Я заметила, что Марло смотрит на нас из окна гостиной, и кивнула, давая ей понять, что у нас все хорошо. Должно быть, она с ума сходила от любопытства.
– Как же вышло, что Кибби родила на ферме?
Перси раздраженно вздохнула.
– Все потому, что мы не знали, как происходят схватки. Мы частенько тусовались на ферме. Ты там почти не бывала, и мы считали дом своим тайным убежищем.
– Значит, сквоттерами были вы.
Признаться, я так и думала, но хотела услышать от нее подтверждение. Перси кивнула.
– Мы встречались там, смотрели кино, ели фастфуд. Пару месяцев назад купили в «Уоллмарте» надувной матрас, потому что от кровати воняло. Да и от всего остального тоже. Матрас мы оттащили в нашу старую комнату, а когда уходили, прятали его под кровать Твайлы. И вот как-то в пятницу вечером мы, как обычно, встретились в доме, и вдруг у Кибби заболел живот. Мы думали, что виной всему несвежая еда. Что у нее несварение или что-то в этом роде.
Я стряхнула с пальцев крошки от печенья.
– Понятно.
– Мне и в голову не пришло, что она рожает, – продолжала Перси. – До предварительной даты родов оставалась еще пара недель, и про схватки я даже не подумала. Мы посмотрели телевизор, уснули, а проснулась я от того, что Кибби меня трясла и кричала, что ее тужит.
– Но почему вы не позвонили в «Скорую»?
– Кибби умоляла меня этого не делать. Боялась, что кто-нибудь заметит сирены и огни. И правда выплывет наружу. К тому же все случилось так быстро, что врачи все равно не успели бы приехать до рождения Флоры. Я ведь работала в ветеринарной клинике, а потому знала, как действовать, и не растерялась. Флора сразу же закричала. – Она улыбнулась. – Но в комнате, конечно, царил бедлам. Всю субботу я там прибиралась, а потом съездила в Алабастер за детскими вещами – одеждой, подгузниками и всем прочим. Кибби решила, что не станет звонить в агентство, а лучше воспользуется законом о безопасном убежище[14]. В запасе у нее было три дня, и она сказала, что немного побудет с Флорой, а потом передаст ее в надежные руки. В понедельник я приехала, чтобы отвезти ее и Флору в больницу, но на ферме их уже не было. А вскоре мне позвонила ты и сказала, что нашла в лесу ребенка.
– Значит, Кибби не говорила, что решила подкинуть Флору мне? И пуговицу не показывала?
Перси покачала головой.
– Видимо, в понедельник утром она взяла Флору и пошла с ней к Платану спросить, что ей делать. Отдать ребенка незнакомым людям или… тебе. Ей с самого начала хотелось, чтобы Флору воспитывала ты. Во-первых, она считала, что ты станешь прекрасной матерью, а во-вторых, так Флора росла бы у нее на глазах. И тут она получает пуговицу, на которой черным по белому написано, что Флору нужно отдать тебе. И все же она не хотела, чтобы ты знала, чья Флора дочь.
Кибби пошла на все ради того, чтобы скрыть, что Флору родила она. И теперь, зная, что ее увезли в больницу, я не могла перестать думать о том, какую цену она заплатила за молчание.
– И она решила дождаться меня в лесу.
– Угу. Она знала твой распорядок дня. Тем утром она притаилась в кустах, убедилась, что ты забрала Флору – она ни за что не оставила бы ее там одну, и убежала домой. До сих пор не верится, что Сара Грейс именно эту неделю выбрала, чтобы заехать на ферму, и что снова явилась туда именно в тот день, когда я пообещала тебе разобраться со сквоттером. Я хотела там еще раз прибраться и выбросить надувную кровать, но увидела у дома пикап Сары Грейс и запаниковала. Решила, что она обо всем догадается. Но тут мне пришло в голову, что если полиция заподозрит меня, это будет не так уж плохо. Потом ведь станет понятно, что я тут ни при чем, и может, тогда они откажутся от дальнейших поисков. А в итоге я сделала только хуже, верно?
Осознав, о чем она, я удивленно раскрыла рот.
– Так это ты анонимно позвонила в полицию?
Неудивительно, что она так спокойно вела себя в тот вечер, когда Шеп ее допрашивал.
– Я надеялась, что у меня возьмут анализ, ДНК не совпадут и на том все кончится.
Перси была уверена, что наши с Сарой Грейс анализы перепутали в лаборатории. Но у меня были сомнения на этот счет. Зашелестевшая над головой листва напомнила мне, с каким облегчением вздохнул ветер, когда Шеп сообщил нам результаты.
Облегчение.
Какая странная реакция.
Настолько странная, что я решила попросить Шепа снова взять у нас ДНК на анализ, чтобы убедиться, что в лаборатории ничего не напутали.
– Все равно рано или поздно все открылось бы, – сказала я. – Болезнь Кибби выдала бы вас.
Со слезами на глазах Перси поведала мне, что через несколько дней после родов Кибби стала жаловаться на боли. Но они не знали, нормально это или нет. Вскоре ей стало хуже, начала подниматься температура, и тогда Перси поехала в Алабастер к гинекологу, пожаловалась на болезненные месячные и попросила выписать ей обезболивающее.
– Я умоляла ее пойти к врачу. Но она уверяла, что все в порядке, ей уже лучше и просто нужно немного отдохнуть. Надо было заставить ее обратиться за помощью. – По щеке Перси скатилась слеза. – Не знаю, смогу ли я себя простить, если она… – она с трудом сглотнула, – …умрет.
Я обняла ее за плечи. Больше всего мне хотелось заверить ее, что с Кибби все будет в порядке, но я не могла ей этого обещать.
– Должно быть, Кибби не говорила тебе, как ей плохо, потому что, приди она к врачу, тайное сразу стало бы явным.
– Ну и пускай бы все открылось. Зато жизни Кибби ничего бы не угрожало.
Я-то была согласна, но не уверена, что Кибби разделяла это мнение.
– Нужно было кому-нибудь рассказать, – продолжала Перси, плача все горше. Она совсем расклеилась, лицо ее покрылось красными пятнами. – Сразу выложить Шепу все, что я знала. Может, тогда Кибби не попала бы в больницу.
Можно было весь вечер по кругу обсуждать, что нужно, а чего не нужно было делать, но сложившуюся ситуацию это никак не изменило бы. Я обняла Перси покрепче и мысленно обратилась к небесам, прося послать Кибби выздоровление.
– Иногда, стараясь защитить тех, кто нам дорог, мы принимаем неверные решения.
– Как думаешь, серьезные у меня теперь буду проблемы?
Для нас, Бишопов, беспокойство о последствиях наших поступков было неизведанной территорией.
– Не знаю. То, что ты приняла у Кибби роды, – не преступление. И полиции ты не лгала. Они ведь не спрашивали тебя, знаешь ли ты, чья Флора дочь, потому что уверены были, что ее мать – ты. Ты просто не рассказала им всего, что знала, но по закону и не обязана была этого делать. Так что это мелкое правонарушение. Или, не знаю, преступление против нравственности? – Я развела руками.
Перси, желая защитить подругу, попала между молотом и наковальней, а ведь Твайла предупреждала нас. Объясняла, что случается с человеком в таких ситуациях. Нужно было запомнить ее слова.
Спустя пару минут Перси шмыгнула носом.
– Как думаешь, Ландрено позволят мне навестить Кибби?
В соседнем дворе застрекотала газонокосилка.
– За спрос денег не берут.
Качели замедляли ход, постепенно останавливаясь.
– Блу, что теперь будет? С Флорой?
– Я не знаю, – ответила я, надеясь, что по голосу незаметно, как тяжело у меня на душе. – Думаю, Ландрено захотят забрать ее. А поскольку они ей родня по крови, у них большие шансы получить опеку.
Ветер тихонько дунул мне в лицо, осушая слезы.
– Прости меня, Блу, пожалуйста, – заплакала Перси. – Натворила я дел.
Я обняла ее. И внезапно мне пришло в голову, что не только слово «беда» было синонимом к слову «Бишоп», но и «боль» тоже.
Было уже поздно, часы пробили половину двенадцатого. Я ждала Сару Грейс, она обещала, что придет до полуночи. Из комнаты Перси доносилось бормотание телевизора, Флора спала в колыбельке. Слава богу, мне приходилось ухаживать за ней, не то я окончательно погрязла бы в жалости к себе.
Устроившись за обеденным столом, я заканчивала очередную иллюстрацию к книге, работать над которой начала вчера. И бросая взгляд на кружащуюся в танце Попрыгушку, чьи уши крутились, как лопасти вертолетного винта, каждый раз невольно улыбалась. Я думала поработать, пока не придет Сара Грейс. Но, достав последний набросок для книги, поняла, что у меня нет сейчас сил начинать его раскрашивать. Я убрала рисунок обратно в папку, закрыла тюбики и пузырьки и пошла мыть кисти.
Лежавшая на диване Хэйзи следила за каждым моим движением и всякий раз, когда я проходила мимо, била хвостом. Остановившись у дивана, я погладила ее по холке, и она тут же перевернулась, едва не свалившись на пол, и подставила мне живот. Я рассмеялась, и она лизнула мне руку.
Сегодня ей, единственной, удалось заставить Мо улыбнуться. Он по-прежнему звал ее Скиттер, а мы не поправляли его и тоже так к ней обращались, когда он был рядом. Казалось, она и сама понимает, почему ее вдруг начинают называть иначе.
– Ты славная девочка, Хэйзи.
Она сильнее застучала хвостом.
Смывая с рук краску, я покосилась на лежавшую на раковине пуговицу. Проверила, не растворил ли уксус грязь, но дерево упорно не желало раскрывать свой секрет. Я снова смочила тряпку и решила оставить пуговицу так до утра.
Вспомнив о другой пуговице, которую нашла в коробке, я подошла к камину и достала ее с полки.
ОТПРАВЬ ДЕВОЧЕК В «КРОЛИЧЬЮ НОРУ».
Сжав пуговицу в руке, я вспомнила слова Марло. Иногда быть хорошей мамой – это значит уметь попросить о помощи и принять ее, когда предложат.
Я не так давно стала матерью и все же понимала, чего Твайле стоило признать, что ей нужна помощь, обратиться к единственному, кому доверяла, – Пуговичному дереву, а затем отослать нас с Перси.
Она так любила нас, что готова была отпустить.
Горе ее, надо думать, было бездонно. Бедная, необразованная, не желающая просить помощи у соседей, она ничем не могла себе помочь. И воспользовалась единственным известным ей способом.