ько никто и никогда больше не видел ни Замора, ни его подельников – исчезли вместе со своими лодками и браконьерскими снастями. А кроме того исчезли, словно растаяли дома в значительной части поселка Плоский вместе с большей частью их обитателей. Выжившие – облысели, хотя в остальном чувствовали себя нормально.
И хотя Перт Васильевич, как и многие, тоже лишился своего дома и имущества, о своем поступке ничуть не жалел – браконьеров не стало – вот и поделом гаденышам.
Ученые же после долгих исследований, пришли к выводу, что аномалию вызвало падение неизвестного науке небесного тела.
Прошло время, и жизнь наладилась, стала даже гораздо интересней, чем до вспышки, и если бы Ношпа не лишился руки…
И вот, благодаря затеянным им соревнованиям, кажется, появился шанс ее восстановить. Но как назло все оказалось не так просто.
Обитатели заповедника проявили свой жесткий норов: Сфагнума укусила черепаха, Магза ослепила неизвестная ученым рыба, Волгарю невесть что померещилось, а Гэдульдихт так и вовсе растворился у него на глазах! А теперь ко всем проблемам добавилось исчезновение Налима!!! Тапир утверждает, что егерь где-то потерялся, но Петр Васильевич чувствовал, даже догадывался, что все не так просто, о чем-то умалчивает молодой рыболов. И поговорить с ним об этом было необходимо, причем, как можно скорее.
– Тапир, ты, это чего – с нулем финишировал?
– С ним.
– Как это? – не собирался отставать Лёва. – Ты – да с нулем!?
– А ты разве никогда на финиш с нулем не приходил?
– Бывало, – согласился Лёва. Но здесь, в заповеднике не поймать ни одной рыбы – как-то не верится. Или ты вообще спиннинг не забрасывал?
– Налейте лучше водки, – Тапир устало опустился на раскладной стульчик и положил руки на стол.
С минуты на минуту должен был начаться ужин, во время которого главный судья объявит результаты второго тура. Тапиру эти результаты были по барабану. Похоже, и рыбалка, как таковая, стала ему безразлична. Даже не безразлична – она вызывала у именитого рыболова настоящее отвращение. Чтобы еще хоть раз забросить спиннинг? Нет – увольте, только не в этой жизни!!!
Он не произносил вслух свои мысли, так же, как не собирался рассказывать кому-то о том, что на самом деле произошло с Гэдульдихтом и Налимом.
– Так куда Налим-то подевался? – как назло поинтересовался сидевший напротив него Стамбул, которого в третьем туре, согласно жеребьевке, должен был опекать именно этот егерь.
– Да не знаю я, – отмахнулся Тапир. – Водки кто-нибудь нальет или нет?!
Он обвел злым взглядом сидевших за столом рыболовов и егерей. Все смотрели на него молча и не то чтобы подозрительно, но как-то настороженно, что ли.
– Ты лучше сам себе налей, – наконец-то кивнула на бутылку присоседившаяся к компании Нинель. – А то потом скажут, что мы спаиваем молодого спортсмена.
Тапир на это никак не отреагировал, просто сидел, тупо уставившись на пустой стакан. Все, как завороженные, некоторое время смотрели на стакан вместе с ним до тех пор, пока с места не вскочила Трида:
– Да вы что, мужики, обессилили что ли?!
– Спокуха! – Павел тоже поднялся с места и взялся за бутылку. – Пить – так пить.
Стаканчик Тапира он наполнил в первую очередь. Затем налил Триде, Осоке, Нинель, Прохору и Мельнику, после чего – Стамбулу, Волгарю, Сфагнуму, очухавшемуся после вчерашнего черепашьего укуса, Магзу, сидевшему с перебинтованными руками и с повязкой на глазах, и в последнюю очередь – себе. После чего провозгласил:
– Слово для тоста предоставляется лучшему егерю всех времен и народов – Триде!
Трида немного растерялась, но, осознав, что Павел не шутит, подняла свой стаканчик.
– Мужики. Я не знаю, кто из нас более долбанутый. Вы – спортсмены, которые все жилы себе рвете ради поимки рыбы, или мы – егеря, которые о вас еще и заботимся, охраняем, блин, и тому подобное. Я просто знаю, что каждый из вас, ну очень крут. Ну, просто очень и очень. И как человек, и как рыболов, и как спортсмен. Вы вон на Сфагнума посмотрите – черт его знает, какой яд в него черепаха запустила, но ведь поднялся и завтра снова в бой. А Магз – даже ослепший, надеюсь, ослепший временно, все равно завтра собирается на воду выйти! Лично я от всего этого офигеваю. Поэтому – за вас, мужики!
– А вот лично я считаю, что эти соревнования – прекрасный повод раз и навсегда разобраться с этими гребаными урочищами, – прошипел Монокль, едва ли не уткнувшись носом в нос главному врачу соревнований Борису Яковлевичу Яншевскому.
– И ты уверен, что обойдется без жертв? – с грустинкой в голосе поинтересовался Борис Яковлевич.
– Как же – без жертв! Без них никак не получится. Зато у нашего егерского братства есть реальная возможность покончить со всей мутировавшей живностью.
– Ну, да, покончишь с ней, как же, – профессор подул на пальцы хозяина трактира «Бодрые поползновения», вцепившиеся ему в лацканы пиджака, и тот сначала ослабил хватку, затем опустил руки.
– Но согласись, с этим надо что-то делать! Ведь это до поры до времени живность из заповедника носа к нам не сует. До поры до времени! Они ведь размножаются! И звери и рыбы размножатся. Рыбы – черт с ними, они дальше плотины не проникнут, а вот звери – те же кабаны мутировавшие не сегодня, так завтра границу снесут к чертям собачьим. Неужели ты этого не понимаешь.
– Ты мне честно скажи, Леонидыч, – серьезно посмотрел на него Борис Яковлевич. – Неужели все так действительно серьезно? Так опасно?
– Ха, опасно! Отчего журналюга столичный подох? И куда он из морга подевался? Этот отупел, тот ослеп… А куда подевались Гэдульдихт с Налимом? А вспомни про других! Куда наша Люсьен подевалась, где Серега Храпуньков, где Димка Бушнин, Гуменяк, Гараж?! Я догадываюсь – где. В кабаньих урочищах, которые им могилой стали.
– Так поэтому я и намерен запретить соревнования! – воскликнул Борис Яковлевич.
– Дурак! Не запрещать надо, а до логического конца довести. Чтобы всем все стало понятно, что такое заповедник, и что необходимо с ним сделать.
– Другими словами, – усмехнулся профессор, – как уничтожить Кабаньи урочища? Но ведь твой трактир как раз на границе заповедника стоит, на этом, как мне кажется, весь твой бизнес держится. Или я не прав?
– Прав, – не стал спорить Монокль. – Но ты, докторишка…
– Я – профессор! – встрепенулся Борис Яковлевич.
– Ты, профессорище задержи-ка внимание на моем пирсинге, – он поднес указательный палец к блесне, украшающей прикрытое веко. – Думаешь, мне нравится такой прикид? Да я из-за этой хрени только на спине спать могу, чтобы не дай бог, когда ворочаться стану, хуже себе не сделаю. И поделать с этим пирсингом вы, докторишки ничего не можете! Один профессор сказал, мол, если попытаться удалить, я вообще зрения лишусь, причем, на оба глаза!!! А кто виноват? Кабанье урочище виновато, звери и рыбы мутировавшие, одна из которых мою же блесну мне же в морду выплюнула!
– Не кипятись, Леонидыч, – попросил Борис Яковлевич. – Ты к своему пирсингу привык. Если без обиды, так даже прикольно, посетителям нравится…
– Да пошел ты, профессор, в жоппу! – Вновь схватил его за грудки Монокль. – Даже не заикайся про отмену соревнований, понял! Пусть все идет, как идет, а если что случится, бодрые поползновения на подхвате будут. Понял?
– Да понял, понял, – сказал Борис Яковлевич и еще раз подул на пальцы хозяина трактира.
– Итак, согласно протоколу, объявляю результаты второго тура, – перекрыл шум за столом громкоголосый главный судья соревнований Станислав Пашкевич.
Сфагнуму, который не вышел сегодня на старт из-за, так сказать, физического недомогания, присуждается последнее место плюс один, то есть – седьмое. Тапиру, который пришел на финиш с нулем – пятое место. На четвертом месте – Максим Максименко, он же Магз, который к большому нашему сожалению, из-за того, что ловил без очков, потерял зрение, надеемся, что временно. Но который даже в таком, так сказать, состоянии завтра готов продолжить соревнования, благо это будет лодочный тур.
Не знаю, как это у него получится, но я вот, например, видел однорукого спиннингиста, который очень ловко управлялся со снастью и ловил на уровне всех остальных, а кого-то даже и облавливал. Я, кстати, своими собственными глазами однажды наблюдал соревнования рыболовов-инвалидов, причем зимой! Они выехали на лед на инвалидных колясках, самостоятельно сверлили лунки, и ведь ловили рыбу, неплохо ловили! Хотя в нашем случае слепой рыболов это как-то… Ну, ладно, надеюсь госпожа Осока, которая завтра будет опекать господина Магза, в крайнем, так сказать, случае проконтролирует ситуацию.
Итак, сегодняшние призеры: третий – Павел Балашов, он же Змей, второй – Дмитрий Бокарев, он же Волгарь, первый – Владимир Турецкий, он же Стамбул. Спортсмены честно играли в свою игру, и заняли места, которые заслужили своим, так сказать, мастерством.
Раздались аплодисменты, и Пашкевич их поддержал, а когда хлопки стихли, продолжил:
– Третий тур пройдет на Лебяжьем озере, все водное пространство которого открыто для рыбалки. В каждой лодке, согласно жребию, находятся спортсмен и опекающий его егерь. Но! Все вы знаете, что по невыясненным пока обстоятельствам два наших егеря куда-то, так сказать, затерялись.
Однако у нас есть, так сказать, замены. Согласно предварительной жеребьевке, остаются прежними пары: Стамбул – Мельник, Тапир – Трида, Магз – Осока, Волгарь – Прохор. Сфагнум и Змей лишились своих опекунов, но мы предлагаем им другие кандидатуры, не менее опытных в этом деле егерей… – Пашкевич взял в руки блокнот. – Итак, по заявленному списку: господин Монокль…
– Монокль и Сфагнум – два сапога пара! – подняв руку и вскочив с места, воскликнул Владислав Мохов.
– Кто-то имеет, так сказать, возражения? – главный судья обвел взглядом присутствующих за столом. Никто не имеет. Хорошо, записываю: Сфагнум – Монокль. Следующая кандидатура – опытнейший егерь господин Семенецкий…