Так что же случилось? Проведали про связи с Хельветией? А доказательства? Да и знал он Арнульфа — тот скорее приказал бы тихо-мирно удавить изменника. Неужели Цубербилер донес? Или, не дай Бог, нашли Манон? Ладно, это потом, потом. А вот куда бежать теперь? Вон из столицы? Нет уж, Гюнтер только этого и ждет. Необходимо затаиться здесь, в центре событий, где у него еще остались связи, агенты, возможности, средства. Значит, тамплиеры. Что ж, как «Гость Храма» он немало сделал для Ордена — пора и Ордену кое-что сделать для него…
Барон резко свернул в проулок и налетел прямо на графа Фридемана Зуухеля фон Цубербилера. Граф был при полном параде — сапоги начищены, генеральский мундир сверкает, грудь колесом. Он только что вернулся из своей поездки в Грамсдринкшнеллер и выглядел сейчас усталым, но довольным. Поручение императора выполнено, доказательства измены Треплица — вот они, в свитке за пазухой, а в небольшом домике за углом его ждет отдых и завтрак. Правда, времени на отдых совсем мало, необходимо спешить вдогонку за Арнульфом, но что поделаешь… такова служба.
Столкнувшись лицом к лицу, Адольф и Фридеман от неожиданности на какое-то мгновение замерли, однако рефлексы военного оказались быстрее. В глазах барона еще не прошло удивление, а меч уже был приставлен к его груди.
— Ваше оружие, барон, — ехидно произнес Фридеман, — вы арестованы за измену императору.
Треплиц устало поник плечами, медленно отстегнул меч и протянул генералу. Фридеман, ожидавший чего угодно, но только не молчаливой покорности, даже несколько опешил. Этого мига барону вполне хватило. Откуда-то из складок одежды Адольф выхватил горсть рыжего порошка и бросил прямо в глаза своему противнику. Фон Цубербилер ошарашено замигал, закашлялся, по его щекам потекли слезы. Теперь барон не медлил: в его руках возник небольшой острый клинок и он ударил. Бывший глава секретной службы хорошо знал куда бить — смерть наступила сразу…
Барон оттащил тело в сторонку и огляделся. Этот район Вены был ему хорошо знаком. Квартала через два жил его старый соратник и, пожалуй, единственный друг. Быстро подобрав генеральский меч и отстегнув мешочек с деньгами, барон собрался было пошарить за пазухой — мало ли что, как вдруг заслышал гулкие шаги случайного прохожего. Треплиц отдернул руку и поспешил прочь…
69
18 июня, половина десятого утра
Гюнтер только что проснулся и еще нежился в постели, когда внезапно поступило сразу два сообщения. Первым пришел сменившийся соглядатай от дома Треплица и объявил, что барон до сих пор не появлялся, а ребята спрашивают ждать ли им в доме весь день, и если ждать, то можно ли зажечь камин?
Сон как рукой сняло. Соглядатай вылетел из дома, ошпаренный длинным и цветистым ругательством, в котором поминались все известные теологии демоны, сам соглядатай и все его предки вплоть до десятого колена, а также предки всех тех олухов, которые сидели в засаде. Взбешенный Гюнтер забегал по кабинету.
Ему было 35, но он уже начал седеть: чертова работа. И если бы все зависело только от него — но приходится работать с совершенно непроходимыми тупицами! Можно ли зажечь камин! А про каминную трубу мозгов не хватило подумать? Кретины! Может еще пирушку устроить да менестрелей пригласить? Просто кошмар какой-то. Он-то думал, что хоть в столице работники получше, а оказалось, такие же бездари. Гюнтер был до того зол, что даже забыл, что в засаде сидят исключительно его люди из Зальцбурга.
Второе послание принес какой-то старый служака — Гюнтер даже имени его не помнил. Он сообщил, что полчаса назад на окраине Вены найден труп генерала фон Цубербилера, убитого ударом ножа. Ни денег, ни оружия при генерале не оказалось.
— Грабители! — высказал свое мнение служивый и жадно покосился на кувшин вина, стоящий на столе, — совсем обнаглели, почитай средь бела дня лютуют!
Гюнтер кивнул головой, старик налил себе в кружку вина, выпил, крякнул от удовольствия и удалился.
Злость Гюнтера уже прошла. Известие о смерти фон Цубербилера одновременно и обрадовало его, и насторожило. С одной стороны, он недолюбливал имевшего большое влияние генерала. Однако… Теперь придется расследовать это убийство, а у него и так дел невпроворот: Манон, Треплиц… Куда запропастился этот старый индюк? Неужели снова перехитрил? И теперь, вместо казавшегося таким легким ареста, за Треплицем придется гоняться по всей Европе. А он так нужен — кто кроме него знает где Манон? Надо срочно перекрыть дороги…
Гюнтер налил себе вина из кувшина, стоявшего на столе, и жадно отпил из чашки. Вино горчило. «Странно, — подумал он, — отчего такой привкус?» И внезапно вспомнил имя старого служаки… Перед глазами все поплыло и Гюнтер медленно опустился на пол.
70
18 июня, 10 часов утра
Ничем не примечательный одноэтажный домик стоял в глубине сада на окраине Вены. На несколько мгновений Треплиц замер у двери, как будто не решаясь войти, но затем решительно постучал и замер в ожидании. Дверь не открывали долго. Наконец, она отворилась, и в темном проеме показался пожилой худощавый господин в надвинутом на глаза капюшоне. Треплица он узнал сразу и слегка кивнул, приглашая пройти в дом.
В просторной и совершенно пустой комнате царил полумрак, горела лишь толстая высокая свеча перед большим распятием. Человек в капюшоне молча указал Треплицу на простую деревянную скамью у стены.
— Вы запыхались, мой друг, — тихим голосом сказал он.
— Возраст, — пожал плечами Треплиц.
Ему никогда не нравился этот аскетичный старик — руководитель провинции храмовников в Вене. Про него ходили жуткие слухи и их несколько встреч в бытность барона на посту главы секретной службы, оставили самое неприятное впечатление. Но решение было принято и отступать было поздно. Труп генерала наверняка найден, дороги перекрыты, интересно, жив ли еще Гюнтер?
— Вы знаете мой статус? — поинтересовался Треплиц.
— Желанный Гость Храма, — чуть скривив губы в едва заметной усмешке так же тихо произнес хозяин.
Барон позволил себе улыбнуться в ответ.
— У меня важное, — он сделал паузу, выделяя слово «важное», — и очень срочное сообщение для Великого Магистра.
Старик в капюшоне внимательно посмотрел на Треплица:
— Я вас слушаю.
— Но не понимаете, — чуть раздраженно ответил тот. — Мое сообщение только для Великого Магистра, — Треплиц сделал привычную паузу и добавил, — от этого зависит судьба Священной Империи.
— Чего же вы хотите от меня?
— Укрытия, — глядя прямо в глаза старика, заявил Треплиц, — я знаком с тайным шифром Ордена, — лицо хозяина непроизвольно вытянулось, — и азами алхимии. Отправьте мое письмо голубиной почтой и обеспечьте надежное укрытие до того, как придет ответ…
Часть восьмая
71
17 июня 1241 года, 11 часов утра
Последнюю неделю младшему гуунтеру хельветской секретной службы отчаянно, просто безумно не везло. Все летело кувырком, вставало с ног на голову, трещало по швам… Старая карга Судьба язвительно гримасничала и показывала свой противный сморщенный язык. Отправился в церковь — срезали кошелек с месячным жалованием. Заскочил на службу оформить донос — получил нагоняй за отсутствие должного усердия. Вернулся домой, заглянул в соседнюю конюшню — застал жену с конюхом. Хотел тут же заколоть негодяя, поскользнулся и угодил головой прямо в неубранную кучу навоза. Конюх сбежал. Жена прекратила истерично реветь и начала истерично смеяться. Умылся, вяло поколотил жену, сел ужинать с детьми, глядь, младшенький — ну вылитый конюх! Как раньше не замечал? Старший, слава Господу, совсем другой. Но если подумать, так на бывшего повара смахивает.
Теперь вот это дурацкое задание, от которого ни чинов, ни денег… Какой-то идиот донес, что в Богом забытой деревушке на границе с Империей местный лекарь Ахногель Гриппиус занимается изготовлением фальшивой майолики. Дурость какая — лекарь и майолика! Конечно, никакой майолики у этого Гриппиуса не оказалось — ни фальшивой, ни настоящей. Просто у соседей козы попередохли, которых Ахногель со своего огорода гонять замаялся — вот и вся майолика. Только задницу от долгой езды отбил.
Сам лекарь оказался человеком весьма учтивым, угостил гостя «сладким льдом» собственного приготовления, предложил отдохнуть денек-другой перед обратной дорогой, подлечить… э… больное место специальными мазями. И вот теперь они неторопливо закусывали, разбавляя тихий летний день вином и беседой. Болтал, правда, больше сам Ахногель. А гуунтер вполуха слушал местные деревенские сплетни. О том, как лет пять назад поймали настоящую ведьму — в канун святого праздника Пасхи наслала понос на полдеревни. О том, как деревенские девки пытались кузнеца приворотным зельем опоить. О том, какое несчастье случилось с молодой знатной парой… О, пожалуй, это стоит послушать внимательнее.
— Приехали они сюда уж месяца как два, — продолжал Гриппиус, — по всему видать, знатные господа. Молодые оба, должно быть, поженились только. Да тайком от родителей, так подозреваю. Я-то у них часто бывал, — доктор печально вздохнул, — молодой господин очень хворал. Лихорадка его мучила, да странная какая-то: временами вроде бы на поправку идет, а затем снова еле жив. Слыхал я, что в сарацинских странах такая болезнь водится. Короче говоря, помер он намедни. Вчера похоронили на нашем кладбище. А она, как увидела, что муж сподобился, так умом и тронулась. Сидит лохматая, неприбранная, в одной, простите, рубашке да хохочет целыми днями. Хохочет да плачет. При дворе себя воображает, будто принцесса она…
— Кто?! — вскочил пораженный гуунтер, — принцесса?! Ну-ка, старый дуралей, одевайся скорее да веди к ней!
72
17 июня, полчаса до полуночи
Отдалившись на безопасное расстояние от имения графа и его баскаков, Руперт и Крисмегильда устроили привал в небольшом лесном гроте, хорошо укрытом с дороги кустами лещины и можжевельника. Под ногами стелился толстый слой пружинистой хвои, на который они набросали свежей травы и расстелили рупертов плащ. Надо было передохнуть и обдумать — куда дальше двигать и на чем. Руперт предложил спрятаться в цирке до завтра, подкрепиться, а потом найти для девушки лошадь — и в Рим. Все казалось ему хорошо и ладно, наверно это уравновешенная и неунывающая Крисмегильда действовала на него как аквавита. От совокупного действия вчерашнего удара по башке, голода, удавшегося так легко побега и свежего воздуха, голова слегка кружилась, и все виделось как бы в голубой дымке.