Он смачно выругался. Васе показалось, что генерал проводил уже не первый разговор в «интимном, так сказать, кругу». Видимо, с самого утра начал.
– Награду получишь достойную. Все, понимаешь, будет. И водка, и пляски. По-русски, по-людски. Так классик сказал.
– Он сказал: коньяк и цыгане.
– А, все одно. Коньяк имеется, ну, а цыган не обещаю, цыган ты уж как-нибудь сам. Зато звезды – звезды тебе тоже не заказаны. А что, надо мыслить в перспективе. Давай, за нее, родную, и вторую запустим.
Выпили. Пополудни Васе аж звездочки заискрились в глазах. «Может генерал, что может, то может».
– Ты офицер инициативный, образованный, и даже, я бы охарактеризовал, грамотный. Прямо хоть представление о повышении сейчас садись вот за этот стол и пиши.
У Кошкина сердце опустилось, он понял, что начальство замыслило какой-то подвох.
– Да. И напишу. Только с инициативностью аккуратное обращение требуется. Тонкость, я бы сформулировал. Тактическая или даже стратегическая, понимаешь. Ты вот террористами занимаешься – и молодец, и конь тебе в дышло. А о политику пусть другие лоб расшибают. Улавливаешь тонкость?
– Нет, не улавливаю. Я в депутаты не записывался.
– Еще не хватало. Сперва я, а потом ты. Ты чеченских бандитов лови, а с ингушами, с дагами всякими нам пока вязаться незачем. А то, поговаривают, ты там чуть ли не Аушева в пособники записал! МИД ихний обижается.
– Да? Пусть бы они лучше паспорта всяким зарубежным гражданам не оформляли, да визы наемникам за зеленые не выдавали. Сами на нашем бюджете целиком сидят, а как отчетность попросишь, так по-русски не понимают. А Аушева я не трогал, он мужчина достойный.
– По-русски, по-французски… А то уже не наше дело. Вот тут ты не дозрел пока, это пусть контрразведка потеет, разбирается. Она тоже на бюджете. Их хлеб, их медали. А на нас жалуются, что мы, так сказать, со свиным рылом да в калашный ряд. Хорошо мне такое слушать, понимаешь?
– Кто жалуется?
– Ну ты, Кошкин, не забывайся, кто здесь в кабинете кто. Ладно, ты вот пей. За родину давай, а то позабыли, понимаешь, зачем… В государстве живем, учитывать надо. Я тебе честно напрямик скажу, вот прямо через стол и скажу: мне тут оборону за тебя пришлось держать глухую. Влезли мы в чужой курятник со всеми твоими афганцами. Немцы, журналисты – «там» мне черным по белому сказали: «Хорошо потрудились, братцы, а теперь отдохните. Ни к чему пока немцам знать всякое лишнее». Понимаешь? Так что хочешь погоны новые, Василий, как тебя, Брониславович – делай вывод, проявляй оперативную смекалку, так сказать. Мы все в одной цепочке, на болоте стоим. А вообще, я их сам… Ну давай, чтобы ворогам нашим бабы век не давали!
2000 год. Бонн
«Нам нужны факты»
Незадолго до этого разговора на Лубянке беседа на тот же предмет состоялась и в Бонне, в одном из тех редких особнячков бывшей столицы, чье здание окружали неприступные металлические ограды. Подобная ограда осталась разве что в российском консульстве, расположившемся на горе в Бад-Годесберге. Там ограда несла службу, отделяя бдительных российских чиновников от остальных мирян. Но, в отличие от российского консульства, у офиса разведки БНД, где ее шеф Баннинг распекал одного из своих подчиненных, доктора философских наук Ульриха Шефера, толпы не собиралось, хотя видеокамеры все равно внимательно прощупывали широкую зеленую зону, окружающую территорию учреждения.
– Господин Шефер, если мы дальше будем бежать за ушедшим поездом, нас переформируют в журналистское бюро. И правильно сделают, – не повышая голоса, но резко и отрывисто, почти по-берлински, говорил Баннинг. – Журналисты рассказывают о террористах, засылаемых к нам Назари, а мы спим? Спокойно спим. Я впервые слышу об этом не от вас, а от жены, имеющей привычку включать радиоприемник в машине! Нам сократят бюджет до нуля и будут опять же правы! Вы знаете, что принято решение создать альтернативную нам военную разведку. Так можете себе представить, какая между нами пойдет борьба за бюджет и что они нам вменят в вину в первую голову!
Но доктор философии оставался невозмутим.
– Позвольте, я уточню, господин Баннинг, – перебил старый сотрудник БНД своего нового, недавно назначенного начальника и начал разъяснять занудно, как ментор ученику, что возможности разведки определяются политикой государства.
– …По крайней мере, нашей разведки. Наша система тотальной отчетности других путей нам не оставляет.
– Я знаю. Но…
– Наше государство не рассматривает Афганистан как зону стратегических интересов. И вы это лучше меня знаете, в нашем бюджете не предусмотрено создание собственной агентурной сети в странах и структурах, связанных со Среднеазиатским узлом. Наша граница – Турция. Мы должны довольствоваться тем, что нам сообщают союзники по НАТО, американцы, англичане, французы. А вы, наверное, уже поняли, – он намеренно выбрал это слово, хотя мог бы, к примеру, употребить умеренное «убедились», – поняли, как охотно они делятся своими данными. И так будет до тех пор, пока интересы союзников не будут полностью совпадать с нашими интересами, а самостоятельность наших политиков будет простираться только на русский газ и косовских беженцев…
– Господин Шефер, оставьте кесарево кесарю.
– Да, я понимаю. Но вы говорите о плохой работе, и я, специалист, должен защищаться. Пока это так, мы не способны охватить мир ислама, Россию, Балканы в одну систему. А, значит, мы не следим за системой в целом, значит, все наши возможности – это усиление полицейских мер внутри страны, контроль за прилежащими территориями агентурными средствами и еще умелое использование того, что русские в свое время хорошо назвали «народной дипломатией». Хочу напомнить, что прежде чем уважаемая фрау Баннинг услышала репортаж независимой журналистки Гайст, та была взята под рабочий контроль сотрудниками нашего ведомства. Задолго до того, как ваша супруга обратилась к вам с законным вопросом, вы прослушали доклад о проекте создания канала информации по зоне «А» через телевизионную группу. Вы читали отчет об операции «Фильм». Мы получали, получаем и рассчитываем получать ценную информацию от источника в группе. Журналисты – на сегодня самое доступное и дешевое наше средство. Новое правительство экономит на носках, – Шефер поморщился, – а они часто работают за азарт, по психологической потребности. Я предлагал вам расширить эту модель прямой связи с русскими через неправительственные структуры. Русские сейчас охотно идут на такой контакт с нами. Общая расположенность населения, недостаток средств и другие факторы пока, несмотря на Югославию, играют на нас. У нас была фора перед англичанами и даже перед французами. Но мое предложение не получило хода…
– Да, но мы не контролируем степень достоверности сведений. Там заправляют русские, а они не хотят играть с нам в открытую. Где гарантии того, что на том конце канала не сидит ФСБ? Во время моей поездки в Москву, к которой вы меня побудили, милейший, и из-за которой я потом столько шишек получил, они мне буквально руки за спину заламывали, чтобы я обещал им за их информацию о террористах нашу лояльность по Чечне и помощь по кредитам. Они не понимают, просто не понимают, что мы в Германии, что мы зависим от правительства, а не оно от нас. А ведь сами ничего конкретного не сказали, – Баннинг снова начал раздражаться. Профессор, его аккуратная бородка, волосик к волосику, его очки в золотой оправе, слегка матовые, как тончайшие дольки лимона, злили начальника. Он не верил русским, он не мог понять их вывернутой наизнанку логики. Баннингу не были близки и вошедшие после Косово в моду выпады против союзников-американцев. Но в одном Ульрих Шефер был прав: денег ведомству выделялось по нынешним временам легкомысленно мало, и до тех пор, пока «зеленые» политики раскачаются и поймут, что Восток не так уж далеко от Запада, что, как занудствовал профессор, он уже почти там, где лежат Россия и Албания, им, БНД, нужно искать «интеллигентные», умные и дешевые способы работы.
– Вы представляете, какой поднимется скандал, если станет известно, что БНД использует таким образом прессу? Одно дело информанты, прослушивание…
– Не больший, чем когда террористы Назари или халифа Каплана взорвут редакцию «Франкфуртер Альгемайне», или, скажем, радиостанцию «Радио Германии».
– Сомневаюсь. А потом вы все видите в мрачном, очень мрачном свете. Пока же у нас нет никаких стопроцентных данных о планах Назари. Только косвенные сведения, возможно, прошедшие через руки ФСБ. Цели, мотивы? Сроки? Пути проникновения?
– Главная ошибка – это искать немецкую логику в мотивах Назари. С точки зрения этой логики его вообще не должно существовать, как и всех этих изощренных шахидов. Но они есть, и он есть. Можно спросить об этом у его бывших благодетелей из ЦРУ. Как говорят русские, Восток – дело тонкое. Взрыв посольства в Найроби готовился многие годы, легализация проводилась с тщательностью, достойной старого доброго абвера. Мы знаем от союзников, что Назари самолично посещал Косово. Благополучная Германия может стать его заложницей в следующей балканской войне. Мы-то с вами знаем, что такое это УЧК и зачем его тренируют и используют наши заокеанские менторы. Не знаю, сколько еще наши бюргеры будут верить, что наши егеря и впрямь способны навести порядок, защитить сербов и разоружить этих бандитов, но…
– Господин Шефер! Я попросил бы вас! Вы всегда можете подать в отставку и заняться политикой.
– Ах, оставьте. Вы не хуже меня понимаете, что я сейчас нужен как никогда. Больше, чем во времена холодной войны – но вы этого здесь не застали. Мы потеряли бдительность, к нам легче проникнуть, чем в любую другую страну НАТО. Мы просто лакомый кусочек для Назари. Вы правы – это политики могут думать, что фундаментальный ислам можно купить, приручить, примирить или воспитать, как шалуна в детском садике, но мы обязаны по-другому смотреть на вещи и готовиться к другому. Кесарю кесарево.