– Жми быстрее, все будет о'кей.
Муравко почти вытолкнул Булатова из квартиры и выглянул в окно. У подъезда стояла машина с красным крестом на борту.
– Ну, так что, Юлия Павловна, покрутим диски?
– Давайте лучше на свежем воздухе погуляем.
– Сколько ты меня знаешь, Юля? – Тень недоверия в Юлином голосе царапнула Муравко обидой. Неужто она допускает, что он способен на вероломство?
– Пятый год. Я десятый заканчивала, когда вы впервые пришли к нам.
– Не называй меня, пожалуйста, во множественном числе. Можешь?
– Не могу. Привыкла. Пойдемте к озеру, там приятнее, чем в квартире. – Нет, Юля рвалась на воздух не потому, что боялась чего-то. Сидеть в такой вечер в четырех стенах действительно глупо.
– Так что? Займемся астрономией?
Муравко прикидывал – если через парк выйти к озеру, то береговой тропкой они попадут на шоссе. Если устанут, можно вернуться автобусом или поймать попутную.
Юля шла рядом, не спрашивая, куда они идут. Она сразу и полностью доверилась Муравко, и это обрадовало его и одновременно обострило чувство ответственности. Привыкший думать только за одного себя, Муравко смутно ощутил в себе всплеск гордости и удовлетворения. Вспомнился Экзюпери: «Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил». Но ведь Муравко не собирался Юлю приручать. Это Булатов на нее нацелился. Только с Юлей номер у него не выгорит.
Эта мысль снова вызвала всплеск удовлетворения, и Муравко вдруг обозлился на себя: «Завидуешь ты ему, что ли?» И далее заставил себя размышлять реалистично, без отрыва от грешной земли. Во-первых, Булатов его друг. Надежный во всех отношениях человек. И если Юля не сваляет дурака, она будет иметь прекрасного мужа. А она не сваляет дурака, потому что девочка с умом. Булатов молод, уже кандидат, талантливый врач, лауреат! Своя квартира, этажом выше – отец, которому нужен и уход, и внимание, и, как ни горько, наблюдение. Так что тут никаких сомнений и быть не может. Муравко придется поздравить обоих и только порадоваться за них.
Единственное, что тут не стыкуется, это перелет полка в Заполярье. Чиж не станет просить, чтобы его оставили здесь. Не тот характер. Да и дело не только в характере. Полк для него – все. Он мог уйти еще два года назад, когда передавал командование Волкову. А он плюнул на амбицию и перешел на должность руководителя полетами. И все в полку обрадовались его решению. Поступи так другой – насмешек не избежать. А его только поздравляли, потому что Чиж и полк стали уже неразделимы. В этом полку он начинал сержантом, вырос до полковника. Разве он оставит его в трудную минуту. Тем более что в послевоенные годы служил на Севере, знает все тонкости организации летной подготовки, особенности полетов.
А раз Чиж не оставит полка, значит, и Юля с ним полетит. И придется Олегу Булатову сватать Верочку.
– Коля, как вы думаете, – Юля размышляла на той же волне, что и Муравко. – Отца возьмут на Север?
Они стояли среди старых сосен на берегу озера, серпом опоясывающего городскую окраину. Было тихо и безветренно, к запаху хвои подмешивался запах тлеющих водорослей, с противоположного берега доносился голос шоссе.
– Как он захочет, так и будет.
– Он не сможет без самолетов.
– Батька у тебя великий.
– У меня и мама великая. – Юля зябко передернула плечами – от озера тянуло прохладой. – Сначала они действительно не могли быть вместе. А когда он вернулся из загранкомандировки, надо было твердо сказать: или – или – и всем ее сомнениям пришел бы конец. Она любила его. А он: «Ты можешь остаться в Ленинграде пока». Она и обрадовалась. За диссертацию взялась.
Муравко набросил на плечи Юле свою кожанку. Она перехватила накрест полы и благодарно ему кивнула.
– Потом ей лабораторию дали. Я в школу пошла. Она попросила отца еще немножко потерпеть, уже докторскую заканчивала, а он опять не проявил характера. А может, уже и не хотел проявлять. – Юля тяжело вздохнула. – В общем, когда ей дали после защиты институт, все уже было ясно. Я тогда семилетку закончила. И приняла решение переехать к отцу. – Юля замолчала.
– Добрый он у тебя. А с вашим братом надо покруче, Юленька.
Юля кисло хмыкнула:
– Вот женитесь, тогда попробуйте, Коленька…
Они подходили к тому месту, где зимой купался в проруби Булатов. Муравко вспомнил и засмеялся. Юля удивленно повернула голову.
– Однажды зимой на этом месте у Булатова украли одежду. В подштанниках домой чесал, – приврал Муравко.
Юля тоже засмеялась.
– По-моему, в подштанниках был кто-то другой, да еще на лыжах.
Муравко как бы со стороны взглянул на себя и Булатова, вспомнив тот вьюжный день. По глубокому снегу сигает в коротеньких спортивных брюках посиневший от холода дылда, а за ним на лыжах в голубых подштанниках коротышка. Сюжет для «Фитиля».
– Я ведь по сей день не знал, кому мы тогда попались на глаза.
– Вы давно его знаете?
– С того самого дня, когда из проруби извлек. – Муравко самодовольно взмахнул рукой. – Считай, что спас жизнь государственному человеку. Лауреату!
– Он лечащий папин врач, – сказала Юля. – И вообще – крупный спец по сердечным делам. Вы разделяете его взгляды?
Муравко пожал плечами:
– Я не медик.
– Ничего вы не поняли, – засмеялась Юля. – Видите, белые ночи пошли на убыль? Видите, зажглись звезды?
– Вижу, – сказал он, поскучнев.
– Вы мне обещали урок астрономии.
– Ты еще, Юленька, не доросла до астрономии.
– Это почему же, Коленька?
– Потому что астрономия – наука для влюбленных.
– А что такое любовь?
– Привидение, о котором все говорят, но никто не видел.
– А я-то думала, что уж вы наверняка знаете…
Эти слова он слышал не только от Юли. Почему-то еще в школе к нему обращались за советом одноклассники, если у кого не получалась «дружба» с девочкой. Он был поверенным в сердечных тайнах почти всех однокурсников в училище. Когда приехал лейтенантом в свой офицерский отпуск домой в Советск, в тот же день к нему в гости прибежала Ира Воронцова. «Коля, посоветуй, не знаю, что делать…»
Муравко ухаживал за Ирой в десятом классе, она его учила целоваться, спешила доказать свою взрослость. И вот Ирку сватает молодой инженер, работающий на целлюлозно-бумажном комбинате, с квартирой, денежный, но она чувствует – не любит он, просто парню импонирует ее внешность. Ира была видной девочкой.
«А ты его любишь?» – спросил Муравко с видом знатока. «Если бы. Просто очередной шиз», – ответила она тоскливо.
Муравко до сих пор не знает, что именно его тогда разозлило. Но ругался он от души. Говорил своей бывшей подружке злые слова, обвинял в неразборчивости, не понимал, куда она торопится.
Спустя год Ира прислала ему трогательное письмо, полное счастья и благодарности. Она встретила прекрасного парня, рабочего. И хотя квартиры у них своей пока нет, но они живут в домике у его матери, живут счастливо – как говорится, в тесноте, но не в обиде.
В следующий отпуск к нему за советом приходила еще одна знакомая одноклассница, которая не могла решиться уйти от пьяницы-мужа, но и жить с ним у нее не было мочи. И Муравко вновь кипятился и вновь попал в цель: позже и у той сложилась новая семья.
И если сейчас Юлька спросит его совета, он опять заведется и со злостью скажет, что лучше Олега Булатова ей партии не сыскать никогда в жизни. И главное – не надо далеко бегать, спустилась этажом ниже – и все как в сказке. Муравко встречался с девушками, но настоящего чувства еще не испытал. Наслышан был основательно. Поэтому признался:
– Нет, Юленька, в сердечных делах мой опыт равен нулю. Посему за советом ко мне обращаться не советую.
Он был уверен, что огорчит этими словами Юлю, но почему-то услышал, как Юля тихо и радостно засмеялась:
– Я догадывалась.
– Ну и хорошо, – уже сердито буркнул Муравко.
Они вышли на шоссе прямо к автобусной остановке.
Народу на остановке было немного, но подошедший автобус был уже переполнен, и Муравко с Юлей едва втиснулись. Юля хотела развернуться к Муравко боком, но это ей никак не удавалось, а когда автобус тронулся, всех тяжело качнуло назад, и они оказались плотно прижатыми друг к другу. Юля исподлобья глянула на Муравко, не воображает ли он чего-нибудь, но Муравко, положив ей на плечо ладонь, напряженно вглядывался в окно, словно ему было крайне необходимо увидеть, где именно они сейчас едут.
Юля успокоилась и затихла. Муравко с любопытством прислушивался к своим ощущениям. В этом дозволенном объятии рядом с ним была женщина, а не подросток Юлька, которую он привык видеть на аэродроме.
Они вышли из автобуса недалеко от Юлиного дома.
– Папа уже вернулся, – сказала Юля, взглянув на окна.
– А лауреата нашего нет. Тоже работенка…
– Он уже давно веселится в своей медицинской компании.
– А где ты эти ложки разукрашенные добываешь? – спросил Муравко, вспомнив кухонную выставку.
– Это папа, – с гордостью сказала Юля. – Вам понравилось?
– Я был просто ошарашен! Думал, в сувенирных магазинах покупаешь. Это же мечта!
– Мечта у меня другая – увидеть северное сияние.
– Значит, ты с нами?
Юля внимательно посмотрела на Муравко. Даже в темноте он увидел, насколько серьезным был ее взгляд. Что она стремилась понять: в самом ли деле Муравко хочет, чтобы она была с ними, или что-то другое?
– Полечу, если Чиж полетит, – сказала, не отводя взгляда.
– А если нет?
– Значит, нет.
– Как же военная авиация без тебя? – дурашливо спросил Муравко. Он тут же пожалел, что снова взял этот тон, но уже было поздно.
Юля сжала губы и ничего не ответила. Она вдруг стащила с плеч кожанку, небрежно сунула ее в руки Муравко и сказала:
– Идите вы, Коленька, в свое общежитие. Чао!
– Юля, подожди! – только и успел он крикнуть вслед. Но Юля уже растаяла в темноте дверного проема.
7
Маша всегда просыпалась без будильника, и Волков не переставал удивляться этой ее наивысшей внутренней дисциплинированности. Сам он вечно недосыпал и без будильника встать не мог. Сегодня, на удивление, опередил звонок на целых десять минут. Сна не было ни в одном глазу. Но было ощущение досады от чего-то незавершенного, неисполнившегося, будто еще позавчера не вытащил занозу, и она сегодня напомнила о себе легким ознобом.