Руперт вопросительно посмотрел на Карла. Тот кивнул, подымаясь:
— Может понадобиться кровопускание, может быть даже иссечение. В лесу я не смогу этого сделать. Мы должны перенести ее в дом графа Глорио.
— Ну что ж, — поднялся Руперт с земли. — Давайте свяжем носилки и погрузим Эделию в повозку. Кстати, ты знаешь, кого ты, ничтожный предатель и изменник, имеешь счастье лечить? Это герцогиня императорского двора Эделия фон Шляппентохас. Слыхал про такую?
Карл слыхал. Он молча согнулся в почтительном поклоне. Эделия поклона не видела, она металась в бреду и горячке.
— Если ты ее не вылечишь, я тебя убивать не стану, не надейся. Я тебя изувечу. Будешь ползать в дерьме и блевотине, как самый мерзкий навозный жук, — пообещал Руперт Карлу. На всякий случай он положил руку на свой меч, но Карл и так ему поверил. Он опять склонился над Эделией и стал осторожно ощупывать ее опухшую лодыжку. Фон Мюнстер беспомощно озирался по сторонам, ища, на ком бы сорвать накатившее на него чувство безнадежности, беспомощности и отчаяния.
36
15 июня, 2 часа пополудни
Тут раздался стук повозки и на дорогу влетела легкая карета с двумя лошадьми в упряжке. Дверца кареты приоткрылась и из нее выпрыгнул Гюнтер. Он, растолкав хлопочущих Карла и Крисмегильду, бросился к лежащей Эделии, схватил ее за руку, заглянул под веко.
— Жива, слава Богу. Вот она где, наша беглянка. — После этого он поднялся и оглядел стоявших вокруг:
— Господин барон. Герр Лотецки.
Карл ответил ему невидящим и неузнающим взором и вернулся к своей пациентке.
А Руперт даже почувствовал облегчение. Ну наконец-то нашелся человек, который ответит на вопросы и даст полезный совет.
— Герр Гюнтер! Какими судьбами?
Карл резко вздрогнул при звуках этого имени, но носитель имени был ему незнаком и Карл опять потерял к нему всякий интерес. Гюнтер потянул Руперта за руку и они оба затворились в карете.
Гюнтер заговорил первым:
— Наконец-то я вас нашел. Вы не представляете, что творится во дворце после бегства молодой герцогини. Герцогиня-мать в бешенстве и отчаянии, император только и ищет повода, кого в отставку, кого в тюрьму, кого на эшафот. Если бы не донесение от Фихтенгольца, так и не знали бы где искать. Ну и вы тоже хороши. Уж весточку могли бы подать. Сами понимаете, с вами не просто девушка и даже не просто герцогиня. Тут приз целой империи и, может быть, судьба будущей войны.
— Фихтенгольц? — Руперт удивленно поднял бровь. — А вы знаете, что он…
— Предатель? — докончил за него Гюнтер. — Да, конечно. За что, по вашему, мне деньги платят?
— Тогда почему же…
— Он до сих пор не арестован? Ну, видите ли, господин барон, прямой метод не всегда самый лучший. Давайте я вам так скажу: Фихтенгольц на свободе нам сейчас полезнее, чем Фихтенгольц в тюрьме или на плахе. Я ответил на ваш вопрос?
— Да, вполне. То, что шут Строфкамиллин на Фихтенгольца работает, вы знаете?
— Ну, помилуйте, барон, вы меня еще кухарками и конюхами пугать начните. Что такое шут? Сегодня он жив-живехонек, поет, пляшет, и острит бездарно, а завтра от него кучка праха осталась. Простолюдины нас не интересуют. Что вы еще знаете, что могло бы быть мне интересным?
— Кое-что знаю. Я случайно слышал разговор Фихтенгольца о том, что принцесса Манон на самом деле подменена похожей на нее маркитанткой.
— Я уже в курсе. А вот если бы я узнал об этом хотя бы пару дней назад, многое пошло бы по-другому. Провели нас хельветы. Ох, как провели. Я себя таким идиотом чувствую. Готов бочонок портвейна хельветскому Гюнтеру послать. Помните портвейн? — Гюнтер слегка улыбнулся.
— Кто такой Зуухель?
— Смотря кого вы имеете в виду. Я знаю Зуухеля — булочника с улицы Барбароссы, Фридемана Зуухеля фон Цубербилера — начальника личной охраны императора и Зуухеля — слугу на посылках у ростовщика из еврейского квартала. Подумайте, христианин и на службе у гнусного ростовщика. Кстати, именно последний Зуухель периодически является к нашему другу Фихтенгольцу за платежами. А вы думаете почему Фихтенгольц пошел на измену? Причина весьма прозаична — деньги. Но кончит он на плахе, это я вам обещаю.
— Зачем вы велели Карлу отравить лжепринцессу? Не видели разве, что он по уши в нее втрескался?
— Во-первых, я еще не знал тогда, что Манон — фальшивка. Во-вторых, вы правы — мой человек сработал топорно и глупо. Выучил свою роль и гнет ее, смотреть по сторонам его уже не хватает. Он уже отправлен в Вену и там получит назначение командовать сторожевым постом на мазурской границе. В лесу, знаете ли, на болоте. Провалил дело, пусть теперь с комарами повоюет. Вы не представляете, господин барон, с какими людьми приходится работать. От Треплица, моего предшественника, такой сброд остался, что только держись. Да и теперь я только и слышу: возьмите того, примите этого. Наши дворяне почему-то считают, что работа в гюнтерах — лучшее, куда они могут пристроить своих байстрюков. Вы же знаете, в общественном мнении люди на нашей службе купаются в деньгах и с трудом отбиваются от сонма липнущих к ним красавиц.
— Зачем вам понадобилось убивать дюка Эллингтона?
— Абсолютно незачем, барон. Это не мы. Дюк — безобидный великовозрастный шалопай, в политику он не играется, наследником престола ни в коей мере не является. Ему велели таскать по Европе якобы принцессу, он и таскает.
— Так ли обязательно устранять Манон?
Молчание.
— Зачем вам нужна была полная карета фальшивой майолики?
Гюнтер снова не ответил. Его, казалось, больше привлекала игра солнечных лучей на ветвях деревьев за окном. Потом он перестал любоваться бликами на листьях и посерьезнел:
— Барон, нужна ваша помощь. В доме графа Глорио случилось что-то серьезное. Если действительно убит брат хельветского короля, то хельветские отряды могут здесь появиться уже послезавтра. Подданный Империи Карл Лотецки замешан в отравлении — последствия объяснять не надо? Лотецки служил у врага Хельветии, убийцы и контрабандиста фон Мюнстера — тут вы уже лично замешаны. В наших и ваших интересах погасить скандал как можно быстрее, не дать новостям уйти наружу, выиграть время. Это раз. Фаворитка императора и возможная наследница хельветского престола тяжело больна. Если Эделия умрет или останется инвалидом, император нам всем открутит головы. Это два. Таким образом и интересы государства и интересы ваши личные абсолютно совпадают. Они требуют, чтобы вы собственной персоной появились в доме Глорио и разобрались, что же там произошло. И позаботились о девушке. Известие в Вену, что Эделия найдена, я отправлю немедленно своими каналами. Вы согласны со мной?
— Согласен. — Руперт сказал это, даже понимая, что Гюнтер обращается к нему, как обращался бы к своему агенту. Но капризничать в его ситуации было бы глупостью. Гюнтер был прав во всем. Эделию надо спасать и с дюком тоже надо разбираться.
— Спасибо, барон. А у меня для вас письмо, просили из Вены передать. Письмо было от герцога и конверт, покрытый сургучными печатями, выглядел невскрытым. Руперт покосился на Гюнтера и стал читать. Письмо гласило:
«Любезный вассал наш, барон фон Мюнстер,
Не могу передать вам, как я был расстроен, когда вы так внезапно отправились в Вену и даже не заехали попрощаться. Я знаю, что вас призвал в столицу ваш долг повиновения императору, но, все равно, я душевно огорчен. Не сомневаюсь, что и в самых сложных условиях вы останетесь на высоте рыцарского долга и не уроните в грязь славное имя вскормившей вас своим материнским молоком Вестфалии. (Руперт представил себе Вестфалию, кормящую его молоком, и улыбнулся про себя). Хочу также сказать вам, барон, что я и герцогиня чрезвычайно озабочены тем, что вы до сих пор не женаты и не имеете наследника, а между тем годы ваши не молодые и служба опасная. Кому достанется ваш титул и ваше имение, если Господь распорядится вам пасть на полях сражений во славу нашего милостивого императора? Я не могу приказывать вам в столь деликатных вопросах, но подумайте об этом.
Пользуюсь также случаем передать вам наши последние новости. Лиззи, помните, я посылал вам ее портрет, чудо как расцвела и часто радует нас на балах своим замечательным пением и игрой на лютне. И недавно я посвятил в рыцари моего расторопного слугу с присвоением ему фамилии фон Вестфаллен в честь нашего замечательного края. Он часто расспрашивает о ваших, барон, подвигах и хочет быть на вас похожим.
Я и герцогиня желаем вам скорейшего и успешнейшего выполнения вашей миссии и возвращения в родные края. Надеемся скоро лицезреть вас на нашем традиционном осеннем турнире».
Фон Мюнстер тяжело вздохнул. Еще и с этого края подпирают. Герцог, фактически, приказывает ему максимально быстро вернуться, жениться и обзавестись наследником. А иначе его земли и титул достанутся выскочке фон Вестфаллену. Ладно, об этом подумаем, когда будет время. Сейчас главное — Эделия и дюк.
— Простите, барон, есть еще несколько вещей, которые вам лучше узнать сейчас. Первое. Ваша знакомая Строфокамилла фон Линц пытается вас разыскать. В данный момент она следует в своей карете по направлению к югу и будет здесь где-то завтра к полудню.
— А?..
— Скорее всего вместе с нею, но не в одной карете. Второе. Граф Глорио такой же падуанский граф, как я — веселая девушка. По нашим сведениям вся эта земля вместе с титулом куплены им недавно, а прибыл он из далекой страны на востоке и переменил имя, а зачем — неизвестно. Если узнаете, будет хорошо. Когда-то, лет двадцать назад, он был очень дружен с герцогиней Корделией и даже сопровождал ее в поездке по хельветским минеральным курортам. У него в доме висит большой портрет Корделии, а у Корделии в будуаре стоит его подарок — чучело медведя. Возможно, он считает, что герцогиня Эделия — его дочь. Это хорошо, будет лучше о ней заботиться.
Руперт открыл рот и так с открытым ртом вышел из кареты. Когда он закрыл рот, карета с Гюнтером скрылась, как будто ее никогда не было…