Предыдущий премьер-министр Тарик Ормахель был еще одним пуштуном. Горы Спин-Гар, которые образовывали естественную границу между Афганистаном и Пакистаном, предложили своим непреклонным жителям защиту от шонгейри, как и от любого другого захватчика. Как следствие, пуштуны превратились из представителей примерно пятнадцати процентов населения Пакистана до вторжения в страну в представителей более семидесяти процентов его нынешнего населения, что означало, что любой непуштунский премьер-министр ... вряд ли преуспел бы.
По мнению Дворака, Ормахель сам по себе не был мягкосердечным. Он тоже придерживался весьма репрессивной и фундаменталистской интерпретации Корана, но он был, по крайней мере, немного более открыт тому, что считалось плюрализмом. В его глазах немусульмане не были личностями, но он был готов допустить реальную дискуссию в рамках ислама - в определенной степени и в строго запрещенных рамках - о его окончательном характере. Более того, он действительно был избран настолько демократически, насколько кто-либо мог быть избран в Пакистане после резни, учиненной там как шонгейри, так и самими пакистанцами, и он признал, что, нравится ему это или нет, Планетный союз должен остаться, и Пакистан должен приспособиться к этой реальности.
Конечно, это был поцелуй смерти. Сторонники Гилзая обвинили его в "коррупции на Западе" и в мягком отношении к богохульству, и верховная джирга отстранила его якобы по собственной инициативе. На самом деле, как поняли в то время аналитики агентства планетной разведки Патрика О'Салливана, джирга действовала в соответствии с приказом Гилзая в рамках его усилий по преобразованию Пакистана. На данный момент Ормахель жил в изгнании в Марокко - сторонники жесткой линии в Иране... плохо себя чувствовали после вторжения, и он был столь же нежеланным гостем в Афганистане, как и в Пакистане - в то время как Гилзаи управляли Пакистаном из восстановленной столицы Найя-Исламабад.
Столицу Ормахель отстроил в основном с использованием технологий уровня Гегемонии, предоставленных Пакистану бесплатно Планетным союзом, который Гилзай критиковал в своих почти ежедневных выступлениях.
- Правда в том, что Пакистан сползает назад, и это набирает обороты, - сказал Дворак, убирая руку с переносицы, чтобы спокойно посмотреть на своего шурина. - Гилзай, очевидно, серьезен, когда говорит, что он полон решимости "сохранить чистоту исламской республики", оставаясь вне Планетного союза и этого нашего ужасного, развращающего кодекса прав человека. Это его законное право, и никто здесь, на "Бастионе", не оспаривает его. Но он также использует тактику полицейского государства, чтобы помешать любому, кто хочет покинуть его исламскую республику, сделать это, и эта тактика включает в себя "исчезновение" диссидентов и преследование - черт возьми, линчевание - "богохульников". А еще есть Сиф аль-Наби.
- Сиф аль-Наби? - повторил Уилсон.
- Это настолько близко, насколько я могу подойти к тому, чтобы произнести это слово. В грубом переводе это означает "Меч пророка".
- Звучит не очень хорошо.
- Ты так думаешь? - Дворак с отвращением покачал головой. - Это новая военизированная организация, не имеющая официальной связи ни с его правительством, ни с НПВ, но люди Пэта Салливана чертовски хорошо знают, что Гилзай их субсидирует и лично руководит ими. Они действительно хороши в убийстве людей, которые ему не нравятся.
- Вот дерьмо. - настала очередь Уилсона покачать головой. - Никогда не бывает так плохо, чтобы какой-нибудь мудак не мог сделать все еще хуже, не так ли?
- Не так уж много, - согласился Дворак.
- Хотя для меня это звучит как хорошее "что, если", которое можно использовать в потенциальном сценарии Картрайта по обучению. Если только это не было бы противопоказано по политическим причинам?
- Ну, я тебя только слушаю! - рассмеялся Дворак. - "Противопоказано" моему шурину, космодесантнику?
- Позвольте мне поприветствовать вас еще раз, - сказал Уилсон, поднимая руку во второй раз, и Дворак рассмеялся еще громче. Затем он покачал головой.
- Не знаю, было бы это противопоказано или нет. Дай мне подумать об этом. Если я смогу урвать несколько минут времени у Джадсона на завтрашнем заседании кабинета министров, я спрошу его и об этом. Вероятно, это не имело бы значения, так или иначе, до тех пор, пока не просочилась твоя служебная записка Картрайту. С другой стороны, - задумчиво продолжил он, - я вижу некоторые возможные плюсы в том, чтобы убедиться, что утечка действительно произошла.
- Боже, как это по-макиавеллистски с твоей стороны, - пробормотал Уилсон. Затем ухмыльнулся, увидев выражение лица своего шурина. - Да, ты слышал это здесь! Два последовательных предложения - ну, прерванных моим приветствием, - в которых я использовал многосложные слова!
- И ты не упал замертво от растяжения мозга или чего-то в этом роде! - изумился Дворак.
- Нет, космодесантники - крепкие орешки. Но ты говорил?..
- Я говорил, что есть предел давлению, которое мы можем оказать на Гилзая, по многим причинам. Единственное, против чего и президент, и сенат, можно сказать, категорически выступают, - это государственное строительство путем военного вмешательства. Вероятно, в палате представителей есть большинство, которое было бы совершенно счастливо сделать это таким образом, если бы это просто позволило завершить процесс. Однако довольно многие страны, в которых работают наши сенаторы, сами испытали это на себе, и они на самом деле не горят желанием делать это с кем-либо еще. И даже если бы это было так, Джадсон достаточно умен, чтобы понимать, что это не сработает. Вы не можете построить другую нацию с помощью принуждения.
- Странно. - Уилсон склонил голову набок. - Кажется, я припоминаю довольно много случаев, когда Петр, Лонгбоу и их друзья применяли немалое принуждение.
- Для отдельных людей и групп, а не для целых обществ, Роб, - очень серьезно сказал Дворак. - Ты мог бы сказать, что вампиры могут убедить почти любого человека ... руководствоваться просвещенными личными интересами, чтобы выжить. Вы не можете сделать это со всем социальным шаблоном. И в данном конкретном случае парень наверху, безусловно, выглядит истинно верующим. Он действительно мог бы воспользоваться возможностью стать мучеником, и его осуждение вампиров как нечистых, проклятых слуг сатаны действительно находит отклик у его сторонников. Как я уже сказал, думаю, что его убеждения искренни, но очевидно, что он также признает тактическую ценность демонизации - прошу прощения за выражение - нашего самого мощного оружия "спецназа" в глазах всех пакистанцев.
- С другой стороны, это парень, который рассматривает военную силу и террор как стандартные инструменты, и который, вероятно, так же параноидально, как он говорит, относится к нам, "западникам", - даже если у нас очень много сенаторов-мусульман, помогающих формулировать политику Планетного союза. Если уж на то пошло, большинство наших мусульманских сенаторов хотели бы, чтобы с ним произошел трагический несчастный случай. Они ненавидят его с его версией ислама больше, чем почти кого-либо другого, кого я знаю, отчасти потому, что им претит его репрессивность на личном уровне, а отчасти потому, что они знают, как подобный ему режим играет на предрассудках западных фанатиков, которые вешают на каждого мусульманина на планете ярлык "исламского экстремиста". Так что я предполагаю, что он, вероятно, действительно проводит лишний час здесь или там, беспокоясь о нападении вооруженных сил Планетного союза на Найя-Исламабад. Маловероятно, что мы действительно сделали бы это, ты понимаешь, но он, черт возьми, наверняка сделал бы это на нашем месте, а это значит, что ему не помешало бы обдумать такую возможность. Итак, если генерал Картрайт спланирует чисто гипотетические учения по захвату и нейтрализации неназванного города в предгорьях неназванного горного хребта где-нибудь в неназванной стране на юго-западе Азии, и слух об этом дойдет до Найя-Исламабада...
- Никогда не позволяй сказать, что я упустил возможность быть полезным своему любимому шурину, - добродетельно сказал Уилсон.
- Просто убедись, что оно не просочится, пока президент не подпишет его!
- Этого не произойдет.
- Хорошо, - кивнул Дворак, затем проверил время и поднялся со стула.
- Что ж, ты удачно выбрал время, - сказал он. - Моргэйна и Мейгрид обе приезжают домой на день рождения своей мамы. Они тоже приезжают достаточно рано, чтобы переночевать, а я сажусь на шестичасовой рейс обратно в Гринсборо, чтобы успеть домой и приготовить ужин. - Он поморщился. - Я провожу слишком много ночей прямо здесь, на "Бастионе", и Шарон в последнее время доставляет мне из-за этого неприятности. Она любит напоминать, что для жителя Звездной страны при шестидесятикратной гравитации полет занимает всего около получаса.
- И она считает, что тебе следует закрыть магазин на полчаса раньше - ну, я не знаю, всего на час или два позже всех остальных? - просто чтобы ты мог вернуться домой, поспать в своей постели и немного расслабиться. - Уилсон покачал головой. - Черт. Я знал, что она была неразумна, но это...!
- Хорошо-хорошо! - Дворак взмахнул обеими руками в воздухе. - Я знаю. И действительно стараюсь. Я вроде как подозреваю, что она заставила девочек прийти домой пораньше только для того, чтобы они могли посмотреть на меня своими большими карими глазами и заставить меня вернуться домой. А Мэйлэчей дома в отпуске до конца недели. Уверен, что все трое тоже будут рады тебя видеть. Это убедит их в том, что космические эльфы все-таки не украли тебя.
- Дэйв, близняшкам сейчас по двадцать два, а Мэйлэчей через восемь месяцев станет офицером! Ну, ладно, третьим лейтенантом - скорее личинкой, чем настоящим офицером, но принцип тот же. Почему-то я почти уверен, что никто из них больше не верит в космических эльфов!
- Нет, но они так давно тебя не видели, что тоже не уверены, что дальше верят в дядю Роба, - парировал Дворак.