Иные из авторов сборника стремились доказать, что хотя Сталина знают в партии скорее как практика, в действительности он и крупнейший теоретик марксизма-ленинизма. Особенно много искажений содержалось в статье К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», где Сталину были приписаны такие заслуги в Гражданской войне, которых он не имел.
Уже в 1931 г. в предисловии к 6-томному Собранию сочинений В. И. Ленина редактор этого издания В. В. Адоратский писал, что работы Ленина надо изучать через труды Сталина. В новые издания своих книг по истории ВКП(б) Ем. Ярославский и А. Бубнов вписывали страницы о «заслугах» Сталина.
Можно предположить, что в восхвалениях Сталина, особенно усилившихся после январского пленума ЦК 1933 г., были и искренние ноты. Но еще больше было заботливо поощряемого подхалимского усердия. То, что первыми стали прибегать к неумеренным восхвалениям Сталина члены Политбюро, особенно Молотов и Каганович, сразу придало этим восхвалениям характер официального политического курса, которого должны были придерживаться и те, кто никогда не считали Сталина непогрешимым.
К общему хору восхвалений Сталина присоединились и бывшие лидеры оппозиции, причем их голоса звучали нередко громче других. Одна за другой в печати появились статьи Пятакова, Зиновьева, Каменева, которые в очередной раз признавали свои ошибки и правоту «великого вождя трудящихся всего мира – товарища Сталина». В первом номере «Правды» за 1934 г. была помещена огромная статья К. Радека, где он прямо-таки захлебывался от восторга, говоря о Сталине. Через несколько дней эту статью издали отдельной брошюрой тиражом 225 тыс. экземпляров.
Культ Сталина служил не только его неумеренному тщеславию, но и столь же неумеренному властолюбию, ставил его в особое положение, поднимал над партией на недосягаемую высоту и полностью изолировал от какой-либо критики. Сталин стремительно выходил из-под контроля ЦК, в составе руководства партией нарушалось необходимое равновесие. Это проявилось уже на XVII съезде ВКП(б), который прошел под знаком восхвалений Сталина. Почти каждый оратор говорил о «величии» и «гениальности» Сталина. Можно было подумать, что съезд собрался лишь для того, чтобы чествовать Сталина. Показательно, что впервые в практике партии XVII съезд не принял развернутого постановления по отчету ЦК, а предложил всем партийным организациям «руководствоваться в своей работе положениями и задачами, выдвинутыми в докладе товарища Сталина» [301] .
Естественно, что через Коминтерн культ Сталина стал сразу же насаждаться и во всех зарубежных компартиях, а это не могло не повлиять на стиль и методы их работы. Пример ВКП(б) поощрял к созданию культа собственных вождей, к извращению демократических принципов внутрипартийной жизни.
Известно, что Маркс и Энгельс крайне отрицательно относились к проявлениям какого-либо культа личности, включая, конечно, и все попытки возвеличить их деятельность. К. Маркс писал немецкому политическому деятелю Вильгельму Блосу: «Из отвращения ко всякому культу личности я во время существования Интернационала никогда не допускал до огласки многочисленные обращения, в которых признавались мои заслуги и которыми мне надоедали из разных стран, – я даже никогда не отвечал на них, разве только изредка за них отчитывал» [302] .
Столь же неприязненно относился к попыткам возвеличения его личности и В. И. Ленин. Сохранилось воспоминание А. Луначарского о том, что в 1918 г., вскоре после покушения на Владимира Ильича, выздоравливающий Ленин вызвал к себе управляющего делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевича и еще нескольких человек и сказал им примерно следующее: «С большим неудовольствием отмечаю, что мою личность начинают возвеличивать. Это досадно и вредно. Все мы знаем, что не в личности дело. Мне самому было бы неудобно воспретить такого рода явление. В этом также было бы что-то смешное, претенциозное. Но нам следует исподволь наложить тормоз на всю эту историю» [303] .
В № 12 журнала «Коммунистический Интернационал» за 1920 г. была опубликована статья Горького о Ленине и письмо Горького Г. Уэллсу, проникнутые духом культа личности. Ознакомившись с журналом, Ленин лично написал проект постановления Политбюро ЦК РКП(б) с осуждением статей Горького, «ибо в этих статьях нет ничего коммунистического, но много антикоммунистического. Впредь никоим образом подобных статей… не помещать» [304] .
Сталин иначе относился к восхвалениям в свой адрес. Факты дают основания утверждать, что Сталин не только не пресекал переходящее всякие границы подхалимское усердие некоторых своих приближенных, но, напротив, поддерживал и выдвигал этих подхалимов.
Через несколько лет в беседе с выдающимся немецким писателем-антифашистом Лионом Фейхтвангером, посетившим нашу страну, Сталин с показным неодобрением отозвался о бесконечных и неумеренных восхвалениях в свой адрес. По словам Фейхтвангера, он заговорил со Сталиным о безвкусном и не знающем меры культе его личности. «На мое замечание, – свидетельствует Фейхтвангер, – он пожал плечами. Он извинил своих рабочих и крестьян тем, что они были слишком заняты своими делами и не могли развить в себе хороший вкус, и слегка пошутил по поводу сотен тысяч увеличенных до чудовищных размеров портретов человека с усами, которые мелькают у него перед глазами во время демонстраций. Я указываю ему на то, что даже люди, несомненно обладающие вкусом, выставляют его бюсты и портреты – да еще какие! – в местах, к которым они не имеют никакого отношения, например, на выставке Рембрандта. Тут он становится серьезен. Он высказывает предположение, что это люди, которые довольно поздно признали существующий режим и теперь стараются доказать свою преданность с удвоенным усердием. Да, он считает возможным, что тут действует умысел вредителей, пытающихся таким образом дискредитировать его. “Подхалимствующий дурак, – сердито сказал Сталин, – приносит больше вреда, чем сотня врагов”. Всю эту шумиху он терпит, заявил он, только потому, что знает, какую наивную радость доставляет праздничная суматоха ее устроителям, и знает, что все это относится к нему не как к отдельному лицу, а как к представителю течения, утверждающего, что построение социалистического хозяйства в Советском Союзе важнее, чем перманентная революция» [305] .
Мы не будем говорить здесь о народнических представлениях о роли отдельных «великих» личностей. Известно, что и среди марксистов в первое десятилетие XX века существовало течение «богостроительства», к которому относились тогда А. Луначарский, В. Базаров и даже М. Горький. Они объявляли своей задачей создание на основе марксизма некой «пролетарской религии без бога». Сталин фактически выполнил эту задачу, но с рядом поправок. Он помог создать на основе марксизма нечто вроде религии, но только с богом. Всесильным, всезнающим и грозным богом новой религии был объявлен сам Сталин.
Н. И. БУХАРИН В НАЧАЛЕ 30-х гг.
Я уже писал о том, что «правая» оппозиция была в 1929 г. сломлена не только политически, но и психологически, что можно отчетливо проследить на поведении Н. И. Бухарина в начале 30-х гг. Назначенный в июне 1930 г. заведующим научно-исследовательским сектором ВСНХ, Бухарин аккуратно выполнял возложенные на него обязанности. Он, казалось, не замечал тех социальных катаклизмов, которые происходили в стране и которые оправдывали худшие из его предсказаний. Бухарин не встречался ни с Рыковым, ни с Томским. Его публичные выступления касались лишь вопросов планирования научно-технических исследований, но не текущей политики.
Бухарин не был избран делегатом XVI съезда ВКП(б). Конечно, он мог присутствовать на съезде как член ЦК, но он предпочел отказаться от участия в съезде, тем более что был в это время нездоров. Сталин требовал от бывших лидеров «правой» оппозиции новых покаяний; Рыков, Томский и Угланов должны были выступить на съезде партии с покаянными речами, Бухарин же отказался даже от какого-либо письма съезду, что вызвало резкую критику в его адрес со стороны многих делегатов. Все же съезд избрал не только Рыкова и Томского, но и Бухарина членами ЦК ВКП(б). Бухарин все еще пользовался популярностью среди значительной части партии.
Постепенно Бухарин расширил свою работу и в ВСНХ, и в Академии наук. Он не встречался со своими учениками, но встречался и беседовал со многими виднейшими советскими учеными, выступал с докладами на собраниях академии, принял участие в редактировании Собрания сочинений Ленина, писал статьи и памфлеты с критикой мирового капитализма. Бухарин живо интересовался литературой и поэзией, очень дружил с Горьким, а также поддерживал дружеские отношения с О. Мандельштамом. В доме Горького Бухарин несколько раз встречался со Сталиным. Они почти не беседовали друг с другом, но Бухарин с некоторых пор стал часто писать Сталину письма, на которые тот, впрочем, никогда не отвечал, но лишь подтверждал их получение. Сталин продолжал требовать от Бухарина покаяния, причем публичного и полного.
Впервые Бухарин выступил с осуждением своей «правой» теоретической платформы лишь на январском пленуме ЦК ВКП(б) 1933 г. Самокритика Бухарина была, однако, признана недостаточной, что нашло отражение и в решении пленума.
В январе 1934 г. в Москве собрался XVII съезд партии, о котором мы еще будем говорить в дальнейшем. И здесь Бухарин пошел на окончательную капитуляцию перед Сталиным. Он сказал в своей большой речи, в частности, следующее: «Ясно, что у “правых”, к коим я принадлежал, была другая политическая линия, линия против развернутого социалистического наступления, против нового штурма на капиталистические элементы, на который наша партия шла. Ясно, далее, что эта линия предполагала другие темпы развития, что она была фактически против необходимого форсированного развертывания индустриализации, что она была против… ликвидации кулачества как класса, что она была против решительного курса на переделку мелкого крестьянского хозяйства… что она была против всего нового этапа развертывания широкого социалистического наступления, совершенно не понимая его исторической необходимости и делая политические выводы, которые нельзя было иначе истолковать, как антиленинские… Ясно, далее, что победа этого уклона неизбежно развязала бы третью силу, ослабила бы до крайности позиции рабочего класса… привела бы к преждевременной интервенции… и, следовательно, к реставрации капитализма как совокупному результату обостряющегося внутреннего и внешнего положения при значительном ослаблении сил пролетариата и при развязывании сил антипролетарских, контрреволюционных… Ясно, далее, что товарищ Сталин был целиком прав, когда разгромил, блестяще применяя марксо-ленинскую диалектику, целый ряд теоретических предпосылок “правого” уклона, формулированных прежде всего мною» [306] .