На рейс мы опоздали – пока добирались до аэропорта и сдавали машину, посадка уже закончилась. Но, по счастью, вылет задерживался. Самолет стоял на дорожке, и пассажиров еще не пропускали. Мы вздохнули с облегчением. Пришлось ждать. За стойкой авиакомпании сказали, что возникла какая-то проблема с двигателем. Никакой другой информации у них не было, и когда закончится ремонт, они тоже не знали. Мы – тем более. Снег, который только начинался, когда мы примчались в аэропорт, повалил стеной. В такую погоду вылет вообще могли запросто отменить.
– Что ты будешь делать, если самолет не полетит?
– Не бойся. Полетит, куда он денется, – ответил я, хотя никакой уверенности в этом у меня не было. Такой вариант меня совершенно не устраивал. Придется что-то придумывать в порядке оправдания. Объяснять, как меня занесло в Исикаву. Хотя чего сейчас голову ломать? Когда все прояснится, тогда и думать буду. А пока надо позаботиться о Симамото.
– А ты? Не страшно, если мы все-таки не вернемся сегодня?
Она тряхнула головой:
– Не волнуйся обо мне. Главное, чтобы у тебя проблем не было. Достанется еще.
– Все может быть. Да не бойся ты. Никто же еще не говорил, что рейса не будет.
– Я так и думала, что случится что-нибудь подобное, – тихо продолжала Симамото, будто разговаривая сама с собой. – Со мной вечно так – ничего хорошего не жди. Стоит мне только появиться – тут же все наперекосяк.
Я сел на скамью в зале ожидания и стал думать, что бы такое сказать по телефону Юкико, если рейс отложат. Столько разных объяснений прокрутил в голове – но получалась лишь какая-то ерунда. Ушел из дома утром в воскресенье, сказал, что собираемся с приятелями из клуба, и вдруг засел из-за снегопада в аэропорту Исикавы. Какие уж тут оправдания? Можно, конечно, сказать: «Только вышел из дома, как вдруг страшно захотелось на Японское море посмотреть. Ну, я взял и рванул в Ханэду». Чушь какая. Чем такую ересь нести, лучше вообще рот не открывать. Или сразу выложить все начистоту. И вдруг, удивляясь самому себе, я понял, что в глубине души хочу, чтобы наш самолет никуда не полетел. Чтобы все замело снегом и рейс отменили. Появилась тайная надежда, что жена узнает об этой нашей поездке. Больше не нужно было бы оправдываться, лгать. Остаться бы здесь с Симамото, а дальше будь что будет.
С опозданием на полтора часа самолет все-таки взлетел. Симамото спала всю дорогу, прижавшись ко мне. А может, просто сидела с закрытыми глазами. Я обнял ее и крепче прижал к себе. Несколько раз мне казалось, что она плачет во сне. Пока мы были в воздухе, она не проронила ни слова. Я тоже молчал. Заговорили только перед самой посадкой.
– Ну как ты себя чувствуешь? – спросил я.
Прижимаясь ко мне, Симамото кивнула:
– Хорошо. Это лекарство здорово помогает. Все нормально. – Ее голова лежала у меня на плече. – Только не спрашивай ни о чем.
– Понял. Вопросов не будет.
– Спасибо тебе за сегодняшний день.
– За что именно?
– За то, что поехал со мной, что воду эту мне вливал. За то, что терпел все это.
Я посмотрел на Симамото. Губы ее были совсем рядом. Я касался их своими, когда переливал воду изо рта в рот. Казалось, они искали меня и сейчас. Ее губы чуть приоткрылись, обнажив красивые белые зубы. Я не мог забыть касания ее мягкого языка, которое я на миг почувствовал, вливая воду ей в рот. От одного взгляда на эти губы перехватывало дыхание – невозможно было думать ни о чем другом. Я весь горел, я понимал, что она меня хочет. Я тоже хотел ее – но умудрился сдержаться. Так не пойдет. Надо остановиться. Еще шаг – и назад уже хода не будет. Но какой ценой мне это далось…
Из Ханэды я позвонил домой. Было уже полдевятого. Извинился, что так поздно, сказал, что раньше позвонить не мог и буду через час.
– Я ждала-ждала, не выдержала и села ужинать без тебя. Приготовила рагу.
Мы сели в «БМВ», который я оставил на стоянке в аэропорту.
– Куда тебя подбросить?
– На Аояма, если можно. Дальше сама доберусь, – сказала Симамото.
– Точно?
Она с улыбкой кивнула.
До Гайэн[17], где я съехал с хайвея, мы ехали молча. Я вставил в магнитофон кассету – тихо зазвучал органный концерт Генделя. Симамото сидела, аккуратно положив руки на колени, и смотрела в окно. Мимо проносились семейные авто – домочадцы воскресным вечером возвращались с лона природы. Рука на рычаге коробки передач быстро переключала скорости.
– Хадзимэ… – заговорила Симамото, когда мы подъезжали к Аояма-дори. – А мне хотелось, чтобы наш самолет не улетел.
И мне, хотел сказать я, но так и не сказал. Во рту вдруг пересохло, и все слова где-то застряли. Я молча кивнул и лишь легонько пожал ее руку. На углу первого квартала Аояма она попросила высадить ее, и я остановил машину.
– Можно к тебе еще зайти? – спросила она тихо. – Я тебе еще не надоела?
– Я буду ждать. Приходи поскорее.
Симамото кивнула.
Проезжая по Аояма-дори, я подумал: если не увижу ее больше, точно сойду с ума. Мир вокруг меня опустел в одно мгновение, как только она вышла из машины.
Через четыре дня после нашей с Симамото поездки в Исикаву мне позвонил тесть. Есть разговор, сказал он и предложил на следующий день пообедать вместе. Я согласился, хотя, честно сказать, его предложение меня удивило. У тестя всегда была куча дел, и он крайне редко обедал с теми, кто не имел отношения к его бизнесу.
Полугодом раньше его фирма переехала из Ёёги в новое семиэтажное здание в Ёцуя[18]. Офис занимал два верхних этажа, остальные сдавали другим фирмам, под рестораны и магазины. В этом здании я был впервые. Внутри все сверкало и блестело. Пол в вестибюле выложен мрамором, высокий потолок, большая керамическая ваза полна цветов. Я вышел из лифта на шестом этаже и увидел секретаршу с роскошными волосами – как с рекламы шампуня. Она позвонила тестю и назвала мою фамилию. Телефон у нее был модерновый: темно-серого цвета, похожий на деревянную лопаточку, какими на кухне мешают в кастрюлях, только с кнопками. На лице секретарши появилась лучезарная улыбка:
– Пожалуйста, проходите. Господин президент ждет вас в кабинете.
Улыбка шикарная, подумал я, но до улыбки Симамото ей далеко.
Кабинет главы фирмы располагался на самом верхнем этаже. Из огромного окна открывался вид на город – не сказать, правда, чтобы очень впечатляющий. Зато помещение было светлое и просторное. На стене висела картина кого-то из импрессионистов. Маяк и лодка. Похоже на Сера. Может, даже подлинник.
– Как я вижу, дела идут отлично, – начал я.
– Недурно, – отозвался тесть, подошел к окну и обвел рукой открывавшийся из него вид. – Весьма недурно. А будут еще лучше. Сейчас самое время зарабатывать. Для нашего брата такой шанс выпадает раз в двадцать-тридцать лет. Если не сейчас, то когда еще? А знаешь, почему?
– Не знаю. Я ведь в строительстве полный профан.
– Иди сюда. Посмотри на город. Видишь, сколько свободного места? Сколько участков незастроенных, там-сям, на беззубый рот похоже. Когда ходишь по улицам, это не заметно. А сверху очень хорошо видно. Раньше там старые дома были, но их снесли. Земля так сильно подорожала, что старье содержать невыгодно. Жилье в таких домах за хорошие деньги не сдашь, жильцов все меньше. Нужны новые здания, большие. Частным домовладельцам, когда земля в центре так дорожает, налоги на имущество и наследство уже не по карману. Они продают свои дома и перебираются в пригороды. Профессионалы – риелторские компании – их покупают, ломают и на этом месте строят новые здания, более прибыльные. Так что скоро все эти пустые площадки застроят. Года через два-три. Тогда ты Токио не узнаешь. С деньгами проблем не будет. Экономика на подъеме, акции все лезут вверх. Денег у банков навалом. Если у человека есть земля, банк даст под залог сколько хочешь. Есть земля – есть и деньги. Потому дома и растут как грибы. И кто, думаешь, их строит? Мы, вот кто.
– Понятно, – сказал я. – И что же с Токио будет, когда это все понастроят?
– Что будет? Веселее будет, еще красивее, удобнее. Какие города – такая и экономика.
– Веселее, красивее, удобнее… Это здорово, конечно. То, что надо. Но уже сейчас в Токио от машин деваться некуда. Куда дальше строить-то? Ведь встанет все. По улицам не проедешь. А где столько воды взять, если дождей долго не будет? Или летом возьмут все и включат кондиционеры. Электроэнергии хватит? Электростанции на ближневосточной нефти работают. А вдруг опять нефтяной кризис? Что тогда?
– Об этом правительство и городские власти должны думать. За что мы такие налоги платим? Пускай у чиновников голова болит. В Токийском университете небось учились, самое время мозгами пошевелить. Уж так нос задирают, с таким видом, будто заправляют всеми делами в стране. Вот пусть и напрягут малость свои бесценные мозги. А я в этом не разбираюсь. Я всего-навсего строитель. Есть заказы – строю. У нас же рынок. Так ведь?
Я решил больше не распространяться на эту тему. В конце концов, я пришел к тестю не затем, чтобы спорить о японской экономике.
– Ладно, – проговорил тесть. – Оставим этот мудреный разговор. Поедем лучше перекусим. А то у меня живот подвело.
Мы уселись в его просторный черный «Мерседес» с телефоном и поехали на Акасака, в ресторан, где подавали угря. Нас провели в отдельный кабинет в глубине зала. Мы сидели вдвоем, ели угря и пили сакэ. Я только пригубил – днем пить не хотелось, а тесть сразу взял хороший темп.
– О чем же будет разговор? – Если какие-то неприятности, лучше уж сразу самому спросить.
– Хотел попросить тебя кое о чем, – ответил он. – Так, ничего особенного. Мне нужно твое имя.
– Мое имя?
– Я собрался зарегистрировать еще одну фирму, и мне нужен учредитель. От тебя ничего не требуется, только имя. Никаких проблем у тебя не будет. Ну и материально получишь соответственно.