оживленная торговля домашним алкоголем стала неотъемлемой частью жизни северокорейских рынков. Статистика неизвестна, но, кажется, самогон составляет подавляющую часть всей выпивки, потребляемой в Северной Корее в наши дни. Его гонят из всех мыслимых продуктов, включая кукурузу, желуди, картофель и гаолян. Крепость таких напитков обычно около 20°. В наше время в Северной Корее стал появляться и импортный алкоголь. Как и во всей Восточной Азии, предпочтение отдается западным крепким напиткам, в первую очередь – виски и коньяку, потребление дорогих сортов которых стало одним из способов продемонстрировать собственный успех и значительность. Раньше эти напитки можно было купить только за валюту, но в последние 15–20 лет граница между валютными и невалютными товарами, некогда очень четкая, практически стерлась.
Алкоголь в Северной Корее – как, впрочем, и везде – служит «социальной смазкой». Бутылка спиртного может стать оплатой за какие-то услуги; путешествуя на попутках по сельским дорогам, полезно иметь с собой бутылку – хотя в большинстве случаев мелкие взятки в КНДР дают и берут пачками сигарет. При этом, в отличие от южнокорейцев, жители Севера с крайним неодобрением относятся к потреблению спиртных напитков женщинами. Пожилые дамы могут иногда позволить себе немного выпить, не вызывая осуждения окружающих, но в большинстве случаев считается, что приличная женщина должна потреблять спиртное в чисто символических количествах или не потреблять его вовсе. Алкоголь – дело мужское.
Наркотики – частные и государственные
На протяжении долгого времени северокорейское правительство обвиняли в том, что оно занимается производством и контрабандой наркотических веществ – в первую очередь на основе опиума. Это обвинение, судя по всему, было вполне обоснованно. Первый инцидент такого рода произошел еще в 1976 году, причем в Египте – стране, достаточно дружественно относящейся к Северной Корее. Тогда египетские пограничники обнаружили наркотики в багаже, который сопровождали северокорейские дипломаты. За этим инцидентом последовали другие: всего за 1976–2005 годы было 77 случаев, когда северокорейские дипломаты и иные официальные лица пытались провозить наркотики в другие страны – и попались на этом.
В 1990-е северокорейские наркотики стали периодически появляться и в России. Тогда время от времени на Дальнем Востоке задерживали граждан КНДР (иногда действующих во вполне официальном качестве), которые занимались там продажей наркотических препаратов, чаще всего на основе опиума. Например, один раз ФСБ обнаружила 9 кг опия-сырца в вагоне с лекарствами для лесорубов, а в ноябре 1996 года российские пограничники при досмотре поезда Пхеньян – Москва в одном из пассажирских купе обнаружили и изъяли 22 кг опия-сырца, спрятанного за спинкой сиденья. Впрочем, подобные инциденты прекратились после первого визита Ким Чен Ира в постсоветскую Россию.
Можно предположить, почему северокорейское руководство в начале 1970-х решило заняться торговлей опиумом. С одной стороны, экономическое положение КНДР тогда быстро ухудшалось, заставляя активно искать иные – в том числе и нетрадиционные – способы зарабатывания валюты. С другой стороны, в Корее, по меньшей мере с начала XX века, существовала традиция производства и потребления опиума (в основном в северных провинциях). В итоге наркотические препараты стали восприниматься как возможный источник дополнительного дохода.
По поводу этических проблем, связанных с подобной деятельностью, северокорейское руководство, скорее всего, не особо беспокоилось. Люди, которые тогда управляли страной, воспринимали весь внешний мир как джунгли, где все определяется правом сильного или хитрого. Для них международные отношения были и во многом остаются «игрой с нулевой суммой» – то есть такой игрой, в которой приобретения одной стороны всегда означают потери другой. Иногда они готовы были делать определенные поблажки развивающимся странам, солидарность с которыми, пусть и ограниченная, ощущалась тогдашним северокорейским руководством. Однако если речь заходила о странах богатых и процветающих, то есть «империалистических», то в отношении них запрещенных приемов не существовало. Вдобавок северокорейские руководители были уверены, что и «империалистические» страны тоже совершенно не озабочиваются нарушениями этики и международного права в тех случаях, когда это служит их интересам.
Одним только опиумом и его производными северокорейские спецслужбы не ограничились. В 1980-е и 1990-е годы граждан КНДР неоднократно ловили и на экспорте метамфетамина, основным рынком для которого была Япония. К тому же метамфетамин на протяжении долгого времени производился в самой Северной Корее для внутреннего потребления. Последнее звучит достаточно странно, но надо помнить о том, откуда, собственно, появился метамфетамин и как он использовался в ранние периоды своей истории.
Метамфетамин был открыт в Японии еще в конце XIX века и на протяжении долгого времени, вплоть до середины 1940-х годов, воспринимался не как наркотическое вещество, а как эффективный стимулятор. В этом качестве метамфетамин вполне официально продавался в аптеках в некоторых странах. В годы Второй Мировой войны препараты на основе метамфетамина довольно широко использовались в вооруженных силах – в тех случаях, когда необходимо было обеспечить высокую работоспособность персонала (например, летчиков дальней авиации, которым приходилось проводить за штурвалами самолетов многие и многие часы). В Северной Корее метамфетамин тоже в небольших количествах производился для нужд вооруженных сил, где его предполагалось использовать в качестве сильного стимулятора.
Мировая печать активно писала об участии правительства КНДР в производстве и торговле наркотиками. Однако в 2005–2007 годах ситуация резко изменилась, и – что характерно – это изменение не привлекло особого внимания мировой печати. Дело в том, что в те годы в Северной Корее прошла массовая ликвидация опиумных плантаций. Я неоднократно слышал от своих знакомых о том, как на плантации мака, располагавшиеся недалеко от их деревень и городков, в 2005–2007 годах неожиданно пришли бульдозеры (или просто отряды солдат с лопатами) и полностью, в самом буквальном смысле слова, перекопали эти поля с их опасным урожаем. С этого момента сколь-либо активное участие северокорейского государства в торговле наркотиками прекратилось – обстоятельство, которое признается и в соответствующих официальных документах госдепартамента США (правда, мировая печать об этом пишет очень мало, если пишет вообще). Однако свертывание секретных государственных программ совпало с появлением наркотиков на внутреннем рынке. Нельзя сказать, что до этого наркотики в самой Северной Корее были совершенно неизвестны. Как уже говорилось, в северных районах страны чуть ли ни с начала XX века в небольших количествах выращивался опиумный мак, который потом использовался для производства опиума и препаратов на его основе. Парадоксальным образом в этих районах Северной Кореи с давнего времени опиум и опиумные препараты воспринимались как средства народной медицины: считалось, что опиум помогает при болезнях желудка и хронической головной боли.