Неожиданно он в гневе стукнул стаканом.
— Что-то там происходит, и я не знаю, что именно. Корабли всегда прибывали вовремя. А теперь — нет. Они вообще могут не прийти. Но у нас есть кукуруза, и если они прибудут, она понадобится…
Усталость и спирт навевали сон. Он допил последний глоток и махнул, указывая Ли на дверь. Ли, прежде чем открыть ее, повернулся.
— Ты мне ничего сегодня не говорил, — сказал он.
— А я не видел этих чертовых кассет. Спокойной ночи.
Ян не знал, что прошло целых три часа. Казалось, свет и звонок будильника вытянули его из сна через секунду после того, как голова упала на подушку. Он потер слипшиеся веки и почувствовал гадкий привкус во рту. Впереди был очень длинный день. Пока заваривался чай, он вытряхнул из бутылочки две тонизирующие таблетки, подумал и добавил третью. Очень длинный день.
Прежде чем он допил чай, раздался тяжелый стук в дверь, и он не успел даже подойти, как она распахнулась. Один из Тэкенгов — он забыл его имя — сунул голову в проем.
— Все загружено. Кукурузой. Кроме этой машины. Как ты сказал. — На его потном лице были полосы грязи, он выглядел не менее усталым, чем Ян.
— Хорошо. Дайте мне десять минут. Можете прорезать люки.
Нелегальные ленты Ли были среди инструментов в машине, запечатанные и на замке. Вся одежда и личные вещи, которые ему понадобятся — в сумке. Когда он, вымыв чайный прибор, ставил его на полку в своем кабинете, на потолке вспыхнула красноватая точка и начала двигаться, очерчивая окружность. Пока он проталкивал кровать, стол и кресла через переднюю дверь, окружность замкнулась, и крышка металлического люка с лязгом захлопнулась, глубоко утонув в пластиковом покрытии. Ян перебросил ремень сумки через плечо и вышел, заперев за собой дверь.
Его машина должна была отправляться последней. Казалось, никто не сидел без дела. От ближайшей силосной башни до борта машины змеился огромный шланг. Человек на ее верху закричал, замахал руками, шланг, изогнувшись под напором потока зерна, забился в его руках, и Яна осыпало золотым дождем, прежде чем мужчина, навалившись всем весом, сумел заставить кукурузу сыпаться в машину через свежепрорезанное отверстие. Ян снял с плеча зернышко. Оно было длинной со средний палец, сморщенное после вакуумной дегидратации. Чудесная пища, лабораторный продукт, богатый протеином, витаминами, питательными веществами. Его можно перерабатывать в детское питание, в пищу для взрослого, в кашу для старца, и всегда это блюдо будет содержать все необходимые для жизнедеятельности. Совершенная пища для экономических «роботов». Он положил зерно в рот и стал задумчиво жевать. Одно плохо — ему не присущ вкус земных продуктов.
Заскрипел металл — угловые домкраты снимали машину с цементной подушки. На открывшейся под ней черной площадке уже копошились люди. Выкрикивая ругательства, они устанавливали и закрепляли колеса. Все происходило одновременно. Как только резервуар установили в надлежащее положение, люди выбрались по трапу наверх. Спрыгнули грузчики, остановили насос. Работа была хорошо скоординирована. Человек, натягивающий пластиковые оболочки на прорезанные только что отверстия, протестующе закричал, когда машина медленно тронулась вперед, въезжая на эстакаду. Когда она оказалась наверху, ее поставили на тормоза, пока механики копошились под массивным корпусом, проверяя провода, которых не видели четыре года.
Поезда были составлены пока Ян спал. Третий раз он видел великое переселение, но переживал все как впервые. Коренные халвмеркцы принимали это как должное, хотя перемена в жизни вызывала возбуждение. Перемена возбуждающе действовала и на Яна оттого, видимо, что он привык к разнообразию и новизне, путешествуя по Земле. Здесь любое бегство от скуки и однообразия повседневной жизни было облегчением. Отчасти благодаря этой неожиданной перемене смог он постепенно принимать этот иной мир.
Несколько дней назад здесь был процветающий город, окруженный фермами, которые простирались за горизонт и далее. Сейчас все вменилось. Транспорт и механизмы были заперты в массивные силосные башни, двери задраены. Куполовидные надувные дома сложены и тоже убраны. Другие дома, передвижные, совершенно изменились. Никаких опор о грунт, — они были поставлены на колеса и образовывали стройные линии вместе со зданиями ферм, которые тоже стояли теперь на колесах. Там, где был город, оставались отныне одни фундаменты, словно постройки были стерты неожиданным взрывом.
На широком Центральном пути стоял двойной ряд поездов. Здания, которые выглядели такими непохожими, будучи домами и лавками со своими навесами, лестницами и цветами, сейчас были сведены к единым форме и размерам. Машины в большом поезде соединены вместе и одинаковы. Двенадцать машин в поезде, и каждый поезд тянет движитель. Огромный, невиданный движитель.
Поначалу Яну трудно было поверить, что энергозавод таких размеров способен перемещаться. Но энергозаводами они были лишь до тех пор, пока стояли в стороне от Дороги. В стационарном положении их атомные генераторы вырабатывали всю энергию, которая только могла потребоваться городу и фермам. Но они всегда были готовы вновь превратиться в движители.
Огромные, в десять раз больше самого сильного тягача, который Ян когда-нибудь видел до появления на этой планете. Он шлепнул ладонью по покрышке, проходя мимо, — колеса были такие большие, что он ее мог дотянуться до их верхнего края; гайки величиной с обеденную тарелку; два управляющих колеса впереди, четыре ведущих позади; за передними колесами виднелись шпангоуты жилого отсека, пятнадцать их было приварено к золотистому борту этого чудовища. Впереди — батареи прожекторов, таких мощных, что они могли ослепить человека даже издали, если бы какому-нибудь дураку пришло в голову стоять и пялиться на них. Наверху сверкали стекла кабины водителя. Вне видимости, еще выше, закреплены рядами трубы и шланги системы охлаждения атомных двигателей. Энергии этих двигателей достаточно, чтобы осветить небольшой город.
Возле головного поезда дожидался Иван Семенов,
— Ты сам поведешь движитель? — спросил он.
— Это твоя работа, Иван, и очень ответственная. В этом кресле сидеть Мастеру Поездов.
Губы Ивана чуть изогнулись:
— Какие бы титулы нам не давали, Ян, я думаю, мы знаем, кто из нас на этот раз на самом деле мастер поездов. Люди говорят. Теперь, когда дело сделано, они думают, что ты был прав. Они знают, кто сейчас впереди. А у Хейна мало друзей. Он лежит в постели, держится за руку, хнычет и ни с кем не разговаривает. Люди проходят мимо его машины и смеются.
— Сожалею, что пришлось это сделать. Но я по-прежнему считаю, что иначе было нельзя.
— Пожалуй, ты прав. В любом случае, все они знают, кто руководит. Веди первый движитель.
Он повернулся на каблуках и пошел прочь, прежде чем Ян успел ответить.
Первый движитель. Уже пришло неповторимое рабочее возбуждение. Ему предстояло взвалить на себя огромную ответственность. Надо было не просто вести эту махину, а вести ее очень быстро. Ян улыбнулся про себя — он, невольно прибавляя шаг, шел вдоль поездов, — к первому поезду, к первому движителю.
Толстая дверь двигательного отсека была открыта, и он увидел инженера, согнувшегося над пультом контроля смазки.
— Прервись ненадолго. — Ян протолкнул свою сумку в дверной проем и, не дожидаясь ответа, забрался внутрь.
Слева от движителя была пустая Дорога, окруженная опустевшими фермами. Дальше тоже расстилалась Дорога. Позади — двойной ряд неподвижных и ждущих поездов. Помощник водителя сидел в своем кресле и просматривал списки. В примыкающем отсеке возле стендов с аппаратурой находился офицер связи.
Перед Яном — широкая пластина армированного стекла, над ней — ряд телеэкранов, внизу, ряд за рядом, — приборы и датчики, передающие информацию в поезд. Перед пультом — единственное пустое кресло, обитое, с подголовником. Ян медленно уселся, чувствуя спиной его прочность, легко поставил ноги на педали и взялся за холодную баранку.
— Читайте список, — приказал он. — Готовимся к отправлению.
Тянулись изнурительные часы.
Хотя поезда были полностью составлены и подготовлены к движению, оставались сотни мельчайших проблем, которые нужно было решить, прежде, чем отдать сигнал к старту. Ян хрипло и зло кричал в радиофон, пока не швырнул шлем на панель и не отправился проверять сам. В нише в задней части движителя был закреплен мотоцикл. Сняв его, Ян обнаружил, что обе камеры спущены. Тот, кто должен был проверить исправность всей техники, не сделал этого. Пришлось срочно приводить машину в порядок. Оседлав наконец мотоцикл Ян почувствовал удовольствие, когда вывернул рычаг газа на полную мощность и услышал шорох покрышек на поверхности дороги.
Как капитан службы технадзора, Ян отвечал за то, чтобы к сегодняшнему дню механизмы были исправны. Физически это было не под силу одному, и приходилось полагаться на подчиненных. Но слишком часто делать это было нельзя. Контакты толстых кабелей, соединявших между собой машины, требовалось покрывать водонепроницаемой изоляцией. Но на многих машинах ее не было, поэтому коррозия разъела контакты в стольких местах, что половина из них пришла в негодность. Проползя на четвереньках под каждой машиной, Ян отдал приказ по всем поездам открыть и прочистить все стыковочные узлы, что добавило еще один час задержки.
Проблем оставалось еще хоть отбавляй. Ведущие колеса каждой машины поворачиваются под действием электромоторов. Эти колеса контролирует компьютер движителя в каждом поезде, чтобы каждая машина следовала и поворачивала вслед за движителем так, будто они в одной колее. Прекрасное в теории, гораздо хуже на практике, особенно, когда «капризничают» моторы. А время шло.
Имелись и личные затруднения. Поскольку мало кого устраивало сокращение нормального жизненного пространства, Яну пришлось выслушать множество жалоб и решить множество проблем Глав Семей. Он один улаживал все неполадки и следил за решением всех вопросов. Самой последней проблемой был пропавший ребенок, которого он сам обнаружил, заметив движение неподалеку на кукурузном поле. Он помчался туда на мотоцикле и вернул счастливого гуляку плачущей маме.