Она поднялась с постели и приняла двойную дозу брома.
С того времени ее ни на минуту не покидал страх. Она даже чуть ли не обрадовалась, когда ей сказали, что начавшиеся боли в пальцах — это признаки артрита. Злорадный голос внутри нашептывал, что болезнь — это ей в наказание.
Кейт вообще редко выбиралась в центр, а теперь ей и подавно не хотелось появляться там. Она заметила, что мужчины на улице узнают ее и украдкой оглядываются. Вдруг ей встретится лицо, как у Карла, и глаза, как у Сэма.
Потом она велела сделать пристройку и покрасить ее в серый цвет. Глаза от яркого режет, объясняла она и сама поверила в свою выдумку. Теперь уже ей щипало глаза после каждой вылазки в город. Она буквально заставляла себя раз в неделю выходить из дома.
Некоторые умудряются иметь одновременно два противоположных мнения об одном и том же. Кейт относилась к их числу. Она не только внушила себе, что у нее глаза болят от яркого света, но и что ее серая комната — как глубокая земляная нора, пещера, убежище, где ее не достанет посторонний взгляд. Однажды, сидя по своему обыкновению в кресле, обложенная подушками, Кейт подумала, не прорубить ли в пристройке потайную дверь, чтобы скрыться в случае чего. И тут же эту мысль вытеснила другая, даже не мысль, — она нутром почувствовала, что тогда она будет совершенно беззащитной. Если она может выбраться отсюда через эту дверь, то через нее можно забраться и сюда: что-то уже окружает дом, подкрадывается по ночам к самым стенам и безмолвно заглядывает через окно внутрь. Кейт приходилось пересиливать себя, чтобы по понедельникам выйти из дома. Она страшно перепугалась, заметив, что Кейл следит за ней, а когда он подошел к калитке, ее охватил ужас.
Кейт зарылась головой в мягкие подушки, и невесомая тяжесть капель брома смежила ей веки.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Страна незаметно сползала к войне, напуганная и зачарованная ею. Почти шестьдесят лет американцы не испытывали невзгод и ужасов войны. Распря с Испанией была скорее просто вооруженной экспедицией. В ноябре 1916 года мистер Вильсон был переизбран президентом благодаря его предвыборным обещаниям не дать втянуть нас в войну и с одновременным наказом проводить твердую линию, что неизбежно толкало нас к войне. Оживилось предпринимательство, начали расти цены. По городам и весям рыскали англичане-агенты, скупая продовольствие и одежду, металл и химикаты. Страна была возбуждена. Народ не верил, что начнется война, и сам же готовил ее. Жизнь в Салинасской долине мало чем изменилась.
Кейл и Арон шли в школу.
— Не выспался? — спросил Арон.
— С чего ты взял?
— Я слышал, когда ты пришел. В четыре утра. И что только в такую поздноту делал?
— По улицам гулял, думал все. Слушай, ты не хочешь бросить школу и перебраться на ферму?
— Зачем?
— Хозяйством заняться, денег отцу заработать.
— Нет, я в колледж хочу. Хоть завтра бы уехал. Над нами весь город смеется. Тошно мне здесь.
— Ты просто свихнулся.
— Ничего я не свихнулся. Разве это я даром потратил деньги? Разве я придумал эту затею с салатом? А ребята дразнят меня. И на колледж теперь вряд ли денег хватит.
— Не нарочно же он деньги даром потратил.
— Не нарочно, а потратил.
— До колледжа тебе еще этот год трубить и весь следующий, — сказал Кейл.
— Как будто сам не знаю.
— Слушай, а если засесть как следует, может, успеешь на будущее лето к вступительным экзаменам подготовиться?
Арон круто повернулся к брату.
— Нет, не успею.
— А я думаю, успеешь. Поговори с нашим директором. Наверняка и преподобный Рольф словечко замолвит.
— Я хочу отсюда уехать насовсем, — сказал Арон. Не могу я больше слышать — Салатная башка, Салатная башка. Надоели мне их приставания.
— А как Абра?
— Абра умница, всегда сообразит, что правильно.
— А она не против, чтобы ты уехал? — осторожно спросил Кейл.
— Она сделает, как я захочу.
Кейл подумал и сказал:
— Знаешь что, я хочу попробовать зашибить деньгу. Если как следует возьмешься и сдашь экзамены на год раньше, я за колледж заплачу.
— Честно?
— Честно.
— Сейчас же поговорю с директором! — Арон ускорил шаг.
— Подожди! — позвал брата Кейл. — Если он пойдет навстречу, не говори ничего отцу, ладно?
— Почему же не сказать?
— Ну, ему приятнее будет, когда придешь и скажешь: вот, досрочно сдал.
— Не вижу разницы.
— Не видишь?
— Нет, — стоял на своем Арон. — По-моему, глупо скрывать.
Кейлу неудержимо хотелось крикнуть: «А я знаю, чем наша мать занимается! Хочешь, сам увидишь?» Чтобы братца до костей пробрало.
Перед самым звонком Кейл поймал в коридоре Абру.
— Слушай, что это с Ароном творится?
— А что с ним творится?
— Сама знаешь.
— В облаках витает, вот и все. Священника нашего работа, вот и все.
— Он тебя хоть домой-то провожает?
— А как же! Только я его все равно насквозь вижу. Ангелочек с крылышками.
— Он все еще из-за истории с салатом переживает.
— Да знаю, — сказала Абра. — Я уж по-всякому его успокаиваю. Но, может, ему нравится — переживать.
— Как это — нравится?
— Так.
После ужина Кейл спросил у Адама:
— Папа, ты не будешь возражать, если я в пятницу поеду на ферму?
Адам повернулся к сыну.
— Зачем?
— Ну, просто так, посмотреть.
— Арон тоже едет?
— Нет, я один хочу.
— Ну что ж, почему не съездить. Ли, ты не против?
— Не против. — Ли внимательно посмотрел на Кейла. — Что, на землю потянуло?
— Хочу попробовать хозяйством заняться, па, если, конечно, ты разрешишь.
— Мы же ферму в аренду сдали. Срок только через год с лишним кончится.
— А когда кончится — можно?
— А школа?
— Я ее как раз к тому времени окончу.
— Хорошо, там видно будет, — сказал Адам. — Может, еще в колледж надумаешь.
Когда Кейл направился к двери, Ли вышел за ним на крыльцо.
— Что ты затеваешь, если не секрет? — спросил Ли.
— Просто посмотреть хочется.
— Ладно, не хочешь говорить, не надо. — Ли вошел было в дом, но вдруг повернулся и позвал: — Кейл! — Тот остановился. — Ты чем-то встревожен, Кейл?
— Да нет, все в порядке.
— Я пять тысяч накопил… если тебе вдруг деньги понадобятся.
— Зачем мне могут деньги понадобиться?
— Мало ли зачем, — сказал Ли.
Уилл Гамильтон любил свою квадратную застекленную клетуху в гараже. Хотя его деловые интересы отнюдь не ограничивались сбытом автомобилей, другой конторы у него не было. Ему нравилось наблюдать, как работают люди и машины, а чтобы не мешал шум из гаража, он велел вставить в перегородки двойные стекла.
Он восседал в большом вращающемся кресле, обитом красной кожей, и почти всегда был вполне доволен жизнью. Когда кто-нибудь заговаривал о его брате Джо, который жил на Востоке и заколачивал большие деньги на рекламе, Уилл обязательно замечал, что он и сам не последняя спица в колесе и что вообще лучше быть первым парнем на деревне, чем незнамо кем в городе.
— До смерти боюсь большого города, — говорил он. Мы же деревенщина. Шутка неизменно встречалась смехом, и ему нравилось оживление: значит, приятели знают, что имеют дело с человеком состоятельным.
Кейл приехал к нему утром в субботу и, поймав недоуменный взгляд Уилла, напомнил:
— Я Кейл Траск.
— Ну да, конечно! Ты здорово вытянулся. С отцом приехал?
— Нет, один.
— Ну, присаживайся, присаживайся. Наверное, не куришь еще.
— Курю, иногда. Сигареты.
Уилл пододвинул Кейлу коробку «Мюратов». Тот открыл было крышку, но раздумал.
— Сейчас не хочется.
Уилл разглядывал смуглого юношу, сидящего перед ним. Парень ему понравился. Видно, не дурак, соображает что к чему.
— Мозгуешь, чем тебе заняться, так?
— Да, сэр. Вот окончу школу, может, за ферму возьмусь.
— Зряшное это дело, — сказал Уилл. — С земли не разбогатеешь. Сельскохозяйственный продукт прибыли не приносит. Перекупщик — вот кто наживается, а не фермер.
Уилл догадывался, что парень прощупывает его, и это тоже ему нравилось.
Наконец Кейл решился, но сперва спросил:
— Мистер Гамильтон, у вас ведь нет детей?
— Не обзавелся, о чем и сожалею. Больше всего об этом жалею… А почему ты интересуешься?
Кейл будто не слышал вопроса.
— Мне ваш совет нужен… — сказал он. — Подскажете?
Уилл весь загорелся от удовольствия.
— Охотно подскажу, если сумею. Выкладывай, что тебе нужно.
И тут Кейл пустил в ход простодушие и тем самым еще больше расположил к себе Уилла Гамильтона.
— Мне деньги нужны, много денег, и я хочу, чтобы вы научили меня, как их заработать.
Уилл с трудом удержался от смеха. Наивное желание, ребяческое, что и говорить, но сам парень, видать, не простак.
— Всем деньги нужны, — проговорил он. — И сколько же это по-твоему «много денег»?
— Тысяч двадцать — тридцать.
— Ну ты замахнулся! — Со скрипом подвинув вперед кресло, Уилл расхохотался — от души, не обидно. Кейл сидел и тоже улыбался.
— И зачем же тебе так много — скажешь?
— Да, сэр, скажу, — ответил Кейл. Он открыл коробку, взял сигарету с мундштуком, закурил. — Конечно, скажу.
Уилл уселся поудобнее.
— Мой отец потерял много денег, вы знаете.
— Еще бы не знать! — сказал Уилл. — Я его предупреждал — глупо гнать партию салата через всю страну.
— Правда? Откуда вы знали?
— В его затее никаких гарантий не было. Деловой человек всегда должен подстраховать себя. Иначе в трубу вылетишь. Так оно и вышло. Давай дальше.
— Ну вот, я хочу заработать и вернуть ему эти деньги.
— Вернуть — почему вернуть? — изумился Уилл.
— Так мне хочется.
— Ты так любишь отца?
— Да.
Пухлое, мясистое лицо Уилла Гамильтона дрогнуло, на него пронизывающим ветерком пахнуло прошлое. Память не стала перебирать одно, другое, третье — все годы и люди словно высветились разом некой вспышкой и остановились