В пустом зале Глорио уже сидел за столом с кружкой вина в руке. Еще одна кружка ожидала барона. Теперь, в отсветах очага, барон смог рассмотреть графа как следует. Еще не стар, но порядком старше Руперта. Густой загар плохо скрывает мешки под глазами, белки в красных прожилках. Видно любителя выпить.
— Я наслышан о вас, как о тонком ценителе вин, граф. — Руперт не стал терять времени и начал с лести. Однако фраза, весьма светская и удачная по мнению барона, чем-то сильно удивила Глорио. Он поперхнулся вином и настороженно покосился на Руперта.
— Да?.. И что же вам еще обо мне говорили?
— Говорили… — Руперт сделал длинный глоток и вино в кружке кончилось. — Говорили что графство ваше изумительно красиво, а особенно красивы здесь женщины. Говорили, что вы человек честнейший и достойнейший, с древними корнями и богатым гербом. Говорили, что путники находят у вас гостеприимный кров и надежную защиту.
— Ага, — граф несколько расслабился, но смотрел на Руперта по прежнему недоверчиво. — Безусловно, я не только не препятствую вашему пребыванию на моих землях, но и напротив, всячески приветствую его и дозволяю вам с вашим спутником оставаться здесь, сколько пожелаете. Однако же в обязанности мои, коими наделен всякий землевладелец, входит и порасспросить проезжих, особенно если это люди достойные и родовитые. Не изволите ли рассказать, откуда держите путь и по какой надобности?
— По личной надобности. — Руперт крутил в руке пустую кружку. Ну на что годится пустая кружка? Разве что любопытным графам по голове бить… — Мои раны, полученные в сражениях под венскими знаменами, с возрастом стали открываться. Предчувствуя близкую кончину, я еду к Его Святейшеству исповедаться.
— К Его Святейшеству? — Граф теперь смотрел на Руперта с восхищением, что весьма тому нравилось. — Так, предчувствуя близкую кончину от открывшихся ран, вы вскочили на коня и понеслись через границы исповедаться Папе? Редкое счастье повстречать человека сколь мужественного, столь же и благочестивого. Вина нам, трактирщик, да не зевай впредь!
Трактирщик принес кувшин, наполнил кружку барону, затем графу и отошел на достаточное расстояние, чтобы не мешать господам беседовать. Куда только подевалась вся его живость.
Да, — вино было приличным, а граф любезным. Руперт решил немного задержаться.
— А юноша, сын одного из моих боевых товарищей, вызвался сопровождать меня. Не скажете ли, граф, сколько отсюда до Рима?
— Это как ехать… — граф говорил рассеянно, морща и без того порядком исчерченный лоб. — А этот ваш спутник… Как его имя?
— Эээ… Эдольфус фон Шрайбер… Да, Эдольфус фон Шрайбер. — барон махнул рукой хозяину, тот бесшумно скользнул к столу, быстро наполнил кружку и так же бесшумно вернулся к месту постоянной дислокации. «Какие тут замечательные трактирщики! — подумал Руперт. — Надо бы и наших пороть, пока не станут такими же.»
Граф между тем замолчал, чуть шевеля про себя губами. То ли он старался затвердить услышанное имя, то ли оно ему просто понравилось… Так или иначе, молчание затянулось, и прервал его Руперт.
— Граф, а часто ли через ваши земли проезжают достойные особы?
— Нередко, — тут же отозвался Глорио. — Весьма нередко. И многим из них я оказываю гостеприимство в своем доме. Надо сказать, что хоть я и пекусь неустанно о приличном состоянии постоялых дворов, иногда благородные путники не получают в них должных удобств.
— Да-да! — Руперт уже снова махал хозяину, позабыв тайную цель своего вопроса.. — Все эти трактирщики такие шельмы!
— Так вот… Не окажете ли вы мне честь перебраться завтра с утра в мои покои? Я распоряжусь, чтобы хозяин показал вам путь.
— О! Конечно! — кувшин был почти пуст, глаза барона слипались. — С превеликим удовольствием! Прямо как позавтракаем — отправимся к вам.
— Я польщен. — Глорио поднялся и чуть поклонился, прощаясь. Барон попытался воспроизвести движение итальянца, но забыл о кружке в руке и вылил почти все вино себе на сапоги. Впрочем, Глорио этого очевидно не заметил, так как даже не улыбнулся. Граф быстро вышел во двор, и, пока барон поднимался по скрипучей, словно в Вене, лестнице, послышался удаляющийся стук копыт.
При входе в комнату Руперта шатнуло, дверь с размаху ударилась об стену, задремавшая, уже полностью одетая, Эделия встрепенулась… Девушка, не ожидавшая, что на этот раз обойдется без крови, хотела уяснить себе причины такого поворота, но на все ее расспросы барон лишь пробурчал: «Утром… Достойный человек… А мы обманем… Треклятое вино… Шельмы!» После этого раздался храп, разговор явно был окончен. Эделия задвинула засов, подперла, как смогла, дверь стулом и, не раздеваясь, прилегла. Ей не спалось, и сон стал охватывать ее лишь под утро, на рассвете, за смеженными веками понеслись картинки детства, юности, веселья и игр, улыбка все отчетливее проявлялась на мягких губах…
И тут проснулся барон.
— Ооооооооууу… — изрек он, садясь на кровати и изучая обстановку. Этот процесс занял примерно полминуты, после чего Руперт пришел к единственно возможному выводу. — В путь!
— Что? — Эделия очнулась.
— В путь! Мерзавцы меня чем-то опоили. Не может голова болеть от такой малости. Значит так, завтракать нет времени, проломим голову хозяину заведения — и в путь. Графа этого я на обратном пути повстречаю, никуда не денется, отравитель. Однако поймать хозяина оказалось задачей нелегкой, непослушный итальяшка ни за что не хотел слезать с крыши. Наконец барон обратил внимание на солнце, полностью уже поднявшееся из-за холмов, и позволил Эделии уговорить себя не поджигать строение.
— Передай своему графу, что мы еще с ним повстречаемся!! Это говорю я, Руперт фон Мюнстер!! — проорал он напоследок и пришпорил коня.
33
15 июня, 10 часов утра
Увы, скачка была недолгой. Барон, прежде чем атаковать хозяина постоялого двора, предусмотрительно выяснил у него месторасположение графского дома, и теперь, опасаясь засады, решил обогнуть его лугами. Свернув с дороги, всадники понеслись под уклон по изумрудной зелени. Тяжело скакавшие кони, почувствовав облегчение, сами ускорили бег и Руперт слишком поздно заметил, что в высокой траве мелькают кротовые кучки. Барон натянул поводья, предостерегающе крикнув Эделии, жеребец на секунду вскинулся на дыбы, заслонив собой скачущую девушку, а когда опустился, несчастье уже произошло. Кобыла на полном скаку угодила передней ногой в скрывавшуюся под кучкой норку и теперь жалобно и визгливо ржала, от боли перекатываясь на спине из стороны в сторону. Рыцарь отыскал глазами свою спутницу и с облегчением увидел, как она приподнялась, опершись на руки.
Неожиданно оказавшись на земле, Эделия почувствовала как начинает саднить тело, сплошь ушибленное, и принялась было ждать обморока, но он не приходил. Через мгновение она поняла причину: острая боль в левой ноге. Боль стремительно нарастала, из глаз покатились слезы.
— Нога! Нога! — кричала она барону, который подошел помочь пострадавшей подняться и все не мог взять в толк, отчего та не может стоять ровно. — Нога сломана!
— Да, жалко кобылку. Но не расстраивайтесь так, мы пристроим ее к местным крестьянам, дадим пару золотых… Эделия? — Руперт никак не мог подобрать слов, чтобы объяснить девице, что хоть он и безумно счастлив, но повисать на его шее сейчас не вполне время и место. И еще его немного смущали потоки слез. Или это ее любимая лошадь? Так ведь даже ни разу не спросила, как ее кормят…
— Я! Я сломала ногу, барон!
Руперт словно окаменел, обнимая прижавшуюся к нему Эделию, но не ее слова были тому причиной. Через луг, спотыкаясь и хватаясь за высокую траву, прямо к обнявшимся рыцарям бежал Карл Лотецки. Доктору барон был бы лишь рад, но позади него на луг выезжали десятка три всадников с явным намерением изловить и бегущего доктора, и всех прочих.
— Чертова кобыла! — произнес барон с чувством, отчего Эделия сразу перестала рыдать.
Пытаясь понять, к ней или к лошади эти слова относятся, она обернулась. Всадники растянулись цепью и ехали не спеша, заботясь о конях. Несмотря на это, цепь быстро вытянулась подковой, а к тому моменту, как доктор добежал до барона, круг был готов замкнуться. Только тут Карл заметил обнявшуюся пару. Ловя воздух ртом и смахивая набегающий на глаза пот он некоторое время не знал, что сказать, но, наконец, выдавил из себя:
— Дюк Эллингтон… Отравлен… А у меня пузырек… Но я клянусь… Барон, простите меня… Спасите меня… — Карл повалился на колени скорее от усталости, чем в мольбе, и только тут увидел лицо Эделии. — Манон?! То есть… Простите…
Позади Руперта всхрапнул жеребец, рыцарь вдруг остро почувствовал запах гари. «Какое, однако, беспокойное место, — подумал барон. — Сутолока, вонь — словно на базаре в Танжере…» Всадники бестолково толкались по полянке, мешая друг другу: их послали за одним пешим беглецом, а тут трое, к тому же вид разъяренного Руперта слегка обескуражил и без того несобранное воинство.
— Горит!!! Дом графа горит! — завопил Руперт, тыча рукой в направлении, противоположном предполагаемому отходу. Предводитель сипло рявкнул «Все назад! За мной!» — и отряд отбыл на тушение. Руперт схватил Карла за ворот и сильно встряхнул.
— Истерики потом, — гаркнул он. — Надо убираться отсюда, и быстро! Подхватив охающую Эделию, он взгромоздил ее на своего коня, дал пинка Карлу и троица заковыляла к тракту. Довольно быстро выйдя на дорогу, Руперт увидел весьма кстати трюхающий по ней воз сена. Сунув вознице пару золотых и цыкнув на него зубом, отчего ополоумевший от страха и вида монет пейзанин горохом скатился с козел и брызнул в заросли, он впихнул Эделию в телегу, подсадил туда Карла на место возницы, и, со словами «Потом, все потом», вспрыгнул на коня и придал ему ускорение. И странная процессия быстро пропала из виду
34
15 июня, 11 часов утра
После того, как дом графа Глорио скрылся за горизонтом, тележные беглецы начали потихоньку приходить в себя. Все по-разному: фон Мюнстер орлиным оком оглядывал итальянские просторы в смутном предчувствии очередных сюрпризов, Эделия тихо попискивала от боли в ноге, Карл начал издавать более членораздельные звуки. Руперт размышлял: «Ногу Эделии надо бы срочно осмотреть и, по возможности, подлечить. Черт, — примерно так думал он, — знал бы я заранее, что в доме этого Глорио находится Манон, так не стал бы бегать, завез бы туда Эделию и пусть разбираются… А сейчас девушка ранена, помощь нужна… Правда, доктор есть, но не верится что-то в его исцеляющие способности. Ладно, отъехали мы на очень хорошее расстояние, — в конце концов решил бар