Морхольд изредка поглядывал на женщину. Любовался тонким смуглым телом, еще поблескивающим высыхающими капельками пота на задорно, по-девичьи торчащей груди. Отсутствие яркого света скрадывало возраст. Хотя он легко видел его по небольшим морщинкам на шее.
— Я не ошиблась… — она перевернулась на бок, закинула на его бедро легкую и сильную ногу. — Редкий случай, когда хорошо просто так, и все тут. И даже в клуб выходить не хочется.
— Клуб?
— Да. Бар и клуб, и моя кантина.
— Что? — Морхольд удивился.
— Мос Эйсли, дурачок.
— Ты фанатка звездных войн?
— Да. — Женщина перевернулась на живот, подперла острый подбородок руками. — И что?
Он пожал плечами. Да и ничего.
— Ну сказал бы что-нибудь, а? Что подобного никогда у тебя не случалось, что ты готов упасть на колени к моим ногам, что я самое прекрасное в твоей жизни. Ну?
— Прекрасный у тебя голеностоп, — Морхольд зевнул, погладил ее пятку. Женщина заболтала ногой, чуть ли не крутя кукиши пальцами. — Просто идеальный.
— Я внучка футболиста.
— Здорово. — Он провел ладонью по ее плечу, ощутил на крохотный миг, как ее гладкая щека прижалась к его руке. — Спасибо тебе. Мир стал теплее и добрее.
— Да ну тебя… — она встала, облитая рыжим светом, тонкая, сильная, красивая. — Срулил бы ты быстрее.
— Срулю. А почему быстрее?
— Да кажется мне, милок, что с тобой захочется остаться. А мне оно не надо. Так что буду помогать тебе срулить быстрее. Тем более, думаю, пришел ты сюда не только трусами торговать.
Морхольд усмехнулся, садясь и натягивая… именно трусы. Спасибо запасам хозяина его отрадненского бункерка. Только вот трусы тот подбирал совершенно идиотские. Эти, например, украшал бэтменский значок.
— Мой супергерой, — фыркнула женщина, — летящий на крыльях ночи.
— Ты из таможенников или полицейских, да? — поинтересовался Морхольд. — Не стюардесса же…
— Дурак ты, хотя так и не скажешь. Мерить все стереотипами нельзя. Согласен?
Морхольд кивнул.
— Я работала в офисе. Самый обычный офисный хомяк. Не знаешь, как оно было?
Морхольд пожал плечами.
— Во время универа пошла подработать. Ассистент менеджера по продажам. Так себе должность, если честно. Заявки, клиенты, отгрузки, претензии — и так по кругу. Хорошо, если менеджер толковый, рабочий. А то всякие бывали. Скинут на тебя дела, сами сидят, лазают по Контакту, качают порно за счет трафика, Лурк читают. В поле не выгонишь, а выгонишь, так не поймешь, чего они там делают.
— И?
— Ну, а в общем нравилось. Сложно, конечно. Каждая гнида, имеющая говнобудку на засраном рынке, так и норовит тебе показать, что он король мира, а ты раб. Натурально, работайте негры, солнце еще высоко. Вечером получите миску…
— … прогорклого риса и чашку тухлой болотной воды?
— Откуда знаешь?
— Встречался с твоими бывшими коллегами. Фольклор у вас один и тот же. И про работу вот точно так же, да. Разве что обычно сам рассказчик работает, а остальные за его счет живут.
Она уставилась на него своими прозрачными глазами и фыркнула.
— Ты посмотри, не человек, а рентген. Прямо насквозь всю просветил.
— Ну, прости. Пожалуйста.
Прозрачные глаза смеялись. И совершенно не казались злыми.
— Ладно, шут с тобой. Мне тогда только двадцать три исполнилось, повысили, сама стала региональщиком. Должна была лететь в Питер, на какой-то там слет. Повезло, вызвала такси раньше, приехала в аэропорт. А тут… Ну, понимаешь.
Да уж, Морхольд понимал. Ему повезло еще больше. Он вообще торчал глубоко в области, поехав встретиться с знакомыми. Вспоминать, как они добирались к людям, не хотелось. Первый год тогда вообще оказался страшным. Если бы не…
— Тяжело было, — она вздохнула. — Тяжело в плане… восприятия всего этого. Сюда ведь не долетело практически ничего. Да и это не главное. Тут хватает глубоких тайн. Аэродром же, строился в СССР, когда к ядерной войне готовились не в пример лучше. Вот нам всем и повезло. Особенно летунам.
— Хранилища?
— Да, — она кивнула, — это на самом деле не секрет. Только попасть туда… Ты не за этим сюда пришел?
— Мне бы на юг добраться, — проговорил Морхольд, — куда подальше. Как думаешь, получится?
— Зачем?
— Семья моя там.
— Тебе говорили, что ты на всю голову… ну, это?
Морхольд усмехнулся. Женщина вздохнула. После такой ухмылки все вопросы пропадают сами собой. Если не понять этого, вопросы могут пропасть вместе с выбитыми зубами.
— Я помогу тебе, — она оделась и села рядом. — Только обещай мне одну вещь. Пусть и покажется глупостью… Хорошо?
— Какую?
— Не напортачь, дойди и не погибни попусту. Пожалуйста.
— Тебе оно зачем?
Женщина улыбнулась.
— Порой хочется верить в чудеса. И делать их самой.
Она встала. Не таясь, открыла сейф в стене.
— Тебе патроны-то еще нужны? В магазинах или в пачках?
Бар шумел и гудел. Народу прибыло. Пахло спиртом, потом, коноплей и прожиганием жизни. Пир во время чумы.
Электричества не жалели. Яркие разноцветные сполохи шарахали по глазам, колонки порыкивали, сменив рок на блюз. Хрипел певец, немолодой дядька в брюках с карманами, с грачиным хитрым лицом, наигрывающий что-то про великую реку Золотуху. Девки на стойке все так же отжигали. Разве что исполнительницы сменились. Люди — и мужчины, и женщины — явно что-то выжидали. Или ждали кого-то.
Приглядевшись, Морхольд рассмотрел монтируемый пилон прямо за гитаристом. На которого большинство веселящихся уже перестали обращать внимание. Как обычно, сиськи и задницы, что наверняка скоро закрутятся у шеста, интереснее умных слов. Гитарист ушел.
— Нам дальше, — женщина кивнула на дальнюю часть. — Там тот, кто тебе нужен.
— Кликман?
— Ну не Лепешкин же, — она усмехнулась. — Умный он парень, а занимается всякой хренью. Давно бы к себе взяла, будь поспокойнее.
— А почему он?
— Летающий Элвис-то? В такую погоду самолеты не выходят. Только если опасность какая-то, либо что-то очень срочное и дорогое.
— Самолеты?
— Да, моторно-винтовые. Хранились под землей.
— Какие модели?
— «Ла».
— «Ла?!»
— Именно. Настоящие, боевые. И ИЛ-2. Серьезно тебе говорю.
— А у Кликмана тогда что?
— Дирижабль. Транспортный дирижабль. «Сокол Элвис».
Морхольд почесал щеку. Такой дикости он еще не встречал. Штурмовики и дирижабль. Дирижабль с именем «Элвис».
Тем временем дальний угол стал ближним. Огороженным крепкой дверью и двумя серьезными типами с «Кедрами». Летунов явно старались охранять по высшему разряду.
— Со мной, — женщина одним движением брови раздвинула хмурых ребят в стороны и вошла. — Не отставай.
Морхольд отстал. Потому что гитарист уже оказался здесь. «Здесь» его явно ждали теплее. На столик рядом с ним, сидящим на табурете, выставили темную бутыль с крепким, тарелку с горячим куском мяса и пепельницу. Из-за слов гитариста Морхольд и остановился. Слышно было плохо, шум из-за двери все же прорывался, но он смог разобрать что-то про косарей. Полностью услышать получилось только один куплет. Ну, или полтора. Или даже два. Про косарей, их славный труд, радостную песню соловья.
Женщина терпеливо ждала. А он слушал. Странные глубокие сильные слова.
— Пойдем, — она дождалась последних переборов и дернула за рукав. — Он уже здесь. Вон сидит. Да что такое… Сейчас подойду. Послушай, я тебя прошу…
Морхольд посмотрел в прозрачные и кажущиеся холодными глаза.
— Не лезь к нему сам. Вон он, в углу. Уже набрался. Если только уходить не станет. А я быстро.
Она скрылась за барной стойкой. Морхольд огляделся. Сидевшего у большого окна, в самом углу, Кликмана сложно оказалось не заметить. Даже посреди всего местного балагана из адской смеси прошлой жизни и модных современных веяний, тот выделялся. Кожаная летная куртка, цветастый платок в расстегнутом воротнике светлой сорочки, баки и кок, как у того самого Элвиса, и темные очки-капли. Красавец-мужчина, что и говорить.
Стоило, наверное, последовать ее совету, если бы не «но». Послушай женщину и сделай по-своему. Тем более, собственные проблемы Морхольд любил решать сам. Чтобы не быть никому должным. Даже красивым и интересным женщинам с серьезным положением в обществе.
Барная стойка здесь смотрелась… благороднее. Полированная мраморная плита, хром, немного дерева. Бармен с явными признаками африканской крови даже и не удивил.
Глубокие низкие диваны, одинаковые столы, блестящие и чистые. Лакированные деревянные панели по стенам и плакаты, разные, от голых красавиц до непременных самолетов. Или даже красотками без одежды на фоне самолетов. Закрытые стальными пластинами окна. Хотя одно, широкое и высокое, оставалось свободным. Выходило, как понял Морхольд, на летное поле.
Летунов оказалось не так много. Человек десять. Куда больше вокруг них вилось явных прихлебателей. Само собой, девки, яркие, расфуфыренные и ухоженные. Какие-то мутные типы, за несколько метров отдающие спекуляцией и ростовщичеством. Строгие дядьки в камуфляже, явно борющиеся за внимание с самими пилотами. Время шло, люди оставались собой. Возле альфа-самцов кучковались беты и прочие.
— Земляк, — Морхольд подошел к бару, показал на Кликмана. — А что пьет вон тот мрачный человек, прячущий зеркала души за темным стеклом очков?
Губастый кофейнокожий лениво покосился на синий комбинезон Морхольда и поставил перед ним бутылку ирландского. Морхольд шмыгнул носом, прикидывая ее стоимость.
— Ты мне плесни две порции, пальца на два.
— Слышь, Хемуль недоросший, — бармен продемонстрировал белозубую улыбку, — на два пальца у себя в деревне наливать будешь. А здесь культурное общество.
Морхольд кашлянул. Внимательно посмотрел в янтарные леопардовые глаза. Пожалел о потерянном мачете и о двух верзилах с АКСУ на входе. И мысленно пообещал этому красавцу сломать тому и без того плоский нос.