— Говоришь, металл, — сказал Сэмюэл. — Думаешь, сталь. Том, я сейчас попробую угадать, а потом отправим в лабораторию и тогда посмотрим, прав я или нет. Итак, моя гипотеза — слушай и запоминай. Я думаю, в состав этого вещества входит никель и, может быть, серебро, а также углерод и марганец. Как бы я хотел вытащить эту штуку наверх. Она лежит в морском песке. Ведь в скважине как раз пошел слой морского песка.
— Постой, — озадаченно сказал Том. — И никель, и серебро… Тогда что там, по-твоему?
— Произошло это, должно быть, много тысяч лет тому назад, — начал Сэмюэл, и сыновья поняли, что отец мысленно видит то, о чем рассказывает. Возможно, кругом была вода… возможно, здесь было море и над ним с криками носились птицы. И если это событие случилось ночью, то зрелище, наверно, было удивительно красивое. Сначала блеснула короткая вспышка, потом она вытянулась в длинный луч, луч превратился в сноп ослепительного света и длинной дугой прочертил небеса. Потом вода взметнулась фонтаном, а над ним выросло, как гриб, огромное облако пара. В тот миг, когда море взорвалось, с неба на землю обрушился пронзительный оглушительный рев. А вслед за тем опять наступила ночь, и после того ослепительного света она казалась еще чернее. Постепенно стало видно, как из глубины вод всплывает, отливая серебром, мертвая рыба, и птицы с криками слетаются на пир. Только представьте себе, до чего грустная и прекрасная картина… Верно?
Как всегда, он сумел рассказать так, что они словно увидели все воочию.
— Значит, ты думаешь, это метеорит? — тихо спросил Том.
— Да, и анализ должен это подтвердить.
— Тогда давайте его выкопаем! — возбужденно предложил Джо.
— Ты и выкопай, Джо, а мы будем бурить колодец.
Лицо у Тома стало серьезным.
— Если анализ покажет достаточное содержание никеля и серебра, может, стоит заняться разработкой?
— Ты, сынок, весь в меня, — улыбнулся Сэмюэл. Мы же не знаем размеров метеорита. Может, он величиной с дом, а может, уместится в шапке.
— Но мы могли бы сделать пробные замеры.
— Могли бы, но только тайком и при условии, что все наши предположения мы пока оставим при себе.
— Почему? Что тут такого?
— Ты что же, Том, совсем не думаешь о матери? Ей, сынок, и так с нами несладко приходится. Она мне очень ясно дала понять, что если я потрачу на патенты еще хоть доллар, нам с вами небо с овчинку покажется. Пожалей ее! Подумай, какой для нее будет позор, когда ее спросят, чем мы занимаемся. Она ведь лгать не умеет. И должна будет сказать правду. Они выкапывают из земли звезду, скажет она. — Сэмюэл весело рассмеялся. Такого стыда ей не пережить. И уж она задаст нам перцу. На три месяца без пирогов оставит.
— Бур сквозь метеорит не пройдет, — сказал Том. Надо переносить колодец в другое место.
— Я заложу туда взрывчатку, — объяснил Сэмюэл. А уж если его и динамит не возьмет, тогда начнем бурить по новой. — Он поднялся на ноги. — Придется мне домой съездить: надо взрывчатку забрать и подточить бур. Давайте-ка, мальчики, поезжайте и вы со мной, устроим маме сюрприз — весь вечер будет готовить и ворчать, чтобы мы не догадались, как она рада нас видеть.
— Смотрите, кто-то сюда едет, — сказал Джо. И очень спешит.
Действительно, к ним двигался какой-то всадник: мчался он во весь опор, но посадка у него была странная — он мотался на лошади из стороны в сторону, трепыхаясь, будто связанная за ноги курица. Когда он подъехал ближе, они увидели, что это Ли: он взмахивал локтями, как крыльями, коса змеей извивалась в воздухе. Было непонятно, каким чудом он держится в седле, да еще и скачет галопом. Тяжело дыша, он натянул поводья и остановился.
— Мистел Адам говоли, твоя плиеззай! Мисси Кэти болей плохо — твоя плиеззай быстло! Хозяина оцень клицать, оцень вопить…
— Подожди, Ли, — перебил его Сэмюэл, — Когда это началось?
— Моя думай, после завтлака.
— Ладно. Успокойся. А как держится Адам?
— Мистел Адам с ума сходи. Плакай… смейся… блевай.
— Ну еще бы, — усмехнулся Сэмюэл. — Молодые отцы все одинаковы. Я когда-то тоже так трясся. Том, снаряди-ка мне лошадь, будь добр.
Джо спросил:
— А что случилось?
— Как что? У миссис Траск роды начались. Я обещал Адаму, что помогу ей.
— Ты? — удивился Джо.
Сэмюэл спокойно посмотрел на младшего сына. — Я помог появиться на свет вам обоим, — сказал он. — И по-моему, вы не считаете, что этим я как-то подвел человечество. Том, собери инструменты. И поезжай на ранчо, заточи бур. Заодно привези сюда ящик со взрывчаткой — он на полке в сарае, — только вези осторожнее, если тебе жизнь дорога. А ты, Джо, останешься здесь присматривать за палаткой.
— Я с тоски помру, — жалобно протянул Джо. — Чего мне тут одному делать?
Сэмюэл помолчал. Потом спросил:
— Джо, ты меня любишь?
— Конечно. А что?
— Если бы ты узнал, что я совершил страшное преступление, ты бы выдал меня полиции?
— Ты о чем это?
— Отвечай: выдал бы или нет?
— Нет.
— Что ж, хорошо. Заглянешь в мою корзину, там под одеждой лежат две книги — новые, так что ты с ними поаккуратнее. Это трактат в двух томах, и его автору есть о чем поведать миру. Если хочешь, почитай, тебе будет полезно, для общего развития. Называется «Принципы психологии», а написал один ученый, Уильям Джеймс.
К знаменитому грабителю Джесси Джеймсу он не имеет никакого отношения. И запомни, Джо, если ты проболтаешься про книги, я тебя из дома выгоню. Потому что, если твоя мать узнает, сколько я за этот трактат заплатил, из дому придется уйти мне. Том подвел к нему оседланную лошадь.
— Отец, а можно после Джо я тоже почитаю?
— Можно. — Сэмюэл легко вскочил в седло. — Поехали, Ли.
Китаец хотел пустить лошадь в галоп, но Сэмюэл удержал его.
— Не волнуйся, Ли. Как правило, роды длятся гораздо дольше, чем ты думаешь. Сначала они ехали молча, потом Ли сказал:
— Жалко, вы потратились на книги. У меня этот трактат есть: сокращенный вариант в одном томе, издан как учебник. Я мог бы дать его вам почитать.
— У тебя он правда есть? А вообще у тебя много книг?
— Здесь не очень много, десятка три-четыре. Если вы что-нибудь не читали, берите, не стесняйтесь.
— Спасибо, Ли. Будь уверен, при первой возможности я на них взгляну. Между прочим, с моими сыновьями ты можешь разговаривать так же, как со мной. Джо, правда, немного легкомысленный, зато Том у меня толковый парень, и поговорить с тобой ему будет только полезно.
— Когда я мало знаю людей, мистер Гамильтон, мне очень трудно преодолеть барьер. Я робею. Но раз вы советуете, я попробую.
Подстегнув лошадей, они направили их к лощине, где стоял дом Трасков.
— Скажи, как ведет себя роженица? — спросил Сэмюэл.
— Вам лучше самому посмотреть и сделать собственные выводы. Знаете, когда человек одинок, как я, ему порой лезут в голову нелепые мысли, и все только потому, что он мало общается с другими людьми.
— Понимаю. Я, правда, общаюсь с людьми много, но в мыслях у меня сейчас тоже разброд. Хотя, может быть, несколько иного толка.
— Так вы думаете, это не просто мои фантазии?
— Я не знаю, о чем ты, но если тебе от этого будет легче, могу сказать, что миссис Траск вызывает у меня какое-то очень странное ощущение.
— Да, у меня тоже, и в этом, наверно, все дело.
Ли помолчал, потом улыбнулся.
— Сказать вам, куда завело меня мое воображение? С тех пор как я начал здесь работать, я все чаще вспоминаю китайские сказки, которые рассказывал мне отец. У нас, китайцев, в сказках действует множество разных духов и оборотней.
— Ты думаешь, она оборотень?
— Нет, конечно. Я все же, надеюсь, не так глуп, чтобы верить в подобную чепуху. Но что-то мне непонятно. Знаете, мистер Гамильтон, у слуги развивается особое чутье, и он очень остро ощущает обстановку и настроение в доме. А в этом доме что-то явно не так. Может, поэтому я и вспомнил про оборотней из отцовских сказок.
— А твой отец верил в оборотней?
— Нет, что вы. Просто он считал, что я обязан знать наш фольклор. В вашей западной цивилизации культура тоже вобрала в себя немало мифов.
— Объясни мне, что же тебя так встревожило? Я о сегодняшнем.
— Если бы вы со мной не поехали, я, наверно, попытался бы объяснить, — сказал Ли. — А так, лучше не буду. Может, я просто с ума схожу. Сами все увидите. Но у мистера Адама нервы, конечно, натянуты, как струна! — того и гляди, сорвется.
— Хотя бы намекни, в чем дело. Это поможет мне быстрее разобраться. Что она такого сделала?
— Ничего. То-то и оно, что ничего. Я, мистер Гамильтон, присутствовал при родах и раньше, много раз, но такое вижу впервые.
— В каком смысле?
— Понимаете… в общем… у меня напрашивается только одно сравнение. Это гораздо больше похоже на отчаянный смертельный бой, чем на роды.
Они уже въехали в лощину и двигались в тени дубов.
— Что-то у меня на душе неспокойно, — сказал Сэмюэл. — Хочется думать, наш разговор тут ни при чем. День сегодня какой-то необычный, даже не знаю почему.
— Это оттого, что нет ветра, — объяснил Ли. — За весь месяц первый день нет ветра.
— Да, действительно. Знаешь, меня сегодня занимало столько всего разного, что я и не заметил. Сначала мы нашли звезду, сокрытую в лоне земли, а сейчас готовимся принять из материнского лона свежеиспеченного человека. — Он поглядел сквозь ветви дубов на залитые желтым светом холмы. — Как чудесно родиться в такой день! Если светила и впрямь держат нити человеческих судеб, то сегодня в мир грядет человек с прекрасной судьбой. Кстати, Ли, если волнение Адама не притворство, он будет мне только мешать. Будь рядом, ладно? Вдруг мне что нибудь понадобится. Смотри-ка, плотники почему-то сидят под деревом и ничего не делают.
— Мистер Адам запретил им работать. Он боится, как бы стук молотков не потревожил его жену.
— Да, пожалуй, не отходи от меня далеко. Я думаю, Адам не притворяется. Он не понимает, что его жена сейчас в таком состоянии, что не услышит ни звука, даже если Господь Бог начнет отбивать на небе чечетку. Сидевшие под деревом рабочие помахали Сэмюэлу: