Но почти одновременно с этими освобождениями Сталин в октябре 1941 года и летом 1942 года приказал расстрелять большую группу находившихся в лагерях видных командиров Красной Армии, которых он считал опасными для себя в случае неблагоприятных событий на советско-германском фронте [459] . Излишне говорить, что такое поведение не характерно для невменяемого человека, страдающего манией преследования.
С версией о тяжелом психическом заболевании и мании преследования плохо согласуется тот факт, что Сталин нередко приближал к себе людей с весьма темным прошлым, таких, например, как Берия и Абакумов. Не было секретом для Сталина, что А. Я. Вышинский до 1920 года являлся членом партии меньшевиков и в августе 1917 года, занимая пост начальника милиции Арбатского района г. Москвы, выписывал ордера на арест большевиков. Сталин, однако, доверил Вышинскому пост Генерального прокурора СССР, а позднее и пост министра иностранных дел СССР.
Немало компрометирующих материалов поступало к Сталину и на его ближайших помощников. По свидетельству В. Шаламова, некоторые из видных военных включали в свои фальсифицированные показания имя К. Ворошилова. Иногда это делалось даже под давлением следователей. По свидетельству старого партийца Ф. Застенкера, только в Свердловской области было «заготовлено» несколько пудов показаний на Л. Кагановича и В. Молотова. Много показаний на Молотова было заготовлено «впрок» в Куйбышевской области. Подвергая истязаниям жену Калинина, следователи добивались от нее компрометирующих показаний на мужа. Сталин хорошо знал об этом, но до поры до времени не обращал внимания на подобные показания.
Конечно, Сталин был человеком не только грубым, злым, эгоистичным и жестоким, но и подозрительным. Еще старый русский баснописец В. Крылов писал:
В ком сердце так сотворено,
что дружбы и любви не чувствует оно...
тот всякого своим злодеем почитает.
Эти качества могли только усилиться в последние годы жизни Сталина, когда он уничтожил миллионы людей, поправ все законы юридические и законы простой человечности. Сталин имел достаточно оснований бояться окружающих, и этот страх нередко толкал его на новые преступления. «Злых властителей, – говорит восточная поговорка, – всегда преследует страх перед своими подданными». И все же основной поток репрессий 30-х годов мы должны объяснить не манией преследования и не подозрительностью Сталина. Всякий тиран и деспот подозрительны. Но было бы неправильным объяснять подозрениями и страхом и сам деспотизм.
ЛЕГЕНДА О СТАЛИНСКОЙ «ПЕРМАНЕНТНОЙ» РЕВОЛЮЦИИ
Вскоре после XX съезда партии автор данной книги услышал из уст весьма ответственного работника довольно странную версию по поводу кровавых чисток 30-х годов.
– Да, – сказал мой собеседник, – Сталин хорошо знал, что люди, которых он обрек на смерть, не шпионы и не вредители. Эти обвинения были сфабрикованы для удобства репрессий. Конечно, с точки зрения моральных или правовых норм действия Сталина были незаконными. И все же они были необходимы для дальнейшего развития революции в нашей стране. Люди, которых устранял Сталин, имели большую власть и были очень популярны. Они так же, как и Сталин, принимали участие в революции. Поэтому их нельзя было просто снять с работы или исключить из партии. Их надо было обвинить в каких-то чудовищных преступлениях, в попытке реставрации капитализма, в шпионаже, во вредительстве. А затем, обманув народные массы, уничтожить этих людей.
– Но почему, – спросил я, – революции нужно было избавиться от своих активных участников?
– Такова логика всех революций, – ответил мой собеседник. – Дело в том, что большинство бывших революционеров, которых устранил Сталин, к середине 30-х годов перестали быть революционерами, они переродились в чиновников и бюрократов. Эти люди толкали нашу партию и государство уже не по социалистическому, а по государственно-капиталистическому пути, они вели ее не вперед, а назад. Поэтому перед Сталиным и возникла задача устранить тех людей, которые мешали дальнейшему развертыванию социалистической революции, и выдвинуть молодых работников, способных вести дальше нашу революцию.
Позднее мне пришлось убедиться, что подобная версия имеет широкое хождение среди части отставных партийных деятелей, выдвинувшихся в 30 – 40-е годы. Рассуждения на этот счет высказываются, как правило, не публично, а «доверительно», особенно в беседах с молодыми партийными работниками. Не исключено, что возникновение этой легенды о сталинской «перманентной» революции восходит к временам Сталина и имеет источником высказывания самого Сталина. Сходную точку зрения высказывают и некоторые зарубежные авторы. Так, например, Исаак Дейчер в своей книге «Пророк в изгнании», рассуждая о причинах сталинских «чисток», пытается доказать, что Сталин якобы боялся, что бюрократия превратится в новый класс. Поэтому под предлогом борьбы с троцкистами и бухаринцами он выступил против собственной бюрократии. Дейчер полагает, что именно сталинский террор препятствовал превращению правящих групп в новый социальный слой.
«Это была, – пишет он, – одна из самых темных, наименее обсужденных, но очень важных сторон перманентного террора... Этот террор не только уничтожил гвардию большевиков, но держал бюрократию в состоянии текучести, постоянно обновляя ее состав. Так же как Сталин на собственный, автократический, варварский манер ликвидировал кулака, так он постоянно ликвидировал эмбрион нового класса» [460] .
Что можно сказать об этой легенде, весьма сходной с официальной версией китайской «культурной» революции 1965 – 1969 гг., с призывом ее лидеров и самого Мао Цзэдуна «открыть огонь по штабам» и свергнуть тех, «кто стоит у власти, но идет по капиталистическому пути»?
Конечно, в послереволюционный период в СССР имело место перерождение партийных и государственных кадров, и мы еще будем говорить о характере и масштабах этого перерождения. Оно затронуло не только людей, примкнувших к революции на ее поздних этапах, но и часть тех профессиональных революционеров, которых было принято называть «ленинской партийной гвардией». Но это перерождение части партийных кадров не должно было с фатальной неизбежностью вести к перерождению всей партии и государственной власти в целом. В процессе энергичной борьбы с бюрократизмом и карьеризмом, начатой еще при Ленине, в партии и комсомоле вырос в 20-е годы и в годы первой пятилетки значительный слой молодых, талантливых и энергичных работников, всецело преданных Советской власти и идеалам социализма.
Быть может, Сталин был неудовлетворен масштабами ведущейся против бюрократизма борьбы и хотел расширить ее с помощью своих варварских методов, как думает И. Дейчер? Это предположение не выдерживает критики.
Во-первых, кроме некоторого числа действительно обюрократившихся и развратившихся руководителей, которых можно было бы условно назвать «эмбрионом» нового господствующего класса, репрессии 1936 – 1939 гг. захватили множество преданных народу партийных и советских работников, а также военачальников, инженеров, ученых, деятелей культуры, которые составляли лучшую часть партии, государства, армии. При этом погибли не только высшие руководители в возрасте от 45 до 60 лет, но и большое число молодых работников среднего звена партийно-государственного руководства (и комсомольских лидеров) в возрасте от 30 до 45 лет. Среди репрессированных была также наиболее образованная часть партийной интеллигенции, подготовке которой уделялось ранее очень большое внимание.
Во-вторых, как в этом нетрудно убедиться, на место уничтоженных Сталиным в большинстве случаев выдвигались менее опытные, менее стойкие, а часто и менее образованные люди. Не только в составе ЦК ВКП(б), но и во всех высших звеньях партийно-государственного и хозяйственного аппаратов уменьшилось число людей из интеллигенции и семей потомственных пролетариев, но увеличилось число людей из крестьянства и городской мелкой буржуазии. Среди непосредственного окружения Сталина выдвинулись такие люди, как Молотов, Берия, Каганович, Мехлис, Маленков, Багиров, Ворошилов, Шкирятов, Вышинский и т. п., которые представляли худшую часть партии и которых в первую очередь можно назвать перерожденцами, неспособными развивать далее революцию и революционные возможности Советского государства.
Не выдерживает критики и прямо противоположная версия, выдвинутая бывшим советским ответственным работником М. Восленским в его книге «Номенклатура». В противоположность И. Дейчеру, который думает, что Сталин при помощи террора ликвидировал «эмбрион» нового класса, М. Восленский пытается доказать, что, уничтожив старую большевистскую гвардию, Сталин, напротив, начал создавать основы «нового класса», который М. Восленский называет «Номенклатурой». М. Восленский пытается доказать, что в рамках советского руководящего слоя к середине 30-х годов возникла большая группа спаянных между собой молодых честолюбивых и крайне агрессивных руководителей, выдвиженцев Сталина, типа Н. Поспелова, М. Митина, П. Юдина, А. Жданова, А. Щербакова и др., которые как раз и составляли эмбрион нового класса и которые не только поддерживали Сталина, но и прямо толкнули его на проведение жестокого террора. Причем эти люди не только были выдвиженцами Сталина, но также и сами выдвинули его как своего вождя и могли таким образом влиять на его решения. М. Восленский пишет в своей книге: «В 1937 году, двадцать лет спустя после Революции, старая большевистская гвардия не была очень молода, но она могла надеяться просуществовать еще лет пятнадцать. Новые выдвиженцы номенклатуры не хотели, однако, давать ей в подарок эти пятнадцать лет возможной жизни: они слишком страстно желали занять посты руководства, занятые старыми революционерами. "Новая аристократия" была уже готова, она прошла суровую школу, она постигла искусство управления, ей оставалось только устранить старую гвардию... Старая большевистская гвардия состояла из людей, которые занимали свои посты как члены организации профессиональных революционеров. Снять со своих постов ленинцев – не каждого в частности, но всех в целом – было невозможно в рамках нормальной процедуры... Чтобы уничтожить старую гвардию, было только одно средство: нужно было разрушить ее моральный авторитет и представить долгие годы ее службы Революции как преступление... Сталин хорошо видел, какие завистливые взгляды бросали его номенклатурщики на ленинцев: они становились для них все более чуждыми и антипатичными, эти старики, которые сохраняли немного верности Революции, несмотря на хорошие посты и хорошую жизнь. Сталин понял, что достаточно сигнала, и эти создания злобы, вышедшие из того же источника, бросятся, как стая волков, на старые оригиналы, занимающие теплые места. И этим сигналом было убийство Кирова... Нужно быть глупцом, чтобы увидеть в ежовщине лишь дело рук Сталина, и идиотом, чтоб сделать Ежова единственным ответчиком. Сталин исполнил волю выдвинувших его людей, дав зеленый свет уничтожению старой ленинской гвардии. Мало кто проявил себя геройски в этой кампании. Но правила расправы с ними были отвратительны» [461] .