мания и Австрия уже не опасны. Опасность идет со стороны бывших союзников – главным образом, Англии и Америки» [193] .
Летом 1918 г. Бухарин стал редактором «Правды» и оставался на этом посту до конца 20-х гг. Несмотря на недавние разногласия между Лениным и Бухариным, их личные отношения были доверительны и даже дружественны. Как справедливо замечает С. Коэн, «среди ведущих большевиков не было никого, кто оспаривал бы ленинские взгляды чаще, чем Бухарин; тем не менее он стал любимцем Ленина. Их связывали привязанность, даже любовь и взаимное уважение» [194] .
Когда по решению VIII съезда партии было создано Политбюро из пяти членов и трех кандидатов, Бухарин вошел в его состав в качестве кандидата.
В годы Гражданской войны Бухарин не принимал участия в военной работе партии. Он стал одним из руководителей всей партийной печати и пропаганды, а также занимался налаживанием международных связей РКП(б), продолжая одновременно активную теоретическую работу. К 1920 г. он закончил свой крупнейший труд «Теория исторического материализма». Особую известность ему принесла написанная вместе с Е. Преображенским популярная книга «Азбука коммунизма» – «Популярное объяснение программы Российской коммунистической партии». Она выдержала много изданий и была переведена на несколько иностранных языков. В этот период 30-летний Бухарин начал и преподавательскую деятельность. Вокруг него объединяется группа его учеников и приверженцев, положившая начало получившей впоследствии известность «школе Бухарина». В мае 1920 г. вышла в свет книга Бухарина «Экономика переходного периода». Она явилась обобщением практики «военного коммунизма», который Бухарин рассматривал не как временную политику военного времени, а как основной метод преобразования капиталистического общества в социалистическое. Никто в нашей партии, и Бухарин в том числе, еще не предвидели нэпа – наиболее разумной, а в 1920 – 1921 гг. даже единственно возможной переходной политики. Поэтому книга Бухарина очень быстро устарела. Причиной этого стало не его личное, а коллективное заблуждение, которое разделял и Ленин, внимательно прочитавший книгу Бухарина и сделавший на ее полях множество замечаний, в том числе и немало критических.
Во время так называемой дискуссии о профсоюзах в начале 1921 г. Бухарин не поддержал ни Ленина, ни Троцкого; он пытался выработать собственную «буферную» платформу, что лишь запутало и затянуло дискуссию. Ленин был не на шутку раздражен. В брошюре «Кризис партии» он писал:
«До сих пор “главным” в борьбе был Троцкий. Теперь Бухарин далеко “обогнал” и совершенно “затмил” его, создал совершенно новое соотношение в борьбе, ибо договорился до ошибки, во сто раз более крупной, чем все ошибки Троцкого, взятые вместе.
…Мы знаем всю мягкость тов. Бухарина, одно из свойств, за которое его так любят и не могут не любить. Мы знаем, что его не раз звали в шутку “мягкий воск”. Оказывается, на этом “мягком воске” может писать что угодно любой “беспринципный” человек, любой “демагог”. Эти взятые в кавычки резкие выражения употребил и имел право употребить тов. Каменев на дискуссии 17-го января. Но ни Каменеву, ни кому другому не придет, конечно, в голову объяснять происшедшее беспринципной демагогией, сводить все к ней» [195] .
На X съезде партии Бухарин подписал резолюцию, составленную не Лениным, а Троцким. Эту резолюцию подписали также Дзержинский, Пятаков, Калинин, Преображенский, Раковский и еще 49 человек. Однако при голосовании эта резолюция получила всего 50 голосов, тогда как ленинская резолюция получила 336 голосов из 406 принимавших участие в голосовании [196] .
Что касается новой экономической политики, провозглашенной на этом съезде, то она была принята практически единогласно, и Бухарин вскоре стал одним из ее главных защитников и пропагандистов. Конфликт между Лениным и Бухариным отошел в прошлое. В то время как многие большевики трактовали нэп в первую очередь как тактический или стратегический маневр, Бухарин говорил: «Нэп… это не только стратегическое отступление, но и разрешение крупной общественно-организационной проблемы, а именно проблемы соотношения между отраслями производства, которые мы должны рационализировать, и теми, которые мы рационализировать не в состоянии. Будем говорить откровенно: мы попытались взять на себя организацию всего – даже организацию крестьян и миллионов мелких производителей… С точки зрения экономической рациональности это было безумием» [197] . Когда Ленин из-за болезни был вынужден отойти от руководства партией, Бухарин чаще других навещал Ленина и беседовал с ним. Бухарин горячо поддержал тот «новый взгляд на социализм» и пути дальнейшего развития, которые получили отражение в статьях Ленина «О кооперации», «Лучше меньше, да лучше» и др. Правда, Бухарин оказался еще большим «эволюционистом», чем Ленин. «Мы будем, – писал он, – многие десятки лет медленно врастать в социализм: через рост нашей промышленности, через кооперацию, через возрастающее влияние нашей банковской системы, через тысячу и одну промежуточную форму» [198] .
На XII съезде РКП(б) Бухарин, которому были известны заметки Ленина об «автономизации», попытался взять на себя защиту «грузинского вопроса», то есть по собственной инициативе попытался сделать то, о чем Ленин просил Троцкого. Однако авторитет Бухарина был тогда еще недостаточно высок, чтобы повлиять на решения съезда. В борьбе против троцкистской оппозиции Бухарин в целом поддержал «тройку», сохраняя, однако, определенную независимость в суждениях. Но в борьбе против зиновьевской, или «новой», оппозиции Бухарин, теперь уже полноправный член Политбюро, был, пожалуй, главным оппонентом Зиновьева и Каменева. Многие руководители партии не скупились тогда на комплименты в адрес Бухарина. «Самый крупный теоретик партии», «один из лучших теоретиков нашей партии», он имеет «смелость высказывать свои мысли даже и тогда, когда это идет вразрез всей партии», и имеет смелость «открыто заявлять о своих ошибках», человек, которого мы «все любим и будем поддерживать», – так говорили о Бухарине на XIV съезде партии С. Орджоникидзе, В. Молотов, А. Жданов, И. Сталин и некоторые другие ораторы [199] .
Мы уже приводили в начале этой главы основные высказывания Бухарина по проблемам строительства социализма и, в частности, о «врастании кулацких и капиталистических элементов в социализм». Это высказывания вовсе не означали отказа от принципа классовой борьбы. Бухарин не думал, конечно, что кулачество будет добровольно способствовать построению социализма или даже сохранится в социалистическом обществе. Однако, настаивая на более медленном и эволюционном пути развития социализма, на сохранении добровольного союза рабочего класса и крестьянства, Бухарин не мог, как политик, подробно развивать вопрос о будущей судьбе кулачества, которое в тот момент обеспечивало страну значительной долей необходимого ей товарного хлеба. Далее, взгляды Бухарина совпадали тогда с мнением большинства партийного руководства, не желавшего ка кой-то новой, «третьей» революции. Вот, например, что писал о перспективах развития деревни председатель ЦИК СССР М. И. Калинин: «Рост кулака многие воспринимают как досадный результат досадного расслоения деревни… Но можно ли говорить серьезно о действительном росте производительности в деревне без параллельного роста расслоения… Расслоение деревни есть необходимое следствие ее экономического роста. И Советская власть всеми имеющимися в ее распоряжении средствами помогает экономическому росту деревни, а значит, косвенно и расслоению. Кто хочет серьезно мешать, затормозить расслоение, должен остановить и рост деревни. Положительные элементы процесса расслоения перекрывают отрицательную сторону. Ведь вместе с расслоением растет и общее благополучие, в том числе и бедняков. Если говорить по правде, не подделываясь к бедняку, то увеличение производительных сил в деревне есть единственный способ улучшения положения маломощных. Ясно, что насильственная борьба с расслоением, поскольку она будет тормозить увеличение производительности, экономически вредна и политически бесцельна… Увеличение процента мощных трудовых хозяйств за счет слабых, мне кажется, надо приветствовать, ибо оно служит показателем развития крестьянских хозяйств и производительности в деревне. Многие как бы страшатся развития инициативы в слоях мощных трудовых хозяйств, боясь, что вместе с ростом хозяйств соответственно возрастет и буржуазно-кулацкая идеология среди этих слоев крестьянства… При советском строе… идеологическое влияние нашей государственности гораздо сильнее буржуазного. Расслоение деревни создает небольшой слой настоящей мелкой буржуазии в лице хозяйчиков, ремесленников, торговцев, кустарей, очень ограниченного числа высокопоставленных товарных хозяйств. Но если мы допускаем частный капитал в торговле, заключаем концессионные договоры с полной надеждой использовать их в интересах развития коллективного хозяйства, нет никакого сомнения, что и сельская мелкая буржуазия через госкредит, госторговлю и кооперацию будет способствовать росту общественного хозяйства. Подводя итог сказанному, я утверждаю, что расслоение деревни не только не мешает росту коллективного хозяйства, а, наоборот, увеличивает производительность и товарность в сельском хозяйстве и, следовательно, подготавливает элементы к коллективизму и, как бы это ни казалось парадоксально, расчищает почву для советской деревни» [200] .
Конечно, не все во взглядах и теориях Бухарина середины 20-х гг. было продумано до конца, он допускал немало высказываний, уязвимых для ортодоксальной марксистской критики. Главной теоретической работой Бухарина, в которой он изложил свое понимание нэпа и путей его эволюции, была книга «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз». Изданная в 1925 г., она переиздавалась в 1926 и 1927 гг.
Победа над зиновьевской оппозицией выдвинула Бухарина в число наиболее авторитетных членов партийного руководства. Бухарин стал официальным теоретиком партии и фактическим руководителем Коминтерна. Некоторые западные исследователи не без оснований говорят о периоде 1926 – 1928 гг. как о дуумвирате Сталина и Бухарина. Как пишет С. Коэн, «официальный большевизм 1925 – 1926 гг. был в основном бухаринским; партия следовала по бухаринскому пути к социализму. Его влияние распространялось не только на собственную партию и на вопросы внутренней политики. Его теории находили систематическое отражение и в резолюциях Коминтерна… С 1926 г. он почти в одиночку формировал официальные взгляды большевиков на внешний мир, международный капитализм и рабочее движение.