Саноне ответил холодной и мрачной усмешкой:
– Могучий Херилак, смысл своего сна ты знаешь и без толкований мандукто. Я тоже слышу смертные песни.
Херилак угрюмо взглянул на звезды:
– Родившись, мы сразу начинаем умирать. Я знаю – моему тхарму суждено оказаться там, между ними. Но не холодный ветер, а приближение нового дня заставляет меня ежиться. Неужели мы ничего не сможем сделать?
– Керрик вел нас в бой с мургу и привел нас к победе.
– Не называй мне этого имени. Он ушел и оставил нас погибать. Он не поведет нас больше.
– Он оставил тебя или ты его, о могучий Херилак? – негромко спросил Саноне.
Вспыхнув, Херилак начал было сердитые речи, но сразу умолк. Воздев к небу руки, он сжал кулаки и вновь опустил их.
– Если бы слова эти сказал охотник, осмелившегося на дерзость я ударил бы этой рукой. Но не тебя, Саноне, ведь ты видишь насквозь всех нас, понимаешь тайные думы. После гибели моего саммада во мне уживаются два человека. Один вечно кипит гневом и жаждет лишь смерти врагов, отвергая советы, забывая всякую дружбу. И когда Керрик нуждался в помощи, этот Херилак оставил его одного. Так было. Но теперь, окажись он здесь, у меня нашлось бы для него иное слово. Но он ушел на север и погиб там. А теперь мы оказались в этой долине, где повсюду нас окружают мургу. Гнев мой стал утихать, и я вновь чувствую себя тем, кем был прежде. Может быть, слишком поздно.
– Никогда не поздно избрать верный путь, ведущий к Кадайру.
– Я не знаю Кадайра. Но искорку, ставшую моим тхармом, раздул Ерманпадар. И скоро мой тхарм засияет среди прочих звезд.
– Да, путь наш впечатан в скалу. Нам остается только следовать ему.
Огонь угас, остались тлеющие угли. Холодное дуновение с севера пронеслось над долиной. В ясном ночном небе ярко горели звезды. Тану и саску спали, а мургу с каждым днем подступали все ближе. Глянув на склонившуюся голову Херилака, Саноне подумал: останется ли в этой долине хоть один живой человек, когда зеленые ростки весной пробьют землю?
42
Еле заметный в сгущающихся сумерках берег Энтобана далекой тенью чернел на западном горизонте. Когда волна поднимала лодку, становились видны снежные вершины далеких гор, покрасневшие в свете заката.
Взглянув на Калалеква, скорчившегося у рулевого весла, Керрик снова заговорил, осторожно выбирая слова и стараясь не разгневаться:
– Вода почти кончилась…
– Я не хочу пить.
– А я хочу. И Армун тоже. Надо высадиться на берег и наполнить мехи.
В сумеречном свете Керрик заметил, как по коже Калалеква пробежала волна и шерсть встала дыбом. Тот давно сбросил всю одежду, тогда как для тану едва потеплело.
– Нет, – ответил Калалекв и задрожал. – Это страна мургу. Я видел их. Я убивал их. И не хочу больше видеть. Жарко. Повернем на север.
Он толкнул рулевое весло, – подчиняясь движению, лодка повернула, парус обвис. Вспыхнув, Керрик поднялся, чтобы уйти на корму, но руки Армун задержали его.
– Дай я, – шепнула она на ухо Керрику. – Споры не помогут – видишь, какой он стал.
– Ну говори. – Он отбросил ее руку и принялся возиться с парусом. – Только убеди его в том, что нам нужна вода.
Шерсть на теле Калалеква взъерошилась, когда Армун мягко погладила его по плечу.
– Воды много, – пробормотал он.
– Ты знаешь, что это не так. Она скоро кончится, так что все равно придется высаживаться.
– Высадимся на островах… повернем обратно, только не надо на этот берег.
Она вновь погладила и, словно ребенку, сказала:
– Но мы же не знаем, сколько еще осталось до островов, нам нельзя поворачивать. Дух ветра рассердится. Ведь он все время помогал нам попутными ветрами.
– Но не сегодня и не вчера.
– Значит, он услышал тебя и рассердился.
– Нет.
Калалекв теснее прижался к ней и запустил руки под ее меховую одежду на спине. На этот раз она не стала отодвигаться. В темноте Керрик не заметит. А им нужно высадиться на берег, наперекор всем страхам Калалеква. Теперь уже не Керрик беспокоил ее – путешествие на юг, казалось, прогнало все темные мысли из его головы, которые словно перебрались в череп парамутана. Теперь ей приходится подбадривать его, поддерживать в парамутане уверенность в себе. Она умела это делать. Охотники парамутанов и тану были одинаково скоры в гневе, свирепы в битвах и подвержены настроениям. Но ей приходилось терпеть. И покорно идти следом – или брать на себя роль сильного, когда нужно. Теперь парамутан нуждался в ее поддержке не меньше, чем Керрик совсем недавно. Но он хотел большего. Руки его гладили ее по спине, потом скользнули вниз… она отодвинулась.
– Калалекв не боится огромного уларуаква, который плавает в северных морях, – сказала она. – Он самый могучий охотник, и сила его рук кормит всех нас.
– Да, – согласился он и вновь потянулся к ней.
Она опять отодвинулась.
– Калалекв убивает уларуаква, он убивает и мургу. Я видела, как он убивает мургу. Он могучий победитель мургу!
– Да… – Он повторил громче: – Да! – и словно ударил невидимым копьем. – Я убивал их, я убивал их этой рукой!
– Значит, ты не боишься их, а если увидишь, то опять убьешь.
– Конечно! – Настроение его под влиянием Армун резко переменилось, Калалекв ударил себя в грудь кулаком. – Нужна вода – плывем к берегу! Может быть, удастся и мургу заколоть.
Понюхав ветер, он плюнул в сердцах и, все еще ворча, достал весла и вставил в уключины.
– Ветра мало, ниже парус. Я покажу, как надо грести.
Но его ждала неудача.
Почти сразу он стал задыхаться, шкура его взмокла от пота. Тогда он перестал грести и жадно допил остатки воды, которую Армун поднесла ему к губам. Место на веслах занял Керрик, и суденышко неторопливо двинулось к берегу. Калалекв забылся беспокойным сном, оставалось надеяться, что он проснется в бодром настроении.
Ночь была тихой и теплой, звезды прятались за низкими облаками. Когда Керрик выдохся, Армун сменила его – земля становилась все ближе. Свет призрачной луны в дымке среди облаков не позволял им терять берег из виду. Калалекв спал, а Армун и Керрик сменяли друг друга, пока наконец издалека до них не донесся шум прибоя. Керрик встал на носу иккергака и разглядел впереди полосу пены, там, где волны набегали на берег.
– Вроде бы пляж, скал не видно, и волны невысоки. Пойдем прямо туда?
– Буди Калалеква, пусть он решит.
Парамутан мгновенно проснулся, к счастью не отягощенный прежними страхами.
Он вскарабкался на мачту повыше, понюхал воздух, потом спустился и поболтал рукой в море.
– Высаживаемся, – решил он. – Гребите прямо, я буду править.
Когда они подошли к берегу ближе, парамутан заметил устье неширокой речушки, впадавшей в море, и направил лодку прямо между песчаными берегами.
– Никто так не знает лодки, как Калалекв! Никто так не знает моря, как Калалекв!
– Никто, – торопливо согласилась Армун, чтобы Керрик не успел каким-нибудь неосторожным словом нарушить вновь обретенное парамутаном уважение к себе.
Керрик открыл уже рот, но вовремя спохватился. Он греб, пока лодка не коснулась речного дна, потом выпрыгнул и потянул ее на берег за привязанный к носу линек.
Сначала вода была солона, но чуть выше по течению она стала прохладной и пресной. Керрик попил, черпая воду ладонями, потом позвал остальных. Калалекв с наслаждением погрузился в благодатную прохладу, забыв про все прежние страхи. Затащив лодку подальше на берег, они привязали ее и, окончательно обессилев, рухнули на землю и заснули. Наполнить мехи водой можно и утром…
На рассвете Керрик потянул Армун за руку:
– Просыпайся. Быстро!
Калалекв лежал за дюной, стискивая в руке копье. Он что-то громко и злобно выкрикивал, стараясь, чтобы его не было видно с моря. Они подбежали к нему и, припав к земле, выглянули из-за песчаного гребня.
Мимо них, совсем неподалеку, величаво скользило огромное животное с высоким плавником. Впереди плыли две морские твари поменьше.
– Урукето, – проговорил Керрик. – Он несет мургу.
– Будь они поближе, всех сразил бы своим копьем, – бушевал Калалекв. Глаза его налились кровью. Он был настроен воинственно: вчерашние страхи забылись.
Взглянув на солнце, потом вновь на море, Керрик проговорил:
– Видишь, куда они плывут? На север, прямо на север!
Он следил за урукето, пока тот не исчез из виду, потом торопливо направился к лодке и достал со дна карты иилане’.
– Мы слишком далеко забрались на юг. Мы сейчас здесь, если верить карте. А урукето плывет на север, к тем самым островам.
Калалекв разбирался в картах, Армун нет. Решать мужчинам.
– Что, если через этот пролив они уйдут в океан? – спросил Калалекв.
Керрик покачал головой:
– Не в это время года, сейчас слишком холодно. Может быть, на берегах Исегнета не осталось ни одного города. Наверное, они плывут в Икхалменетс.
Пока они спорили, Армун набрала воды в мехи.
Вскоре они уже погрузили всю воду и выбрали курс. Они отправятся следом за плавучей тварью мургу. Мужчины решили, что острова, которые они разыскивают, лежат именно в этом направлении. С берега дул легкий бриз, и парус нес кораблик к горизонту, за которым лежало неведомое.
Весь день они плыли по пустынному океану, суша позади исчезла из виду, впереди ничего еще не было видно. Страхи Калалеква вернулись, и Армун попросила рассказать, как он убивал уларуаква, и, забыв про все, парамутан принялся демонстрировать свою сноровку, то и дело принимаясь радостно хохотать. Молчаливый Керрик смотрел вперед с носа лодки и первым заметил показавшуюся из воды снежную шапку на вершине горы.
– Вот он, Икхалменетс, иного не может быть.
Они молча глядели вперед, и остров медленно выплывал из моря. Калалекв озабоченно крутил головой, показывая на появлявшиеся из воды пятнышки суши.
– Вон, вон и вон. Столько островов, их больше одного. Как узнать, какой именно нужен нам?
Керрик показал на снежную гору, теплым светом сверкавшую под лучами заката: