– Блу была в курсе?
– Не то чтобы. Я сам-то знал лишь потому, что в начальной школе сидел с ним за одной партой и обо всем догадался. Потому мы и подружились – я был единственным, кто над ним не потешался. – Бун расчесал волосы у судьи на затылке и добавил: – Я к чему про Блу-то заговорил. Не стоит вешать грехи отцов на их детей, только потому что они носят одну фамилию.
Следующим утром я поставила варить кофе и глянула на часы. Было около семи, а часы посещений в больнице начинались только с восьми тридцати. Трудно было поверить, что только вчера мы с Шепом договорились пойти вместе бегать этим утром. Из-за всего случившегося наше свидание пришлось отменить.
В дверь постучали, и я удивилась, кто это мог прийти так рано. Но потом обрадовалась, решив, что это Шеп. Он мог бы меня успокоить, рассказав в подробностях, что именно грозит Кибби. Да и, если быть честной, мне просто хотелось его увидеть. Побыть рядом. Ощутить исходящую от него спокойную силу.
С бьющимся сердцем я кинулась к двери, но обнаружила на крыльце маму. Одетая в платье с цветочным узором – голубое, под цвет глаз – и телесного цвета туфли с открытыми пятками, она выглядела безупречно.
Постаравшись забыть о том, на кого я сама похожа – непричесанная, не успевшая принять душ, с остатками вчерашнего макияжа на лице, – я распахнула дверь.
– Привет, мам. Будешь кофе?
Я знала, зачем она пришла, и понимала, что без солидной порции кофеина мне с этим не справиться.
– Да, пожалуйста. – Она проследовала за мной в кухню. Каблучки ее звонко стучали по полу, как бы предупреждая: мама настроена крайне решительно.
Приготовившись к грядущему бою, я достала из шкафчика две кружки.
Мама присела на стул у стойки.
– Я заезжала к тебе вчера вечером, но тебя не оказалось дома.
– Да, я уснула у Блу, а до дома добралась только полчаса назад.
До сих пор не верилось, что я отрубилась у нее на диване. Однако нужно было признать, что мне давно не спалось так сладко, как в эту ночь. К тому же утром мы с Блу поболтали за кофе с тостами, и я на время отвлеклась от тревожных мыслей о том, что готовит мне наступающий день. А еще мне удалось понянчиться с Флорой.
Милой, милой Флорой.
– В ее доме, – пробормотала мама.
– Да, я зашла забрать Хэйзи и просто отключилась. Сегодня Блу тоже за ней присмотрит, так что я смогу весь день провести в больнице.
– Хэйзи, эта твоя новая собака.
Я налила кофе и пошла за сахарницей.
– Да, мама.
– Понятно. – Она обхватила ладонями кружку. – А Флору ты видела?
Я кивнула.
– Она просто прелесть.
– У тебя нет фотографии?
В голосе ее звучала мольба, и я слегка ослабила оборону. Пускай мы не сходились во мнении относительно будущего Флоры, все же она была частью Кибби. Я достала из кармана мобильный.
– Нет. Но я сейчас попрошу Блу, она пришлет.
– Это вовсе не обязательно…
– Поздно.
Через секунду телефон тренькнул. Пришла фотография от Блу с подписью «МОЯ ЛЮБИМАЯ». На снимке Флора спала в деревянной колыбельке, повернув головку на бок и прижав к щекам стиснутые кулачки. Губки у нее были надутые, а щечки розовые. Я дала мобильный матери, и она долго вглядывалась в фото, словно старалась сохранить образ Флоры в памяти.
– Она прекрасна. Волосы точно как у тебя в детстве. Белокурый одуванчик. А Кибби родилась темненькой, но с годами посветлела. Какого цвета у нее глаза?
– Сейчас серо-голубые, но, думаю, цвет еще может измениться.
– Спорить готова, они будут бледно-голубые. Как у Кибби. – Она отдала мне телефон. – Сара Грейс, мы с тобой должны договориться, прежде чем пойдем в больницу. Я не хочу никаких конфликтов у Кибби в палате. Это не пойдет ей на пользу.
Начинается.
– Полагаю, ни мое, ни твое мнение за это время не изменилось. Так что давай просто оставим все разногласия за порогом больницы.
– Почему ты упрямишься?
– Почему ты не желаешь прислушаться к тому, чего хочет Кибби?
– Не будь такой наивной, Сара Грейс. Кибби всего двадцать. Она сама не знает, чего хочет.
– Серьезно? Видишь ли, я и в более юном возрасте точно знала, чего хочу. И ты тоже. Признайся себе честно: это ты хочешь, чтобы Флора росла в нашей семье. Это ты хочешь рассылать идеальные рождественские открытки с нашими фотографиями. Чтобы все твердили, какая ты молодец, что приняла Флору в дом. А еще не желаешь объяснять, почему она живет у Бишопов. Но, мама, в этой ситуации нет плохих и хороших решений. Пускай люди болтают, что хотят. Это всего лишь слова. О нас в последнее время много судачили, и никто от этого не умер.
– Нет, но вред нам это причинило. По последним опросам, рейтинг твоего отца снизился. И это еще до того, как стало известно о твоем тайном браке и внебрачном ребенке Флетча.
– Сильно? – В груди неприятно заныло.
Мама сжала губы.
Сердце у меня упало, нахлынуло чувство вины, захотелось броситься к отцу и в который раз извиниться. Натворили мы с Флетчем дел.
– Сейчас не время отворачиваться от семьи, – продолжила мама. – А Флора – тоже ее часть. Она внучка Кэролин. И должна расти у нас. Все проблемы семьи должны решаться внутри семьи.
Я вспомнила, как Кибби умоляюще смотрела на меня своими голубыми глазами. Обещай мне.
– Блу – хорошая мать. И ее выбрала Кибби.
Мама вспыхнула.
– Нет, ее выбрал этот проклятый Платан. Не понимаю, с чего ты внезапно так сдружилась с Блу. Ты ведь отлично знаешь, что мне это не нравится. Тебя не должны ассоциировать с Бишопами. Почему ты пренебрегаешь моими пожеланиями? И так открыто! Ночуешь у нее! Право слово, как так можно?
Я стиснула зубы.
– Блу мне нравится. И я не понимаю, почему ты ее не любишь. Вы же едва знакомы. Кроме того, мама, мне почти тридцать, и я сама могу решать, с кем мне дружить.
Мама крепче сжала кружку. И помедлив с минуту, сказала:
– Дело не в самой Блу. А в Бишопах в целом.
– Мама, нельзя же быть такой предвзятой. Будь умницей. Подавай хороший пример.
Она прищурилась.
– Мы отклонились от темы. Я пришла не о Блу разговаривать. А о Флоре.
– Мы должны поддержать желание Кибби. Это не наше решение. А ее.
– Это было неверное решение.
Я окончательно вскипела:
– Она определенно заранее знала, что ты так отреагируешь. С этим твоим бесконечным стремлением к совершенству. Может, задумаешься хоть на минуту, почему Кибби не решилась никому из нас рассказать о беременности?
Мама подавилась воздухом.
– Как ты смеешь, Сара Грейс, обвинять меня в том, что я имею какое-то отношение к поступкам Кибби? Она сама так решила.
– Правда? А у меня вот другое мнение. Жить с тобой и соответствовать твоим высочайшим стандартам было – и есть – просто невыносимо. Мне пришлось сбежать, потому что я не решалась признаться, что люблю парня, который тебе не нравится, да к тому же еще и забеременела от него. Я боялась, что ты разочаруешься во мне, когда поймешь, что я не вписалась в твой идеальный мир. Будешь считать, что я тебя опозорила. Уверена, Кибби в последние девять месяцев чувствовала себя точно так же. Она столько сил потратила, чтобы Флора досталась Блу. Умереть была готова, лишь бы воплотить свое решение в жизнь – вот насколько она была в нем уверена.
– Ни ты, ни она не знаете, как бы я отреагировала, потому что вы не дали мне возможности это показать.
Я невесело усмехнулась.
– О, нет, мы отлично знали, как ты отреагируешь. И ты это лишний раз подтвердила, когда я объявила, что мы с Флетчем разводимся. Вряд ли бойкот можно считать поддержкой и проявлением сочувствия.
Отодвинув в сторону кружку, мама встала.
– С меня хватит.
– Мы не идеальная семья, мама. И, даже отняв Флору у Блу, ты этого не изменишь. Если мы можем ее отобрать, это не значит, что мы должны так поступить.
Мама заносчиво вздернула подбородок.
– Я звонила адвокату. Через пару дней судья Квимби проведет экстренное слушание. Опека над Флорой будет передана нашей семье еще до наступления выходных.
– Мама.
Она наставила на меня палец.
– Ни слова больше. Это наш ребенок. И Бишопы ее растить не будут, пока я могу этому помешать.
– Мы должны поддерживать Кибби, а не ставить ей палки в колеса, – выкрикнула я. – Я буду отстаивать ее решение, пока она не поправится и не сможет выступать сама за себя.
– Что ж, значит, так тому и быть. А теперь я ухожу.
Она направилась к двери, и я сказала ей вслед:
– Мама, ты разве не понимаешь?
Каблучки продолжали звонко выстукивать неодобрение. Я вышла за ней в коридор.
– Когда Кибби поправится и узнает, что ты натворила, ты потеряешь их обеих. И ее, и Флору. Ты к этому готова?
Мама на секунду замедлила шаг, а затем открыла дверь и вышла, так и не оглянувшись.
Через час после ухода мамы я с раскалывающейся от боли головой вышла из дому и едва не упала, увидев, что возле моего пикапа стоит Шеп. Он был в служебной одежде и, казалось, за всю ночь не сомкнул глаз. Волосы его, влажные после душа, были зачесаны назад, открывая осунувшееся лицо. Под глазами залегли темные круги.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я.
– Пытаюсь заставить себя уйти. Не нужно мне было приходить.
Я направилась к нему, с трудом удерживаясь, чтобы не пуститься бегом.
– Тогда зачем же ты пришел?
Он сунул руки в карманы.
– Хотел узнать, как ты.
Как бы мне ни хотелось прижаться к нему, я остановилась на безопасном расстоянии.
– Бывало и получше.
– Как сейчас Кибби?
– Со вчерашнего вечера состояние стабильное. Для таких тяжелых пациентов это уже много.
Мне постоянно вспоминалось, какой грустной и потерянной была Кибби, когда только поселилась у нас после гибели родителей. Много времени прошло, прежде чем желание жить победило горе и она позволила себе быть счастливой. У меня сердце разрывалось от мысли, каково ей было все эти месяцы хранить свою тайну. Тайну, которая едва ее не убила. И все еще могла убить.