Как пишет в своей книге А. Верт, вечером 21 июня 1941 года Молотов вызвал посла Германии Шуленбурга, чтобы узнать у него причины «недовольства» Германии. Посол ничего не ответил на вопросы Молотова. Когда Шуленбург вернулся в посольство, его ждала инструкция от Риббентропа – посетить Молотова и зачитать ему документ с грубыми ругательствами Гитлера в адрес СССР. Это было фактически объявлением войны. По словам Шуленбурга, Молотов молча выслушал его, а потом сказал с горечью: «Это война. Как вы думаете, неужели мы этого заслужили?» [722]
По свидетельству Р. Малиновского, только в ночь на 22 июня округами была получена шифровка, в которой говорилось, что нападение Германии на СССР ожидается 22 – 23 июня. От войск требовалось скрытно занять огневые точки укрепленных районов, рассредоточить авиацию, привести войска в полную боевую готовность и т. п. На запрос – открывать ли огонь, если противник вторгнется на советскую территорию, – последовал ответ: на провокацию не поддаваться и огня не открывать(?). Но до войск эта директива не дошла, война началась через несколько часов [723] .
Несоответствие реальной обстановки и действий Сталина является настолько разительным, что его трудно объяснить. Адмирал Н. Г. Кузнецов писал: «Мне кажется, что под давлением неумолимых фактов И. В. Сталин с начала 1941 года стал понимать, что нападение Гитлера действительно возможно. Но, убедившись в том, что его расчеты на более позднюю войну оказались ошибочными, что наши Вооруженные Силы и страна в целом к войне в ближайшие месяцы подготовлены недостаточно, старался использовать все, что, по его мнению, могло оттянуть конфликт, и вести дело так, чтобы не дать повода Гитлеру к нападению, чтобы не спровоцировать войну».
Но сам же Кузнецов считает это объяснение недостаточно убедительным, ибо Сталин, «как человек с большим опытом, крупный политик, конечно, понимал, что отрезвить агрессора можно только готовностью дать ему достойный ответ – ударом на удар! Агрессор поднимает кулак, значит, надо показать ему такой же кулак» [724] .
Некоторые историки ссылаются на сознательно распространяемую немцами дезинформацию: они-де сосредоточивают войска на границах СССР, чтобы усыпить бдительность Англии. Действительно, Геббельс лично руководил этой кампанией по распространению ложных слухов. Но это были слишком дешевые хитрости, чтобы поверить в них перед лицом столь неопровержимых фактов. Г. К. Жуков утверждает, что военные были уверены в близости войны. Он готов принять вину на себя и своих коллег, которые не сделали всего, чтобы убедить Сталина в неизбежности близкой войны и необходимости провести все мероприятия по мобилизационным и оперативным планам. Но Жуков умалчивает, что робость или пассивность военных объяснялась созданным в армии режимом террора. К. Симонов справедливо писал: «Сталин несет ответственность не только за то, что он с непостижимым упорством не желал считаться с важнейшими донесениями разведчиков. Главная его вина перед страной в том, что он создал гибельную атмосферу, когда десятки компетентных людей, располагавших неопровержимыми документальными данными, не располагали возможностью доказать главе государства масштаб опасности и не располагали правами для того, чтобы принять достаточные меры к ее предотвращению» [725] .
К этим словам Симонова надо добавить, что, обладая неограниченной властью, Сталин не обладал достаточно глубоким государственным умом, он не умел предвидеть события, поэтому во внешней политике он был плохим стратегом. Планируя внешнюю политику, Сталин, как всякий деспот, исходил не столько из реального, сколько из воображаемого комплекса условий и факторов.
Конечно, те же упреки можно бросить и Гитлеру, ибо нападение на СССР было для Германии авантюрой. Тем более авантюристическими были расчеты одержать победу в войне в течение нескольких недель или, во всяком случае, до наступления зимы. Поэтому гитлеровское командование почти не заботилось о войсках второго эшелона и мобилизационных формированиях. Промышленность Германии не была подготовлена к длительной войне столь грандиозных масштабов. Германия могла победить в отдельных сражениях, но она не могла захватить и удержать все те громадные территории, о господстве над которыми мечтал Гитлер. Если Германия потерпела поражение даже при тех неслыханно благоприятных обстоятельствах, которые сложились для нее в 1941 году, то можно себе представить, что ожидало бы германскую армию в нашей стране при более разумном руководстве и в случае принятия необходимых мер по подготовке страны к войне. Опьяненный победами на западе Гитлер был уверен, что СССР – это колосс на глиняных ногах, который развалится после первых поражений. Но и этот авантюризм Гитлера надо было учитывать при планировании советской внешней политики. А между тем Сталин до июня 1941 года смотрел на Гитлера не как на склонного к авантюрам маньяка, принимавшего свои иллюзии за реальность, а как на разумного государственного деятеля. В 1941 году просчитались и Сталин, и Гитлер.
СТАЛИН КАК ПОЛКОВОДЕЦ В ГОДЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОИНЫ
Тот факт, что нападение Германии на СССР оказалось внезапным и наши войска не были готовы к его отражению и что именно Сталин несет за это главную ответственность, – этот факт признается сегодня советскими и западными историками всех направлений.
Все признают сейчас также и то, что наша страна вступила в самую тяжелую войну в истории человечества без лучших своих военачальников, уничтоженных Сталиным. Активный участник войны И. А. Сац писал в своих воспоминаниях: «Первые месяцы войны с гитлеровской Германией обнаружили, что потери в командном составе – от главных руководителей до командиров рот и взводов (которые хотя и не учтены, но имели не меньшее значение), в преподавательском составе – от военных академий до училищ и курсов – еще далеко не были возмещены. Ни одна война не могла погубить стольких командиров, как годы неоправданных репрессий. Если бы не эти репрессии, немцы не то что до Волги, может быть, и до Днепра не дошли бы. Не знаю точных данных о соотношении материальных сил. Думаю, что оно было не так уж велико в пользу Германии: немцы были лучше вооружены минометами, но в этом их легко было догнать, к тому же СССР уже располагал реактивными минометами, которых у немцев не было. В артиллерии немцы так и не смогли в ходе войны сравниться с нашей армией. По совершенству самолетов мы отставали вначале опять же потому, что репрессии в авиапромышленности помешали осуществить выпуск должного количества новых самолетов. Тяжелый немецкий танк «Т-4» уступал нашему среднему «Т-34» по маневренности и не превосходил его огневой мощью. В западных районах СССР в целом имелось примерно столько же советских дивизий, сколько было и у немцев. Первые же недели войны нанесли нашей технике и материальным запасам такие потери, которые значительно увеличили преимущество противника. Но и это поражение было связано с главной причиной нашей временной военной слабости – из-за удара, нанесенного по кадрам армии в предвоенные годы. Главным преимуществом немцев было преимущество в управлении и связи, в слаженности всех звеньев военной машины, в элементарной топографической грамотности среднего и младшего командного состава. Миллионами потерь на фронте и среди мирного населения, потерей огромных территорий заплатил за это советский народ» [726] .
Но если крупнейшие просчеты и преступления Сталина перед войной мало кто оспаривает, то поведение Сталина во время войны очень часто и очень грубо приукрашивается. Его изображают умелым и опытным полководцем, решительные действия которого помогли быстро преодолеть результаты просчетов и ошибок и одержать историческую победу над фашистской Германией. Подобного рода попытки реабилитировать Сталина как полководца предпринимались в 1966 – 1970 гг. и позднее в мемуарах многих маршалов и генералов, хотя некоторые из них совсем иначе отзывались о Сталине-полководце в своих статьях и воспоминаниях 1961 – 1965 гг.
Обобщая эти «подредактированные» воспоминания конца 60-х годов, доктор исторических наук Е. Болтин писал в директивном партийном журнале «Коммунист»: «Естественно, книги, написанные крупными командирами, лицами, занимавшими крупные посты в системе военного руководства, часто касаются вопроса о работе Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. В своих мемуарах командующие фронтами, заместитель начальника Генерального штаба рассказывают, что Верховный Главнокомандующий прислушивался к мнению подчиненных, считался с ними, когда эти мнения высказывались убежденно и обоснованно, что он обладал широким стратегическим кругозором, умел схватить решающее, основное в обстановке и четко определить цель и главное направление действия войск. Словом, со страниц воспоминаний советских полководцев И. В. Сталин при всей сложности и противоречивости его характера предстает как выдающийся военный руководитель» [727] .
Е. Болтин полемизирует в данном случае в первую очередь с Н. С. Хрущевым, который в своем «секретном» докладе на XX съезде КПСС справедливо и резко разоблачил миф о военной «гениальности» Сталина. Но факты, приводимые тогда Хрущевым, не были опровергнуты, а, напротив, в 1956 – 1965 гг. убедительно подтверждены сотнями авторитетных свидетельств, опубликованных в нашей печати. Поэтому попытки пересмотреть оценку Сталина как полководца, нередко предпринимавшиеся в последние 15 лет, – это попытки с негодными средствами.
Конечно, в условиях культа Сталина его имя превратилось в сознании народа и армии в некий символ, существующий как бы отдельно от своего реального носителя. Поэтому при тех невероятных трудностях, которые обрушились на советский народ, имя Сталина и вера в него в какой-то степени сплачивали людей и давали надежду на победу. При этом по логике любого культа все поражения и неудачи связывались с действиями других военачальников, с изменой, а с именем Сталина – только победы.
Историк не может пройти мимо этого сильного влияния мифа о Сталине на поведение солдат и офицеров, которые много раз поднимались в атаку с именем Сталина на устах. Но историк не может пройти и мимо неумолимых фактов, которые противоречат примитивной версии о Сталине как замечательном полководце, умелые действия которого будто бы обеспечили нам победу в Отечественной войне. Конечно, как Верховный Главнокомандующий Сталин принимал в годы войны немало верных решений, он соглашался (нередко после споров) с рядом дельных советов своих военных помощников. Но присущие Сталину грубость и ограниченность, презрение к людям, непомерное властолюбие, подозрительность, кабинетный стиль руководства не могли не отразиться и на его деятельности как полководца. В результате Сталин совершил в ходе войны большое количество непростительных ошибок, которые дорого обошлись стране и армии.