Внезапно, мельчайшей крохой огня блеснула Земля, и я резко дернув голову от воронки, на немного освободился от ее ласкающих стенок и тем рывком, несомненно, в доли бхараней сократил расстояние меж мной и системой… Мной и планетой.
Голубо-зеленая поверхность Земли проступила предо мной многажды насыщенней и ближе. На сиг пред моими способностями разверзлись плотные атмосферные массы, и я увидел грибоподобные столпы серо-бурого дыма выплеснувшиеся из глубин бетонных городов и поселений, будто разком атакованные кем-то. И я понял, земляне, не дожидаясь когда их уничтожат Боги, принялись умерщвлять себя сами. Может они испугались произошедшего при моем перерождении? А может, просто, будучи по своему естеству жестокими в отношении к себе подобным пришли к той самой грани, после каковой кроме гибели ничего более и не имелось.
Впрочем, немедля и пагода плеснула в направлении уже всей системы светозарным лучем. Северга в доли мига достигла Солнца и вошла своим несколько скошенным острием в ее пылающие глубины. И тотчас закачалась из стороны в сторону звезда. Еще малость и застопорилось вялотекущее следование всех планет, спутников, астероидов, метеоритов, болидов и даже пыли, газа, частиц, воззрившихся на центральное тело Солнечной системы.
Жизнь…
Теперь застыла и сама жизнь. Предчувствуя нечто новое…
И вдруг Солнце запульсировало с новой силой, точно кто-то рвался из его глубин. А засим звезда, пылающий газовый шар, треснул по коло так, что проступила широкая черная полоса. И тотчас Солнце, вздрогнув, распалось на махие частички, поглотив в них и саму севергу. Из недр звезды, дотоль сдерживаемые, вырвались рыже-кумачные лепестки пламени и немедля накинулись на все еще замершие планеты, спутники, астероиды, метеориты, пыль, газ. Также стремглав поглотив данное космическое пространство, и рывком вогнав некогда систему в мельчайшую, голубую кроху, которая свершив коловращение исчезла из Млечного Пути, оставив на своем месте только лазурный дымок света.
Исчезла… обаче лишь для того, чтобы миг спустя возникнуть той же самой голубой искрой в черном мареве соседней с Отческими недрами юной Галактики. Еще не имеющей звезд, систем, планет, астероидов, не имеющих даже туманных полос, наполненной всего-навсего межгалактическими газами, пылью и темным маревом вязкого испарения.
— Это твоя Галактика, наша драгость, — нежно продышал надо мной Седми.
Завороженный увиденным я даже не приметил, как брат вошел в дольнюю комнату, остановившись подле выря и с беспокойством оглядев лежащего на нем меня. Он тотчас ласково обхватил перстами обеих рук мою голову, и, надавив на нее, тем самым вернул в исходное положение. Глухое чваканье сообщило, что голова моя на прежнем месте, а стенки воронки мягко обвили мой затылок. И я догадался, почему пришел брат, наверно, они ощутили мою взволнованность и то, что я более не впитываю биоауру, и посему поспешили ко мне. Ибо в следующую минуту подле меня появился Велет, а потом и Вежды.
— Один ученый… Ломоносов, когда-то сказал, — медленно проронил я и вздохнул всей своей лишенной наружного покрова плотью. — Сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так ежели, где убудет несколько материи, то умножится в другом месте. Не правда ли порой люди бывают очень мудрыми.
— Конечно, мо й любезный, ведь знания людям ниспосланы божескими творениями. В частности землянам их присылали бесицы-трясавицы, изучая состояние развития человеческого мозга, определяя сияющие искры в них и подталкивая их к дальнейшему и скорейшему развитию, — немедля отозвался Вежды и улыбнулся с такой теплотой и любовью, что от той ласки плоть моя легохонько затрепетала. — При помощи особых устройств, так называемых звуковых маяков, бесицы-трясавицы посылали направленно на Землю особые сигналы, коды и тем определяли развитие и мозга, и самих искр… Ну, а поколь, наша бесценность, ты можешь придумать название вновь рожденной Галактике.
— Мне не надобно придумывать, — мысленно откликнулся я, распространяя тот особый звук сразу на всех братьев. — Название уже есть. Искорье… Я назову Галактику Искорье, что значит искры во множестве. Искры, которые и есть зачаток Коло Жизни, Всевышнего, бытия, существования всего в нашей Вселенной… Впрочем, как и в иных Галактиках… иных Вселенных.
Глава двадцать восьмая
Сложно объяснить, сколько мы летели к Галактике Коло Жизни, ибо я почасту отключался. Тот процесс я инолды мог контролировать, но все же не до конца.
— Погоди, ты слишком многого хочешь, — мягко говорил Вежды, когда я ему жаловался на свое неумение. — Ты итак на удивление более чем достаточно умеешь, чему иные Боги учатся. Посему не тревожь себя теми мыслями. Все, что поколь не получается, получится позже.
— Да и в самом деле, — добавлял Седми и очи его отливали особой голубизной света роднящей с небосводом, дотоль правящим над планетой Земля. — Коли ты ноне все освоишь, чему тебя будет обучать наш любимый Отец.
— Тише, — недовольно и резко хмыкал в его сторону Велет, поелику допрежь выбора печищи на Коло Жизни не позволительно было величать старших Богов Отцами, тем самым предопределяя выбор юного божества.
Ляды, по распоряжению Вежды вели пагоду в чревоточине неспешно, таким побытом, братья давали возможность мне набраться сил. Однако они были обязаны вложиться в определенный срок, чтобы не погубить мою неприкрытую наружным покровом плоть, матово-серебристую с золотисто-розовым сиянием. Посему какое-то время спустя, ибо уследить за течением его как такового в дольней комнате становилось сложным, мы достигли Галактики Коло Жизни. На самом деле самой маленькой по размерам Галактики Всевышнего, оно и понятно почему, ведь искра, не может иметь безмерный вид.
Братья сызнова, лишь объявили о нашем прибытии, укутали меня в плащ, только в этот раз не спеленав ноги, чтобы я мог на них опереться. Вежды бережно поднял меня на руки, и, миновав коридор, где не просто курилась иная форма материя, а и его структурное строение также имело определенный биологический уровень… То есть, как и сама пагода, наполняющие судно комнаты, горенки, галереи, коридоры были живыми организмами, имеющими закономерный порядок строения, собственный типаж и срок существования.
Поелику в коридоре и наблюдалось движение той самой жизни одного создания в целостном сочленении другого, сопровождаемое отдельными всплесками и колыханием стенок, а также плывущей туманностью, охлаждающей и успокаивающей в частности данный подвид организма. Сами стенки, свод и пол в коридоре были выстланы слоем покровных клеток, где находились органы пищеварения, выделения и дыхания. Обаче, пагода включала в себя и чисто механические устройства, те самые которые помогали ей двигаться в космосе, создавали благоприятные условия существования в недрах ее Богам и их ближайшим помощникам.
Пройдя коридор, мы, покинув пагоду, очутились в космическом пространстве. Немедля резко-колючее дуновение, облизало мою плоть на лице и я, глухо застонав, дернулся. А дернувшись, в тот же миг услышал множество звуков наполняющих, вроде стенающие просторы Галактики Коло Жизни.
Звуки изредка проступали густыми всплесками, аль накатывали подобно волне, потому в них было сложно разобрать отдельные части. Одначе порой они приходили четкими всплесками…
И тогда я слышал: шорох, шелест, журчание, плеск, лязг, бряцание, скрип.
Я слышал: жалостливые стоны, предсмертные хрипы, возбужденные голоса, пронзительное визжание, радостный смех, горький плач, громкий крик.
Я слышал: писк комара, жужжание пчелы, трель соловья, клекот сокола, пыхтение ежика, вой волка, рев лося.
А потом до меня донеслись: хруст ломаемых стволов деревьев, рвущий пространство заунывный свистящий ветер, раскаты грома, рокотание сходящих с вершин гор снежных лавин, гудение извергающихся вулканов, глухие стоны лопающихся на части континентальных плит, разряды ударов падающих на планету астероидов.
Я слышал мерное дыхание нашей Вселенной и легкое трепетание стен Галактик ласкающихся меж собой… сроднившихся, сблизившихся, живущих, существующих по единому Закону Бытия когда-то дарованному, прописанному самим Всевышним.
Еще, кажется, миг и я услышал лязг, дребезжание, стук движущегося механизма, али всего-навсе живого организма. Огромное устройство или живое существо ощущаемо для мой плоти перемещало, где-то совсем близко, что-то дюже тяжеловесное. Оттого доносилось его гудение, инолды сопровождаемое скрежетом и предыханием.
Я повернул голову влево, что уже мог делать и без помощи братьев, и воззрился на тот механизм… организм…
Мощное и огромное Колесо… мельчайшую искру, висевшую прямо предо мной. Еще к нему можно было применить сравнение гигантское, безразмерное, громадное, величественное в своем размахе. А можно лишь малешенький, капельный, масенький, очевидно, от понимания видимого и твоего места занимаемого во Всевышнем.
Для меня же, как для Бога, Колесо было величественно огромным, внушающим трепет и почтение.
Это было Колесо. Золотое Колесо с ободом, опоясывающим по краю мощные, широкие спицы. Восемь спиц, также зримо золотых, сходились в его вращающемся вроде втулки навершие, кое удерживалось широкими полосами голубых, серебристых, оранжевых туманностей, расчерчивающих сами космические недра и теряющиеся в бескрайних далях соседствующих Галактик, чьи прозрачные стены почитай брали в полон и само Коло Жизни.
Усыпанные множеством звезд, те туманности, поблескивая, переливались, курился в них спиралевидной завертью дымок. Само Коло Жизни напоминало аттракцион, каковой на Земле люди величали Колесо обозрения али еще чертово колесо. Вероятно, потому как сама идея этого устройства человеку — изобретателю была ниспослана чертом. Право молвить, не имеющего ничего общего с тем видом и не обладающего признаками оные в данном племени подозревали земляне. А именно толкать человека на злобные поступки, жадность, ложь и вообще побуждать к разнообразным порокам.