– Ну, три. Три дня получается.
– Если эти три дня не приходятся на выходные, мадам, то три дня равняются больше, чем половине рабочей недели. Если же приходятся (а это бывает не так часто), то все равно остается один рабочий день.
– Ну, и что?
– Я сказал бы, что нужно заказать не двадцать будильников, а двадцать два. И прибавьте десять банок валерьянки. За мой счет, мадам.Джеймс жертвует собой
– Джеймс, вы все-таки хам.
– Почему, мадам?
Джеймс выныривает из буфета. В руках его сахарница.
– Потому что вы знаете, что я пью чай без сахара! Со вчерашнего дня!
– Но я пью чай с сахаром, мадам.
– Очень плохо, Джеймс.
– Очень хорошо, мадам. Но я все же настаиваю.
– Ну и толстейте себе на здоровье.
– Я буду стараться, мадам.
– Вот и старайтесь.
– Очень хорошо, мадам.
– Очень хорошо, Джеймс.
– Могу ли я поинтересоваться причиной столь плохого настроения мадам?
– Можете. Интересуйтесь.
– В таком случае: интересуюсь. Мадам.
– Значит, вам интересно, да?
– Да, мадам.
– Джеймс, если вам неинтересно, можете не спрашивать!
– Почему, мадам?
– Потому что это не входит в ваши профессиональные обязанности.
– Не уверен, мадам.
– Мне все ясно.
– Что, мадам?
– Все понятно. Джеймс!
– Да, мадам?
– Почему вы не спрашиваете, что мне понятно?
– Я весь в нетерпении.
– В таком случае, отвечаю: я всех ненавижу.
– Вы это уже говорили вчера, мадам.
– Да, говорила. А вы отняли у меня последнюю надежду избавиться от ненависти.
– Они ходят и разговаривают, мадам?
– Да! И вы представить себе не можете, как это бесит!
– Бесит, мадам? Впрочем, вы правы: в вас и вправду словно вселился бес.
– Может быть.
– Что, если я предложу вам кусочек торта?
– Я убью вас, Джеймс. Вы же знаете, что я не ем сладкого. Впрочем, даже если бы я и согласилась, они ведь не перестанут.
– Ходить и разговаривать?
– Именно ходить и разговаривать.
– Боюсь, мадам, они действительно не перестанут.
– Джеймс, какой вы мрачный тип!
– Съешьте кусочек торта, мадам.
– Джеймс, вы уволены.
– За что, мадам?
– За провокацию.
– Но ведь завтра ваше сиятельство отправляются на день рождения.
– Ну и что.
– Если я правильно помню, в гостях мадам позволяет себе скушать немного сладкого.
– Мадам позволяет себе скушать не менее трех кусков торта, полтарелки бутербродов и вазочку конфет.
– На здоровье, мадам.
– Джеймс, кто из нас Джеймс?
– Не совсем понимаю мадам.
– Ну как же. Это же вам положено следить, чтобы все было по правилам.
– Думаю, да, мадам.
– Вот. А вы меня провоцируете.
– В разумных пределах, мадам.
– Ха-ха. В чем же здесь разумность?
– В том, мадам, что я рекомендовал бы скушать один кусочек торта сегодня и один – завтра.
– Джеймс, вы все-таки уволены! Вы же знаете, что я ем сладкое только в гостях!
– В ужасающих количествах, мадам.
– И вообще. У вас редкий дар уговаривать. Отрежьте-ка мне, действительно, кусок торта. И вообще, один кусок – это несерьезно. Раз – и ничего не осталось.
– Если мадам не возражает, я посоветовал бы есть медленно, смакуя каждый кусочек.
– Мадам возражает.
– Отчего же?
– Оттого, что смаковать каждый кусочек во-первых, долго, во-вторых, невкусно. Вкусно набить полный рот и…
– Но ведь это ужасно, мадам!
– Молчите, Джеймс, вы ничего не понимаете. Несите скорее торт, я вам покажу, как надо его есть.
– Нет, мадам.
– Что?!
– Нет, мадам. Я пересмотрел свою точку зрения. К тому же, вы все равно завтра идете в гости. И там сможете предаться этому своему… гастрономическому разгулу.
И Джеймс уходит.
– Что вы мне принесли, Джеймс? Что это?
– Овсянка, мадам.
– Джеймс, вы убийца!
– Нет, мадам.
– Нет? Ладно. А скажите, дорогой Джеймс…
– К вашим услугам, мадам.
– …куда вы денете остальной торт?
– Этот мелкий вопрос не должен волновать мадам.
– Вы его съедите, а? Джеймс! Джеймс, вы это назло!
– Совсем наоборот, мадам.
– Я же есть хочу!
– Приятного аппетита, мадам.
– Сами вы дурак, Джеймс.
– Я склонен относить вспышки раздражения мадам к голоду. Скушайте овсянку, и вам станет гораздо лучше.
– Я сейчас брошу этой кашей вам в голову, Джеймс.
– Категорически не согласен, мадам.
– Я тоже, Джеймс.
– Мадам останется без ужина.
– Джеймс, я хочу торт.
– Увы, мадам.
– Джеймс! Я все равно доберусь до холодильника. Пустите меня!
– Мадам, вы ведете себя как ребенок.
– А вы – как садист!
– Один кусочек, мадам.
– А что будет с остальными кусочками?
– Вы действительно хотите это знать, мадам? Я их съем.
– Как! Вы не можете!
– Мадам должна следить за фигурой. Следовательно, я принесу себя в жертву.
– Вы так благородны, Джеймс.
– Благодарю вас, мадам.Джеймс борется с мизантропией
– Джеймс, если бы вы только знали, как меня все раздражает!
– Что – все, мадам?
– Все. Эта дрянная погода… ведь у нас четыре осени в году, Джеймс! И еще летом жара. Я не могу жить в стране, где все время то жара, то осень!
– Прекрасно вас понимаю. Мадам расстраивают только климатические условия?
– Нет, Джеймс, не только. Меня раздражает все. Особенно люди!
– Вот как?
– Они ходят и разговаривают. Сколько ни делай вид, что их нет, сколько ни проходи мимо, они все равно!
– Что мадам имеет в виду под словами «они все равно»?
– Мадам имеет в виду, что люди все равно есть! Они ходят и разговаривают!
– Может быть, мадам расскажет несколько подробнее?
– Джеймс! Прекратите меня перебивать!
– Да, мадам.
– Джеймс, только представьте: вы идете по улице. Представили?
– Представил, мадам.
– А навстречу вам идут люди! Представили?
– Это случается довольно часто, мадам.
– И вот теперь представьте: вы пытаетесь обойти их слева.
– Очень хорошо, мадам.
– А они… они…
– Что, мадам?
– Они сворачивают влево!
– Это не совсем удобно, мадам?
– Именно! Дальше: вы сворачиваете вправо.
– Мне кажется, я понял, мадам.
– Не мешайте мне! Так вот: вы влево – и они влево. Вы вправо – и они вправо.
– Это довольно забавно.
– Да?
– Мне так кажется, мадам.
– А мне нет!
– Это очень печально, мадам.
– Очень, Джеймс. А что же делать?
– Улыбнуться и пройти мимо, мадам?
– Джеймс, вы хам! – кричит Мадам вне себя от возмущения.
– Неужели, мадам? – спрашивает Джеймс.
– Да! Потому что с той стороны, с которой вы собираетесь обойти этих людей, уже появились другие.
– Такой способ передвижения называется «лавировать», мадам.
– Без вас знаю!
– Очень хорошо, мадам. А такой способ разговаривать называется «огрызаться», мадам.
– Простите, Джеймс.
– С удовольствием, мадам.
Мадам вскакивает и начинает ходит из угла в угол, заламывая руки.
– Джеймс, что мне делать. Что мне делать? Боже мой, Джеймс, я не знаю, что мне делать! Почему правила дорожного движения есть, а правил тротуарного – нет? Почему?
– Они есть, мадам, – замечает дворецкий.
– Как?! Где?!
– Кхм-гхм. Этого я не знаю, мадам. Мне приходилось о них слышать.
– Вы непостижимый человек, Джеймс. Признайтесь: вы все это сами сейчас придумали!
– Нет, мадам. Я читал.
– Где это вы читали?
– Стыдно признаться, не помню, мадам. Помню лишь, что это было около двадцати или, может быть, тридцати лет назад. Я учился в школе, мадам.
– Так, ладно, – Мадам плюхается в надувное кресло, потому что других кресел в доме не имеется. – Поверю вам на слово. Что там было написано?
– что-то насчет пешеходов, идущих навстречу друг другу. Кажется, те, кто идет туда, обходят тех, кто идет оттуда, с левой стороны. И наоборот, те, кто идет оттуда, обходят тех, кто идет туда, с правой стороны.
– Так. А как определить, с какой стороны «туда», а с какой «оттуда»?
– Увы, мадам. Боюсь, что даже, если я найду эти правила, вам придется…
– Что мне придется?
– Затрудняюсь сформулировать точно. Вероятнее всего, открыть нечто вроде «Школы пешеходного движения». Чтобы люди могли ознакомиться с правилами.
– Это ерунда, Джеймс.
– Я думаю, вы правы, мадам. У нас не считается хорошим тоном следовать правилам.
Мадам шипит – нечленораздельно, но крайне злобно.
– Мне кажется, я понял вашу мысль, мадам, – говорит Джеймс. – Мизантропия – довольно распространенное явление в наше время.
– А еще пробки, реклама и хамы! – разгоряченно добавляет Мадам. – А обслуживание?! Это же не обслуживание! Это я не знаю, что!
– Кадровые проблемы, мадам.
– Я знаю!
– А также общая перенаселенность города.
– Да, да.
– И общее состояние нервной системы мадам.
– Знаю! – рявкает Мадам. – Все равно ненавижу.
– Что, мадам?
– Все! Все ненавижу!
– Что же вы намерены предпринять по этому поводу?
Мадам долго думает. Потом говорит.
– Ну, вот что. Так дальше жить нельзя. Нет, нельзя! Джеймс, я хочу жить на необитаемом острове.
– Мадам шутит?
– Нет, мадам правда желает жить на необитаемом острове. Хочет. Мечтает. Алчет! Только я – и все. Ну, и вы, Джеймс. Ладно уж.
– Я очень тронут, мадам.
– Ой, какой вы приятный собеседник.
– Благодарю вас. А как же родители, друзья мадам?
– Подумаешь. Я буду звонить им и приезжать по праздникам.
Джеймс задумчиво полирует полотенцем серебряный поднос.
– Позволю себе напомнить мадам, что на необитаемых островах, как правило, нет телефонных операторов.
– Это очень печально. Ну, ничего, тогда я просто буду приезжать. Целых два раза в год. Остальное время мы будем общаться по Интернету.