Возможно, что послание до адресата дошло. Во всяком случае спорить и выпендриваться дальше тот не стал. И налил точно на два пальца.
— Сколько с меня?
— Угощаю, — бармен перестал скалиться. — Как гостя с самого дна.
— Уел, думаешь?
— Думаю.
— Ну-ну, — Морхольд взял стаканы. — В следующий раз обращайся ко мне как положено.
— Это как?
— Себастьян Перейра, торговец черным деревом. Бывай, дитя джунглей.
«Нехорошо получилось, — подумалось ему через несколько шагов, — не виноват парняга, привык делить людей на тех, кому нельзя хамить и кому можно. А ты нагрубил, врага завел. Оно тебе надо было?»
Морхольд остановился. Что за чушь лезла в голову? Не иначе как выспаться надо. Ну, нахамил ему халдей, и что? Правила приличия ему демонстрировать, что ли? В Кинеле, чего уж тут, давно бы в ухо дал.
Вернулся, понимая, что поступает неправильно. Но совесть говорила обратное.
— Это, земляк…
Бармен покосился на него.
— Извини. Устал, наверное.
Тот усмехнулся:
— Хорошо, что не харкнул тебе в стаканы. Ладно, проехали.
Морхольд кивнул и пошел. Проехать проехали, а осадок остался.
Кликман обратил на него внимание, когда до его стола оставалось около метра. Поднял голову, тяжело, пьяно. Снял очки, глянув мутными злыми глазами. Морхольд кивнул ему и сел на стул, придвинув его ногой от ближайшего столика.
И открыл было рот, как в промежность уперлось что-то твердое. Он покосился вниз, уже слыша знакомый звук и понимая, что увидит. Не ошибся.
Звук взводимых курков обреза охотничьей двустволки сложно перепутать с каким-то другим звуком. А вот чувство, когда прямо ему в мошонку смотрели стволы, Морхольд испытывал до этого всего один раз. Надеялся, что больше не испытает. Увы, ошибся.
Кликман дернул губой и прижал стволы сильнее. Морхольд понял, что палец того очень уж сильно дрожит на спуске.
— Беда… — он глянул в глаза Кликману и увидел кроме злобы еще и безразличие. Безразличие к его, Морхольда, жизни.
Дом у дороги-8
Багира повернула голову на шорох позади. Одноглазый, вроде бы вздремнувший, снова оказался рядом. Женщина, сама того не желая, улыбнулась. Два полуночника, которым и спасибо никто не скажет.
— Поспал, — одноглазый сел рядом, разложив спальный мешок. — Двигайся, так теплее.
— Спасибо. — Она пересела. — Как мальчик?
— Спит вроде. Надо завтра этому парню еще раз спасибо сказать.
— Ты ему спасибо дежурством своим уже сказал, — Багира поморщилась. — Хоть бы одна сволочь, кроме нас с тобой, не дрыхла. Все, как убитые, лежат вповалку.
Одноглазый не ответил. Позади раздался еще один шорох. Багира вскинула оружие… успокоилась.
— Ты по-маленькому, что ли?
К ним, сонно покачиваясь, шло «мягкое» существо.
— Не, не, — забормотало, подходя, — с вами посидеть, покараулить.
— Надо же, — одноглазый покосился на него, — помощник нашелся. Шел бы спать.
— Да ладно вам, ну че вы, а?
Багира шикнула:
— Садись. Только подальше. Не хватало после тебя вшей потом давить.
«Мягкое»… «мягкий» сел. Обиженно засопел, почесался под тряпьем.
— А то у вас их нет…
Одноглазый сплюнул, скребя бедро.
— Теперь точно есть.
— Что тогда отсадили?
Багира закатила глаза.
— Психология, чудовище. Нам так комфортнее. А доползут так доползут. Не впервой.
«Мягкий» помотал головой, укутанной в несколько слоев.
— Ясно… меня Саша зовут.
— Хорошо. — Одноглазый покосился в сторону окна. — Успокаивается вроде. Часа через три рассветет. Ты серьезно пришел караулить?
— Да, — Саша кивнул, — у меня даже вот, дубинка есть.
И показал дубинку. Одноглазый насторожился и чуть толкнул Багиру. Больно уж непроста оказалась палка-убивалка. С прорезиненной ручкой, металлическая, граненая, расходящаяся поверху шестью перьями.
— А ты серьезный человек, Саша, — протянула Багира, — прямо приятно удивил.
Тот запыхтел.
— Не могу понять, дружок, — одноглазый покосился на него, — сколько тебе лет?
Мягкий Саша вздохнул.
— Да много. За сорок чуть-чуть.
— Ну ни хрена себе, а по голосу не скажешь.
Тряпье на плечах дернулось.
— Все так всегда говорят… говорили. А я виноват, что ли?
Они покивали ему.
Странный человек, прибившийся к общей группе почти у самого выхода из станицы. Одноглазый помнил, как выкатилось на дорогу серым клубком что-то, как он поднял ружье, думая — возьмет неизвестную тварь дробь или надо успеть достать жакан? Оказалось, что это просто Саша.
— Слышал, вы тут о прошлом говорите.
— И?
— Ну… тоже захотелось.
Багира молча встала и пошла к лошадям. Уже оттуда попросила заткнуть уши. Саша испуганно ойкнул и тут же прижал пухлые рукава хламиды к голове. Когда Багира вернулась, он накрыл ее одним из одеял, которые нес на продажу.
— У нас сегодня ночь откровений и воспоминаний, как посмотрю. — Женщина благодарно кивнула и закуталась плотнее. — Ну, давай, Саша, изливай наболевшее. А мы послушаем.
Почему она так поступила? Вряд ли привыкшая обрывать ненужные разговоры сразу ожидала от себя такого. До этой самой чертовой ночи. Что-то происходило за стенами бывшего учебного центра, что-то происходило в ней самой.
— А вы и правда хотите послушать? — Саша обрадованно подпрыгнул на месте. Странно так, будто с головой у него не все в порядке. — Правда?!
— Не томи, Шура, — одноглазый придвинулся к перилам, так, чтобы смотреть вокруг и ничего не упустить, — давай, ври, да складнее.
Все казалось простым и доступным. Жизнь ложилась под ноги удобной и новой асфальтовой дорожкой. Топчи сколько хочешь, даже грязь не пристанет. На Западе говорили: родился с серебряной ложкой во рту. Серебра у них хватало. Настоящего столового. Разве что не старого. Совершенно. Дорогого, купленного в каком-то модном магазине, блестящего зеркалом. Но не старого.
Мобильный ему купили, когда еще не у каждого родителя его одноклассников таковые имелись. Приставка? Пожалуйста. Комп? Пожалуйста. Аудиокарту? Да всегда пожалуйста.
Вот только характера не купить. И не получить в подарок от Деда Мороза. Да даже и от Санта-Клауса. И в какой-то момент даже самые упертые родственники отходят, машут руками, мол, да и хрен с ним. И вот тут все. Дно, не дно, но хорошего мало. Да и чего хорошего-то?
Девочки, конечно, любят ушами. Ну, а некоторые и мозгами. Только вот в юности этим страдает крайне ограниченное количество девушек. Им подавай крутость, бицепсы и пресс. Ну, или какие-то клевые увлечения. В общем, все женщины любят плохих парней. А он был… не плохим и не хорошим. Никаким.
Друзьям нужно внимание. Друзья требуют ответственности, честности и надежности. Если, конечно, это друзья. А не шобла-ебла, что хочет от тебя только папиных денег, не больше. И тут Саша похвастаться тоже особо не мог. Не складывалось. Так, ерунда.
Вот и сложилось, что к двадцати годам, обладая собственной небольшой квартирой и учась на третьем курсе, Сашка имел стипендию от родителей, купленный военный билет, гастрит, хороший комп, пиратскую аудио, видео и просто библиотеку и много друзей. В Сети. Ну, или знакомых. И проводил в ней, рубясь в сетевки, трепясь на форумах, тролля и строя самого себя с помощью набора единичек и нолей электронного кода, всё свое время. Пока не познакомился с Эльзой Лисой.
Эльза Лиса казалась таинственно-красивой и какой-то недосягаемой. И смотрела на мир куда серьезнее. И как-то, пропав из Сети где-то на месяц, вернулась и скинула ему ссылку на какой-то немыслимый стеб.
Сашка плохо его помнил, но как бы общение в память врезалось сильнее некуда.
— Приветики мои мняффки.
— Мну тебе рада!
— Как дела?
— А давай трахаться… Ой, не тебе.
— Не поверишь, я здесь вся из себя неприличная.
— Мну эля!
— Эля нету, есть монзоберранзановский грог.
— Я эльф.
— Ой, я тоже и у меня уши остренькие!!!
— А есть восемнадцатая книжка про играть и жить?
— Я такая горячая, такая пылкая… прям как зажигалка.
— Да че трешь про заговоры?
— Да я знаю, они специально, заманивают людей из нашей группы!
— Точно, создали тему, прям как у нас…
— Мну рыдаль!
— Сцуко, она это он…
— Кто он?
— Ну которая знойная валькирия!
— Хорошо, что не Мастер.
— А ты уверен, что не он?
— А у нас 157 участников!
— А я Балду растираю!
— лол!
— Прям так?
— Да на плакате растираю, про сказку…
— … уровень человеческих эмоций. Вложенных в мое творчество…
— Ой… как хочется как в книжке, парня-вампира-дракона…
— да! Они такие классные, не то что Сашка. Он такой дурак. Спортом занимается.
— Дебилоид, нет бы в чате появиться…
Багира нахмурилась.
— Чего ты нам ерунду какую-то порешь?
Мягкий Саша зачмокал и, скорее всего, обиделся.
— Рассказываю же…
— Тьфу ты, — женщина разозлилась, — чушь ты несешь, а не рассказываешь.
— Да я…
Он встал и ушел.
— И что это было?
Багира посмотрела на одноглазого. Тот хмыкнул:
— А вот именно то, что на самом деле тогда и творилось. Порой вместо самой жизни. Разве что рассказал он как-то глупо и нудно.
Глава 8Карты, девы и ствол
— Как дети, честное слово… — она возникла сзади, встала, тонко вздохнув. — Димочка, убери пукалку. Этот человек не будет с тебя ничего просить, а тем более требовать.
Кликман икнул, уставившись на нее глазами, разом обретшими жизнь и смысл.
— Ди? Привет!
— Привет, привет. Пушку убери, Димулька, слышишь?
Кликман широко и пьяно улыбнулся. Курки щелкнули, возвращаясь в мирное положение. Морхольд шмыгнул носом и подвинул летуну его порцию ирландского. И посмотрел на серьезную и красивую буратину по имени Ди.