Ох, если бы он хотя бы мог закричать…
Сэмэн налегал на весла, то и дело оборачиваясь. Павел смотрел в бинокль на прибитую к берегу лодку Тапира и Триды. Похоже, сейчас в ней никого не было. Берег становился все ближе и ближе, а на душе – все тревожнее. Тревога усилилась, когда Павел различил на берегу какие-то шевеления, да и с самой водой было что-то не так: слева и справа от лодки Тапира только что были тишь и гладь, и вдруг появились непонятные всплески.
До берега оставалось метров сто, когда оттуда грянул выстрел, и Сэмэн, в очередной раз обернувшийся, вдруг лишился своей камуфляжной бейсболки, которую машинально, словно хоккейный вратарь – шайбу, на лету поймал Павел. В козырьке бейсболки зияла дыра. Павел и Сэмэн посмотрели друг на друга, раскрыв рты и, словно по команде, упали на дно лодки, как раз в тот момент, когда грянул второй выстрел.
– Ствол! Дай сюда ствол! – Павел вырвал автомат, в который судорожно вцепился егерь.
Снял оружие с предохранителя, передернул затвор и, не поднимая головы, высунув Калашников за борт, дал короткую очередь в сторону берега. И еще одну. После чего поднялся на колени и приложил приклад к плечу, прицелившись в лодку Тапира – для начала. В ней – никого, а на берегу – бугорок, из которого, скорее всего, и стреляли. Но кто стрелял, кто? Не Трида же, у которой был такой же боекомплект, как у Сэмэна и у большинства егерей, обслуживающих рыболовов-спортсменов. Он бросил взгляд на егеря – тот был в порядке, более того, включил портативную рацию и быстро-быстро заговорил:
– Бодрые поползновения! Внимание всем – бодрые поползновения! Я – Сэмэн, мою лодку только что обстреляли со стороны бобровых кос. Там у берега пустая лодка Триды и одного из спортсменов – не знаю имени…
– Его Тапиром зовут… – подсказал Павел.
– Да, не важно, – огрызнулся егерь. – Бодрые поползновения – в ружье, в ружье, блин!
– Что происходит, егерь? – не отрывая приклад от плеча, поинтересовался Павел.
– Да откуда я знаю!
Со стороны острова грянул очередной выстрел, и Павлу показалось, что пуля просвистела у него над самым ухом. В ответ, метясь по бобровой хатке, он дал длинную очередь, закричав:
– Вот вам, суки!
– Надо уматывать отсюда! Садись, – решительно заявил Сэмэн и, схватившись за весла, развернул лодку на сто восемьдесят градусов, возможно, тем спасая жизни и себе и Павлу, так как со стороны острова прозвучал очередной выстрел.
Павел, потерявший равновесие в процессе разворота лодки и хорошо, что не вывалившийся за борт, вновь нажал на спусковой крючок, впрочем, всего лишь в небо, – так, для острастки.
– Если они попадут в лодку – нам кранты!
– А как же Трида, Тапир?
– Не знаю! Но ты пойми – если хотя бы одна пуля угодит в борт лодки, то все, нам не жить!
Словно в подтверждение словам Сэмэна, с берега прозвучал очередной выстрел – к счастью для егеря и спортсмена пуля не достигла цели. Павел не остался в долгу и принялся стрелять в сторону бобровых кос до тех пор, пока в магазине не кончились патроны. И только принимая запасной магазин из рук Сэмэна, он заметил, что их лодку преследуют. Как ни быстро налегал на весла егерь, какие-то то и дело выныривавшие на поверхность бугорки, тут же опять скрывавшиеся под водой, становились все ближе и ближе.
– Сэмэн, за нами кто-то плывет, гонится! – крикнул Павел, присоединяя к автомату новый магазин с тридцатью патронами. – Какие-то твари!
– Стреляй по ним! – не раздумывая, ответил Сэмэн.
– А кто это?
– Да не знаю я! Раз преследуют, значит, хотят убить и сожрать, бляха муха! Хочешь, чтобы нас сожрали? Я не хочу. Или, давай, садись на весла, стрелять я буду!!!
– Спокуха, парень, я в армии был командиром отделения снайперов!
– Так, чего медлишь?
– Сейчас, – Павел передернул затвор, досылая патрон в патронник. После чего перевел предохранительную скобу на одиночные выстрелы, приложил приклад к плечу и навел ствол на воду. С берега вновь донесся звук выстрела, но рыболов не обратил на него внимание. Прицельно стрелять одиночными было гораздо экономичнее. И, как только в десятке метрах от лодки на поверхности воды показалось нечто непонятное, он нажал на спусковой крючок. И попал, попал!
Пятно воды в месте сразу затонувшего неизвестного преследователя окрасилось красным. В следующее мгновение появилась еще одна цель, и Павел вновь не сплоховал. В армии его назначили командиром отделения снайперов не за красивые глаза, стрелял Павел всегда на отлично, причем из любого оружия, будь то пистолет Макарова, винтовка Драгунова, автомат Калашникова, ручной или станковый пулемет и даже – гранатомет. Ему бы после службы в какой-нибудь спецназ пойти, но нет, избрал «мирную» профессию журналиста…
Сейчас, как минимум два его выстрела из трех достигали цели. А цели, как он, наконец, различил, были ни кем иными, как появляющимися на поверхности воды головами бобров. Он попадал прямехонько в лоб, или в глаз, один раз попал прямо в оскалившуюся морду и, вроде бы, выбил зверю передний зуб. Преследователей становилось все меньше, но они были все ближе и ближе, а он стрелял и стрелял, и, как правило, не промахивался. Рука Павла дрогнула, когда вместо морды очередного вынырнувшего на поверхность бобра он различил человеческое лицо. В это лицо он не попал, да и стрелять как-то сразу расхотелось.
Зато со стороны бобровых кос по его лодке стрельба – тоже одиночными, не прекращалась, хотя отплыли они уже метров на четыреста. Павел, вроде бы даже перестал предавать этой вражеской стрельбе значение, но тут его рулевой вскрикнул и застонал. Пуля попала Сэмэну в локоть – догребся!
Для начала Павел наугад трижды выстрелил в сторону бобровых кос. Затем перевел ствол на окружающую воду, приготовившись начать пальбу в любой момент, и был наготове до тех пор, пока плывущая по инерции лодка, не остановилась. И только после этого, не слыша больше выстрелов с берега и не наблюдая преследователей, забросил автомат за спину и бросился оказывать помощь раненому.
Глава пятнадцатаяОчеловечились
– Ну, что там случилось? – нетерпеливо спросил Нешпаев у выскочившего из лодки Монокля.
– Что-то слишком серьезное! – ответил тот и обратился к сидевшему на корме и державшемуся за голову Сфагнуму. – Эй, рыбачишко, давай вылазь. И вещички свои прихвати.
– Может, Сэмэн просто это с похмелюги…
– Нет, – отрезал Монокль. – Я его знаю – на работе он кремень, сколько бы накануне ни выпил. А паролем «Бодрые поползновения» – просто так не бросаются.
Монокль деловито огляделся. Вслед за ним к берегу причалила лодка с Осокой и ослепшим спортсменом, которому она помогла выбраться на сушу, после чего вновь забралась в лодку – за его рыболовными снастями.
В еще одной лодке сидел в ожидании команды абсолютно спокойный Прохор и поглаживал ствол своего АК – 74. Его сегодняшнего подопечного в округе не наблюдалось, но оно и к лучшему, дилетанты в предстоящем деле Моноклю были не нужны. Помимо шести лодок, предназначенных для спортсменов, в лагере были еще две запасных, – оснащенные всем необходимым они, были наполовину вытащены на берег и ждали своего часа.
Один за другим к хозяину трактира «Бодрые поползновения» подошли профессор Борис Яковлевич Яншевский, главный судья соревнований Станислав Пашкевич, Лёва Голевич, водитель микроавтобуса Евдокимыч и два егеря – Бальзер и Неон, которые выполняли в лагере различные хозяйственные работы. Все за исключением Лёвы и Пашкевича были вооружены.
– Бальзер, пойдешь с Осокой, Неон, ты – с Прохором, – велел он егерям, и те, молча кивнув, направились к лодкам.
– Со мной – журналюга, то есть Лёва пойдет, – потребовал Петр Васильевич.
– Хорошо, – не стал возражать Монокль. Его никто не назначал главным, но это было как-то само собой разумеющееся. И команды он отдавал быстро, четко, как на войне. Впившись взглядом в профессора, спросил:
– Борис Яковлевич, ты готов со мной пойти?
– Готов, Алексей Леонидович.
– Только учти, будешь на веслах.
– Да, легко, командир.
– Так, Евдокимыч – ты в лагере остаешься за старшего. Под твою ответственность – три спортсмена: слепой, как его – Магз, кажется, еще тот, который в бильярд играть не умеет, да и рыбу – тоже ловить не умеет…
– Сфагнум, – подсказал Евдокимыч.
– Да. И еще – Волгарь, не знаю, куда он подевался. Ну и главный судья, конечно же. Пусть им всем твоя Нинель вместе с Хеллен поесть что-нибудь приготовят. Евдокимыч, оставляем тебе одну лодку. Но никого на воду не выпускай! Ствол у тебя есть. По моей команде или – мало ли что произойдет, вызывай подмогу. Откуда вызывать, тебе хорошо известно, пароль, надеюсь не забыл?
– Как же его забудешь, Леонидыч, тудыть тебя растудыть. Бодрые поползновения.
– Вот-вот.
– А, может, все-таки сразу подмогу вызвать… – начал, было, Борис Яковлевич, но Моноколь его перебил, вновь обратившись к Евдокимычу:
– Только ни в коем случае не связывайся с военными и полицией, сами разберемся. Всё! Все – по лодкам!
– Ты, что, с цепи сорвался! – Ниночка наконец-то оттолкнула от себя Дмитрия Бокарева. – А, может, только на днях из армии или зоны вернулся?
– Нет, – тяжело дыша, ответил Волгарь, и тут же солгал:
– Просто ты мне очень понравилась. Можно сказать, я в тебя с первого взгляда влюбился.
– Ну, как же, поверила я, – усмехнулась Ниночка. – Думаешь, не заметила, как ты на Триду пялился…
– Это все для отвода глаз, – упорствовал Волгарь. – Ты ведь тоже сначала Змею глазки строила. Признавайся, ведь строила.
В палатке Триды они провели не больше часа, но такого бешеного секса ни у нее, ни у него еще не было никогда в жизни. И ни она, ни он об этом ничуть не жалели. Но Ниночка была удивлена, очень удивлена такой активности обычного на первый взгляд парня. Да и Волгарь поражался самому себе, но он-то знал настоящую причину, благодаря которой набросился на Ниночку с ласками и неиссякаемым желанием. Этой причиной был тот самый угорь – волосатый угорь, которого он поймал, и который долбанул его «разрядом». Конечно, Ниночка в постели тоже была великолепна, а вот он сам – сможет ли когда-нибудь впредь повторить подобный сексуальный подвиг? Или для этого каждый раз необходимо будет поймать волосатого угря?